Дежурная в вестибюле посоветовала универмаг под названием «Пэнниз» и объяснила, как добраться до торгового центра «Ала-Моана» — обширного комплек­са зданий, возвышавшегося над еще более обширной автостоянкой. Минут тридцать Бернард в полной рас­терянности бродил по торговому центру среди фонта­нов, растений и роскошных салонов, где звучала музы­ка и продавалось все что угодно, только не мужские пижамы, пока не наткнулся на «Пэнниз», поднявшись на эскалаторе на самый верх, и не сделал там все свои покупки. Себе он приобрел легкую одежду на время пребывания на Гавайях: пару рубашек с короткими ру­кавами, шорты цвета хаки и хлопчатобумажные брю­ки. Продавщица в изумлении смотрела, как он отделя­ет две стодолларовые банкноты от пачки в бумажнике. Вернувшись в квартиру, Бернард сразу же спрятал большую часть денег в коробку из-под печенья, опи­санную Урсулой. Позвонил в «Гейзер» и договорился о встрече с врачом Урсулы на следующее утро. Усевшись в кресло, он принялся составлять список того, что еще должен был сделать: подсчитать стоимость активов тетки, разузнать насчет интернатов, — но внезапно на него навалилась усталость. Он на минутку закрыл гла­за и моментально уснул.

Разбудил его телефонный звонок. Было восемь ча­сов, за окном уже почти стемнело: он проспал больше часа.

— Алло, это Иоланда Миллер, — произнес женский голос.

-Кто?

— Несчастный случай сегодня утром, помните? Я вела машину.

— Ах да, простите, я плохо соображаю. — Он пода­вил зевок.

— Я только хотела узнать, как себя чувствует ваш отец.

Бернард вкратце обрисовал положение вещей.

— Что ж, я рада, что не оказалось хуже, — заметила Иоланда Миллер, — но, видимо, это погубило ваш от­пуск.

— Мы здесь не на отдыхе, — сказал Бернард и объ­яснил, зачем они прилетели на Гавайи.

— Как же неудачно. Значит, ваш отец даже еще не видел сестру?

— Да, и оба они прикованы к постели. Их разделяет всего несколько миль, но с таким же успехом могла бы разделять и тысяча. Полагаю, в конце концов им удаст­ся встретиться, но пока все как-то бестолково.

— Вы не должны винить себя, — сказала Иоланда Миллер.

— Что? — Бернард подумал, что ослышался.

— У меня такое впечатление, что в случившемся вы вините себя.

— Ну конечно я виню себя! — вспылил он. — Все это предприятие было моей идеей. Ну, не совсем моей, но я все организовал, убедил отца поехать. Он никогда не попал бы под машину, если бы я не привез его сюда. И вместо того чтобы, страдая от боли, лежать в больнице в чужой стране, он сидел бы целый и невредимый у се­бя дома. Конечно, я виню себя.

— Я могла сказать то же самое. Могла бы обвинить себя: «Иоланда, ты должна была догадаться, что этот старик шагнет с тротуара, тебе вообще не следовало ехать в Вайкики за покупками»,— я, кста­ти, и не собиралась, просто увидела в газете объявле­ние о распродаже спортивной одежды... я могла бы так сказать. Но это ничего не изменило бы. Такое случает­ся. И нужно пережить это и жить дальше. Вы, вероятно, думаете, что это я лезу не в свое дело.

— Нет-нет, — ответил Бернард, хотя именно такая мысль пришла ему в голову.

— Понимаете, просто я — консультант по личным вопросам. Рефлекторная реакция.

— Что ж, спасибо за совет. Я уверен, он очень разумен.

— Пожалуйста. Надеюсь, ваш отец скоро поправится.

Бернард положил трубку и удивленно хмыкнул, об­ращаясь к пустой комнате. Однако он обнаружил, что самонадеянность Иоланды Миллер скорее позабавила, чем оскорбила его. Кроме того, он вдруг почувствовал зверский голод и сообразил, что целый день не ел. В хо­лодильнике не было ничего, кроме того, чем снабдила их для завтрака миссис Кнопфльмахер, и нескольких пакетов с замороженными овощами и мороженого. Бернард решил выйти из дому и поискать ресторан. Но тут позвонили в дверь. Это оказалась миссис Кнопфльмахер с пластмассовой емкостью в руках.

— Я подумала, что, может, ваш отец захочет домаш­него куриного супа, — сказала она.

— Вы очень добры, — ответил Бернард, — но, увы, мой отец в больнице.

Он пригласил ее войти и кратко доложил о случив­шемся. Миссис Кнопфльмахер слушала, увлеченная и потрясенная.

— Если вам нужен хороший адвокат, — предложила она, когда Бернард закончил, — могу порекомендо­вать. Вы же подадите в суд на водителя?

— Нет-нет, это целиком наша вина.

— Никогда так не говорите, — настаивала миссис Кнопфльмахер. — В любом случае это деньги страхов­щика.

— Вообще-то мне и так хватает забот, и куда более важных, — сказал Бернард. — Например, моя тетя.

— Как она?

— Так себе. Мне не очень-то понравилось место, где она находится.

Софи Кнопфльмахер глубокомысленно кивала, по­ка он описывал владения миссис Джонс.

— Знаю я такие места. Их называют домами-панси­онами. Понимаете, у этих женщин, хозяек подобных домов, у них нет должной квалификации. Они не на­стоящие медсестры.

— Мне тоже так показалось.

— Упаси меня Бог окончить свои дни в таком заве­дении, — проговорила миссис Кнопфльмахер, ханжески закатывая глаза. — К счастью, мистер Кнопфльма­хер очень хорошо меня обеспечил. Может, вы сами съедите суп?

Бернард принял емкость, поблагодарил миссис Кнопфльмахер и убрал суп в холодильник. По его го­лоду супом было не обойтись.

На Калакауа-авеню он нашел ресторан под названием «Райская паста» [26], недорогой и довольно привлекатель­ный с виду. Официантка, чье имя, Дарлетт, значилось на карточке, прикрепленной к грудке фартука, поста­вила на стол кувшин воды со льдом и бодро осведоми­лась:

— Как дела сегодня вечером, сэр?

— Терпимо, — ответил Бернард, дивясь, неужели напряженные события дня наложили на него такой от­печаток, что даже совершенно незнакомые люди оза­бочены его состоянием. Но по озадаченному выраже­нию лица Дарлетт понял, что ее вопрос был чисто ри­торическим.

— Спасибо, прекрасно, — поправился он, и ее лицо прояснилось.

— Сегодня у нас специальное блюдо? — поинтере­совалась она.

— Даже не знаю, — ответил Бернард, изучая меню. Но видимо, вопросительная интонация не подразуме­вала вопроса, поскольку девушка продолжила, разъяс­няя, что это за специальное блюдо: лазанья [27]со шпинатом. Он заказал спагетти под соусом болоньез [28], салат и стакан красного домашнего вина.

Очень скоро Дарлетт поставила перед ним огром­ную миску салата и провозгласила:

— Вперед!

— Куда? — спросил Бернард, думая, что, быть может, он должен взять спагетти сам, но это, похоже, оказа­лось фигурой речи, и просто нужно было сначала съесть салат, а потом ему принесут спагетти. Он по­корно пережевывал груду хрустких и ярких, но до­вольно безвкусных сырых овощей, пока от усилия у него не заболели челюсти. Но прибывшая паста оказа­лась аппетитной, а порция щедрой. Бернард ел с жад­ностью и заказал еще один стакан калифорнийского зинфанделя [29].

Вино ли заставило немного притупиться чувство вины и страха, которое одолевало его в течение всего дня, с момента наезда? Возможно. Но еще странным и неожиданным образом облегчение принес разговор по телефону с Иоландой Миллер. Будто он исповедал­ся и получил отпущение грехов. Возможно, консуль­танты вроде Иоланды станут священниками светского общества будущего. Возможно, они уже таковыми яв­ляются. Бернард лениво подумал, в какой, интересно, среде она занималась своей деятельностью. Иоланда Миллер. Имя-оксюморон [30], соединившее в себе экзотическое и банальное. Он обнаружил, что живо ее себе представляет: она стоит почти по струнке в своем сво­бодном красном платье — смуглые руки опущены, чер­ные блестящие волосы падают на плечи — и задумчи­во хмурится вслед отъезжающей «скорой».