— Наши любовные занятия никогда не были для нас проблемой.

Довольный, он откинулся на стуле.

— Рад, что мы договорились хотя бы об этом. А я уже было подумал, что ты позабыла, как нам хорошо вместе.

— К сожалению, нам когда-то приходится вылезать из постели.

— И, поженившись, ехать в Сен-Луи.

— Тут-то, насколько я помню, и начались наши беды, — добавила она.

Неужели он услышал у нее в голосе сожаление? По крайней мере, он на это надеялся. Черт, то, что он испытывал, было весьма далеко от надежды. Он взял ее за руку. Она попыталась высвободиться, но он достаточно крепко держал ее за запястье, и ей пришлось смириться.

— Трудные были времена, — заметил он. — И когда я вижу пустой дом, то понимаю, как трудно тогда было тебе.

На губах промелькнула робкая улыбка.

— Я справилась.

— Готов поспорить, с тех пор, как мы расстались, у тебя не было никаких радостей. — Он хотел сказать, «с тех пор, как заболел твой отец», но сознательно не желал напоминать о болезни Си-Си.

— Логан, все это в прошлом.

Он покачал головой.

— Вот почему мы здесь. Пока еще не стало слишком поздно, мы покопаемся в нашем прошлом и посмотрим, осталось ли что-нибудь от нашей прежней любви.

— А почему ты решил, что еще не слишком поздно?

— Что-то должно было остаться. — Он убрал руку с запястья и взял в ладонь ее пальцы, словно нашел пропавшего ребенка. — Мы слишком много значили друг для друга.

— Ты хочешь сказать, мы слишком много мучали друг друга.

Он стиснул ей руку прежде, чем ее выпустить.

— Да, я сделал тебе больно, и мне за это стыдно.

— Я давным-давно тебя простила.

— Да, ты мне об этом говорила. Но это существа дела не меняет. Я должен был быть с тобой, когда ты потеряла ребенка.

— Верно, но тебя не было.

— Я прибыл, как только смог.

— Неужели? Через три дня после того, как папа тебе позвонил и сказал, что я в больнице. Через три дня после того, как я потеряла ребенка.

Он нарочно не смотрел ей в глаза, так же, как не говорил ей правды. Он не лгал ей напрямую, но осторожно подбирал слова, предварительно взяв честное слово с Алисон, чтобы та не проболталась.

— Три дня кажутся вечностью, Логан. И тогда, и теперь. Самолет из Оклахомы летит шестьдесят минут.

Разве он мог ей сказать, что позвонила и рассказала о ребенке ее сестра, Алисон? Что Си-Си Маккензи не имел ни малейшего желания ввести его в курс дела относительно того, что случилось с его Скайлер, с его золотой принцессой?

Логан намеренно не сказал Скай правды вовремя, потому что знал, что она физически к ней не готова. Он с силой оперся о стол. Ошибка номер один, человек из племени Осаге!

Прошло четыре недели. Логан уже почти готов был рассказать Скай о том, как солгал ей Си-Си, но не успел, так как у Си-Си был приступ. Логан оставался рядом со Скай, делая все возможное для нее и Алисон. После операции врачи поставили диагноз: у Си-Си рак поджелудочной железы. К тому моменту вопрос несуществующего телефонного звонка стал малозначителен.

Скай оставалась в доме Маккензи вместе с Алисон, помогая ухаживать за отцом. Какое-то время там оставался и Логан. Дни превращались в недели. Затем, почувствовав, что его присутствие усугубляет состояние Си-Си, Логан вернулся к себе. Скай позвонила только через два дня. Эти два дня, заподозрил Логан, она даже не знала, что он ушел. Ошибка номер два.

Глядя на Скай, сидящую по ту сторону кухонного стола, Логан понимал, что еще не настало время рассказать ей правду об отце. Он не слепой и видел, как она сегодня глядела на пустое крыльцо. Когда она впервые сказала ему, что в обеспечение займа предлагает винодельческое хозяйство, он даже решил, что она сохраняла «Приют» в память о добрых временах, проведенных в нем имивместе. Отсутствием самомнения ты не страдаешь, человек из племени Осаге.

Она не продала винодельческое хозяйство потому, что для нее это бы означало расстаться с последним, что осталось от отца. Так что нечего тешить себя дорогими воспоминаниями. Глубокий вдох, и от самомнения остался один пшик, как от проколотого воздушного шарика, а на его место пришел здравый смысл.

Что ж, он бы предпочел, чтобы и сейчас ее здесь встретил Си-Си. Если бы Си-Си был жив, можно было бы выяснять причины, по которым он солгал Скай насчет телефонного звонка.

Но Си-Си мертв. И говорить Скай правду теперь бессмысленно. Это может лишь запутать дело. Логан не жаждал мести. Не собирался он и сводить старые счеты. У него впереди семь дней, а точнее, шесть с половиной, чтобы вновь ее завоевать. И да будет он проклят, если снова позволит Си-Си Маккензи встать между ними.

— После того, как я упала, я лежала на полу детской и хватала ртом темную пустоту, веря, что ты придешь, — продолжала она.

Потрясенный болью в голосе, он прикрыл ее руку своей. Ошибка. Ошибка. Огромная ошибка.

— Я знаю. — Эти два слова прозвучали неадекватно, как-то слабо, жалко.

— Когда Алисон обнаружила меня в детской и вызвала 911, схватки уже начались. Как только я увидела кровь, то поняла, что вот-вот родится ребенок.

В горле у него встал ком.

— Я все время говорила себе; все будет в порядке, что, самое худшее — нашему ребенку придется провести несколько недель в инкубаторе.

Руки ее вцепились в его руки железной хваткой. Он сжал ее вдвойне сильно, как бы желая разделить ее боль.

— И до меня не дошло, что моему ребенку, нашему ребенку, суждено умереть. В двадцатичетырехнедельном возрасте. Столько ей было, когда ее положили рядом со мной в родильной палате.

Руки у нее обмякли.

— Говорят, у всех младенцев голубые глаза. У нее глаза были закрыты и не было волос. А маленькие пальчики были полностью сформированы.

Что он мог сказать? Чем он мог снять ее боль? Он чувствовал свое полнейшее бессилие.

Она глядела как бы сквозь него.

— Помню день, когда мы похоронили Фэйт.

Логан моргнул. В последний раз он слышал имя девочки в тот день, когда ее хоронили у ног бабушки Камерон. Фэйт Камерон Вулф, вот что было написано в основании выветрившегося от времени могильного камня. Крещение в родильной палате, краткое богослужение, все, казалось, успокаивало Скай. А ему тогда хотелось только одного: чтобы она успокоилась. И сейчас ему хотелось того же.

— Помню, когда я впервые вышла и не плакала по Фэйт.

Теперь, когда она назвала имя девочки, он ощутил, как на сердце стало еще больнее.

— И я подумала, — продолжала она: — «Вот это да, я проходила целый день и ни разу не расплакалась». Горе не ушло, зато ушли слезы.

Он вспомнил, как через полтора месяца после похорон Фэйт отец настоял на том, чтобы Скай вернулась в журнал.

— Нам надо было уехать куда-нибудь. Время лечит.

Ошибка номер три.

— Ты думаешь, это бы помогло?

— Может быть. Нам нужно было время. Время, проведенное вместе. Время для того, чтобы справиться с нашей виной.

Она так и подскочила.

— Ты хочешь сказать, моей виной.

— Нам обоим есть о чем сожалеть.

— Тебе есть о чем сожалеть. — Ручки ее сжались в крохотные кулачки. — А мне…

— Ты просто пыталась повесить занавески в детской. Откуда ты могла знать, что стул, на котором ты стояла, поплывет из-под тебя?

Он стоял сзади, но когда попытался обнять ее, она отступила в сторону.

— Это был несчастный случай, Скай. И винишь себя в нем только ты сама.

Она все еще стояла к нему спиной, пока он не смог вынести этого больше. Медленно он положил ей руки на плечи и развернул ее. Когда она подняла голову, в глазах опять появился застывший взгляд. Губы шевелились, но слова с них сорвались лишь через несколько секунд.

— В обеденный перерыв я купила вышитые скатерти. Они висели в витрине антикварного магазина «Гровенор». Как только я их увидела, то решила, что они великолепно подойдут, как занавески в детской. Карнизы были уже на месте. Оставалось лишь закрепить эти скатерти на карнизах. И я почти закончила, когда поехал стул.