Леандеру было не слишком приятно, но он сделал хорошую мину при плохой игре; я уже не говорю о том, что на его рубашке остались масляные пятна.

По отношению к Лилли и Катарине, Витта проявила заметную сдержанность.

Но от двух замечаний удержаться не смогла. Первое по поводу Себастьяна: «Ты на самом деле существуешь! Я поверить не могла, что Лилли наконец удалось кого-то найти, хотя она долго была просто в отчаянном положении. Как хорошо, что она наконец-то счастлива».

Потом она осмотрела Макса, который, похоже, ей очень понравился, и сказала: «Катарина, как тебе удается постоянно выискивать такие шикарные экземпляры?»

Мы были в логове льва, попали туда добровольно, сами виноваты: мы, конечно, ждали гадостей, но на такой размах не рассчитывали. Витта есть Витта.

Она нацепила на нас цветы и втолкнула в квартиру-оазис, где я уже издалека заметила бывшего парня Лилли — Паскаля, которого мы называли также дрянь-Паскаль, он бросил Лилли через три года, потому что провел одну ночь с ее сестрой, влюбился и в течение года мотал нервы уже ей.

Лилли до сих пор с сестрой почти не разговаривала, и настроение во время семейного Рождества регулярно оставляло желать лучшего.

Лилли знала, что Паскаль появится на этой вечеринке. Она внутренне подготовилась, а так как во время последних случайных встреч все время выглядела несчастной, то сегодня намеревалась взять реванш.

На ней не было противной гавайки или тем боле пляжного полотенца. Витта намеренно забыла предупредить нас об этой смешной теме, что нас вовсе не расстроило, потому что остальные гости выглядели как участники низкопробной пирушки одичавшего американского колледжа. В любой момент можно было ожидать пьяных игрищ или полонеза. У нас же были не только стиль и класс, но также симпатичные и знаменитые спутники, на которых все оборачивались.

Макс обратил наше внимание на увеличенную свадебную фотографию в серебряной рамке с траурной каймой: Витта со своим покойником. Перед фотографией горела свеча.

Более резкий диссонанс между безвкусно разодето Виттой и ее иконостасом трудно было представить.

Дело не в том, что вдова не имеет права веселиться и должна постоянно лить слезы. Выбивались из стиля Виттины побрякушки, хотя обычно она изображала Елену Благочестивую и возмущалась разнузданностью других одиноких женщин.

— Физиономия ее покойного мужа кажется мне знакомой, откуда я его знаю? — задумался Макс.

— По-моему, он был адвокатом. — Я попыталась навести его на мысль.

— Нет, это здесь ни при чем, не понимаю, что у меня может быть с ним общего, но откуда-то я его знаю. Когда он умер? Я наверняка вспомню, где-то ведь я его видел.

Катарина потянула нас в салон, где якобы разыгрывались невероятные сцены. У нее блестели глаза, она со словами «et voila» (Ну вот (фр.)) подтолкнула нас к двери, и перед нами открылась картина, которая по степени абсурдности могла перещеголять «Колесо чудес».

Витта и ее веселые гости танцевали лимбо (Лимбо — ямайский танец, где участники по очереди протискиваются под планкой, опускающейся все ниже).

С ямайскими комбо.

Явно поднабравшиеся гости с соответствующими движениями пропихивались под этими палками, некоторые «дамы» взяли пример с Витты и тоже разоблачились.

К сожалению, по эстетическим соображениям не все могли себе такое позволить, этим хотелось крикнуть: «Детка, накинь что-нибудь, а то простудишься!»

Витта могла демонстрировать грудь, и это она прекрасно знала, остроумная вдовушка.

Заметив нас, она тут же попыталась вовлечь нас в свою забаву, но мне удалось отбрыкаться.

Леандеру не так повезло, впрочем, статус деятеля шоу-бизнеса обязывал его быть как можно ближе к народу. Ведь его поклонников можно встретить даже на пляже, зачем же портить людям удовольствие.

Так что под ритмы ямайской смеси «МиллиВанилли» он с трудом просочился под палкой, и, к сожалению, вынуждена признать, что, вопреки всем ожиданиям, выглядело это чрезвычайно сексуально.

Народ завизжал.

Леандер вернулся, ухмыляясь, и сказал:

— От этих ритмов ноги начинают двигаться сами.

Он притянул меня к себе, и мы поцеловались в устроенном Виттой тропическом раю.

Ласки вызывают жажду, так что я направилась к бару.

Проходя мимо открытой террасы, увидела сидевшего в стороне Макса и присоединилась к нему. Он удивился:

— Что ты тут делаешь? Я думал, тебе весело.

— Я шла к бару. А ты что тут делаешь?

— Дышу свежим воздухом. Лимбо не моя стихия.

Неужели и Макса что-то может покоробить, удивилась я и сказала:

— Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Просто у людей разные пороги чувствительности.

— Точно. — Он засмеялся. — Ничего не имею против хорошего стриптиза, но вот это все просто какое-то жалкое зрелище.

Ну если уж Макс Вангунтен так считает…

Вооруженная напитками, я потрусила назад.

Стоило мне исчезнуть на несколько минут, как Витта тут же взяла Леандера в оборот, она активно жестикулировала, выставляя обнаженные груди.

Ее выкрутасы, казалось, не производили на Леандера никакого впечатления, он наверняка видел и кое-что покруче.

Он оттащил меня в сторону:

— Радость моя, а мы не могли бы сбежать отсюда? Боюсь, что вот-вот начнется игра в бутылочку. Завтра длинный день, и мне хочется, чтобы моя прекрасная авторша как следует выспалась.

Я не нуждалась в уговорах. Больше всего мне хотелось остаться с ним наедине, особенно ночью.

До чего быстро промелькнуло лето. Хотя если принять во внимание то, как я работала над биографией Леандера… Вбила себе в голову, что должна создать шедевр. Леандер будет мной гордиться, да и шеф мой пусть посмотрит, как мне удалось совместить личное с профессиональным.

Я просиживала на работе до позднего вечера, в выходные брала домой ноутбук, я колесила по стране, чтобы поговорить с родственниками, учителями и коллегами Леандера.

Он поддерживал меня чем мог, подбадривал, чтобы я не сбавляла темпа.

«Это твой шанс. Я чувствую. Это наше совместное дитя. Ты запустишь для меня колесо рекламы, я расхвалю тебя как талантливого автора! А подробности сообщу тебе в постели», — смеялся он, притягивая меня к себе.

В постели он действительно сообщал мне важные подробности, не имеющие отношения к биографии, но от этого не теряющие своей привлекательности. И тем не менее мы были так поглощены книгой, что она являлась постоянной темой наших бесед. В данный момент мы как раз придумывали название, а это дело нелегкое.

В качестве вариантов рассматривались «Если не сейчас, то когда же?», «Без компромиссов», «Промежуточный баланс», «Тропы жизни» — все это, конечно, было приемлемо, но не очень подходило Леандеру.

— Мне хочется, чтобы это был девиз, который записан мне на роду, — говорил он. — Легкий, но такой звонкий, чтобы поднимал меня и звал вперед. Ориентированный на будущее, а не обращенный в прошлое. Ведь я еще не вышел в тираж.

Мы долго обсуждали, почему биография понадобилась ему именно сейчас. На самом деле он хотел создать оптимальные предпосылки для перехода на новый канал, а бум вокруг книги мог сыграть не последнюю роль. Ведь Леандер — настоящий профессионал.

Название имело решающее значение. Оригинальное, но легко запоминающееся. Обещающее что-то бодрое, но при этом показывающее, что жизнь продолжается.

Неожиданно меня осенило.

— Я придумала! Я знаю, как мы назовем твою биографию!

Выжидательный взгляд.

— «Все выше и выше!»

Он подумал, взвесил, в глазах у него появился блеск.

— Точно! «Все выше и выше!» Сразу понятно, что вещь серьезная, со смыслом и отражает мои взгляды! Пия, ты гений!

Леандер сиял. Он любил свою работу и все с ней связанное. Огонь и энтузиазм, которые появлялись при разговорах о его профессиональной деятельности, были заразительны.

— Нужно еще продумать вечеринку, но практически уже все готово. Мои менеджеры уже договорились с издательством почти обо всем.