высокий смуглый мужчина. Достаточно молодой, чтобы быть преданным и

выносливым воином своего правителя, однако уже и достаточно зрелый для

того, чтобы пользоваться уважением среди своих соратников. Мысли казались

невероятно глупыми, однако они происходили всего лишь от ощущений,

которые возникали при взгляде на него. Кожа горела словно янтарь, где

спрятано древнее солнце; черные волосы касались плеч, из-под хмуро

сведѐнных соболиных бровей на меня смотрели гагатовые глаза. Спокойные,

яркие, невероятно живые. Мужчина сделал шаг вперѐд. Потом ещѐ один. Ещѐ и

ещѐ, медленно, но верно приближаясь ко мне. Обнажѐнный торс обвивала

диковинная татуировка в виде агатово-алого дракона. Самым невероятным

было то, что зверь казался объѐмным и движущимся, будто рисунок ожил и

теперь вместе со своим хозяином внимательно наблюдал за мной.

Меж тем, пока я заворожено разглядывала эту картину, воин приблизился

ко мне. Став практически вплотную, подцепил подбородок пальцами и резко

вздѐрнул моѐ лицо вверх.

Я попыталась было возразить против такого обращения, однако тело

окутало какое-то странное оцепенение — не то что возразить, вымолвить слово

не представлялось возможным.

15

В тѐмных глазах незнакомца неожиданно появилась мягкость и какая-то

необъяснимая нежность.

— На-Теру, — еле слышно произнѐс он низким, завораживающим

голосом и, не давая опомниться, быстро прижался к моим губам, обжигая,

словно огонь, невероятным нечеловеческим поцелуем, испепеляя всѐ желание

сопротивляться.

Глава 3. Встреча на берегу Тху Бон

Вся прелесть раннего утра заключается в том, чтобы сладко его проспать.

Если происходит нечто, что не даѐт этого сделать, то, считай, весь день пошѐл

насмарку.

— Дана, если ты сейчас же не встанешь, я тебя чем-нибудь стукну, —

любезно раздалось откуда-то сверху, и тут же, словно в подтверждение

сказанного, чья-то ладонь с размаху хлопнула по бедру.

— Ай! Бахамут, ты что, с ума сошѐл? — заорала я, подпрыгивая на

кровати и некоторое время пытаясь прийти в себя, чтобы сообразить, где я

нахожусь и что происходит.

Передо мной стоял Руслан, сложив руки на груди. По светло-серым

глазам этого богатыря я прекрасно понимала, что ничего хорошего мне это не

сулит.

— Хлоева, ты где вчера ходила? — Бахамутов явно был не в настроении и

сантиментов разводить не собирался.

— Здесь, — ответила я чистую правду. — И даже спала. И, кстати,

пришла в номер раньше тебя. Так что ещѐ...

Оператор присел рядом и подцепил пальцами мой подбородок.

16

— Ай! — от прикосновения почему-то пробежала болезненная волна, и я

дѐрнулась в сторону, пытаясь уйти от него подальше.

— Где ты тогда раздобыла это украшение?

— Какое?

Бахамутов не ответил, но хмуро кивнул в сторону висевшего на стене

зеркала.

— Иди, полюбуйся.

Ещѐ раз недоумѐнно взглянув на оператора, я всѐ же поднялась и

направилась к зеркалу. Отражение не особо порадовало — левую скулу и

подбородок пересекали несколько бледно-красных линий, будто какой-то

шутник за ночь сумел нарисовать их на моѐм лице. Я попыталась снова

прикоснуться, однако тут же вскрикнула от новой вспышки боли.

— Что это?

— Это ты у меня спрашиваешь? — любезно осведомился Бахамутов,

вставая с кровати и приближаясь ко мне.

— А у кого, по-твоему? — пробурчала я, пытаясь сообразить, откуда

взялась такая "красота". Даже если меня что-то укусило вроде местного

динозавра в миниатюре, то где он мог спрятаться? К тому же, я очень хорошо

помнила, что самым главным моим приключением этой ночью было добраться

до постели и лечь спать. Снилась, правда, какая-то ерунда. Я нахмурилась.

Какая именно — сказать не могу уже, но ерунда однозначно.

Руслан ещѐ раз оглядел полосы, нереально ярко горевшие на бледной

коже, и, цокнув языком, тяжѐло вздохнул.

17

— Сиди тут, сейчас спущусь к хозяину и узнаю, как это лечить. Ну, если,

конечно, оно вообще лечится, — утешил Руслан и, быстро подойдя к двери,

вышел из номера, оставляя меня в полном одиночестве.

Нужно ли говорить, что ни появившийся спустя некоторое время хозяин,

ни его знакомый врач ничего толкового сказать не смогли? Последний

склонялся к тому, что что-то вызвало у меня аллергию, и теперь вот она

проявилась таким образом. Меня попросили припомнить, что я вчера ела, но

когда я перечислила продукты, лишь развели руками, так как ничего

подозрительного обнаружить не смогли.

В связи с этим появилась весьма серьѐзная проблема — как сниматься с

таким лицом?

Руслан, однако, сообщил, что сегодня весь день всѐ равно пройдет

впустую, потому что переводчик появится только к вечеру, и все контакты с

местным населением, в особенности с монахами, которых мы тоже хотели

отснять, откладываются. Оставался только вариант снимать места, где не

требовалось моѐ присутствие, и можно было пустить лишь голос.

— Молись всем богам, чтобы это прошло, — проворчал Бахамутов, —

иначе будешь вести программу как есть.

— Я атеистка, — покосилась я на оператора, — к тому же, стилист из

тебя неважный.

—

Вот и я о чем, — ни капли не обиделся Руслан, давая понять, что

просто так никогда и ничего не говорит.

18

* * *

Несмотря на то, что солнце уже клонилось к закату, припекало оно по-

прежнему неслабо. Всѐ время мы с Бахамутовым занимались тем, что бродили

по Хойану в поисках красоты, которую можно показать российскому зрителю.

Чувствуя, что от усталости подкашиваются ноги, я осмотрелась и,

заприметив довольно симпатичное бревно, быстро устроилась на нѐм, пока

Руслан снимал берег Тху Бон.

— Эти кадры можно пустить на заставку, — сообщил он, поправляя

бандану и вновь принимаясь за работу.

Кажется, не глядя на всю сложившуюся ситуацию, он был весьма долен

отснятым материалом, а также тем, что не нужно мне постоянно делать

замечания.

Впрочем, у меня тоже особо не было времени праздно прогуливаться, так

как приходилось всѐ внимательно осматривать, запоминать, а также делать

пометки в блокноте, чтобы потом, по возвращении в гостиницу, залезть в

Интернет и изучить всю информацию на доступном и понятном языке.

— Угу, — отозвалась я, — тут вообще шикарные места.

— Очень, давай-ка заберѐмся ещѐ вон ту...

Окончание фразы утонуло в противном треске ломающихся ветвей. Мы с

оператором резко оглянулись назад, вглядываясь в заросли каких-то

низкорослых деревьев, в хаотичном порядке росших по берегам Тху Бон.

— Это ещѐ что такое? — нахмурился Бахамутов, направляясь к ним.

— Стой, — быстро поднявшись с бревна, я подошла к мужчине, —

может, ветви просто переломились.

19

Из зарослей послышался тонкий вскрик, и вновь что-то хрустнуло.

— Не думаю, — Бахамутов пошѐл на голос, — там человек.

— Да я уже поняла, — пробормотала я, оказавшись шустрее Руслана и,

обогнав его, уже шла впереди.

Первым, что я увидела, была тѐмно-синяя материя, вероятно служившая

чьим-то одеянием. Через несколько секунд, отодвинув ветки, я нашла

подтверждение своим мыслям, обнаружив заплутавшего хрупкого мальчишку,

который, скорее всего, просто потерял из виду своих родителей.

— Как тебя угораздило, мелкий, — пробормотала я, аккуратно