«С глубоким сожалением вынуждены сообщить нашим читателям скорбное известие о кончине лорда Пэйсли. Это печальное событие произошло на прошлой неделе в доме его дочери, миссис Гарри Флэшмен, в Лондоне, где он и проживал в последнее время. Все те, кто знал покойного под именем Джона Моррисона из Пэйсли, в том числе и в нашем городе, где он ранее занимал почетную должность старшины цеха ткачей в Торговом доме Глазго, или же по титулу, дарованному ему Нашей Милостивой Государыней не далее как в ноябре прошлого года, вместе оплакивают эту неожиданную печальную кончину…»

I*. Во время великой демонстрации чартистов в понедельник, 10 апреля 1848 года, было, как и отмечает Флэшмен, довольно зябко. После многочисленных революций на континенте существовали опасения, что и английское общество постигнут потрясения, поэтому в дополнение к усиленным частям войск, стянутым к столице, власти с 6 по 10 апреля призвали на службу 170 000 добровольцев — так называемых специальных констеблей, которые должны были противодействовать беспорядкам. Среди них были Пиль, Гладстон, принц Луи Наполеон (в будущем — Наполеон III), почти половина Палаты Лордов и многочисленные добровольцы из числа среднего класса. В самом же шествии приняло участие всего лишь около двадцати-тридцати тысяч чартистов, вместо ожидаемого полумиллиона, и было зафиксировано лишь несколько актов насилия, кроме драки между помощником мясника и французским агитатором, которая произошла именно так, как это описано у Флэшмена. (Агитаторы-иностранцы и хулиганствующие элементы были постоянной головной болью чартистов, так как их выходки дискредитировали движение.)

Из двух (а не пяти) миллионов подписей, собранных под петицией, около одной пятой, по слухам, были фальшивыми. Как едко заметил журнал «Панч», если бы все подписи были подлинными, то процессию чартистов должны были возглавлять сама королева и по меньшей мере семнадцать герцогов Веллингтонов. (См.: «Историю английского народа в девятнадцатом веке» Галеви, том 4, с. 242–246).

II*. Исходя из этого и последующих замечаний, можно предположить, что Флэшмен провел по крайней мере часть времени с 1843–1847 гг. (т. н. пропавшие годы, описания которых в его мемуарах еще не найдены) на Мадагаскаре и Борнео. Известно, что он был военным советником королевы Ранавалуны, а также начальником штаба при радже Саравака Бруке; теперь представляется вероятным, что он занимал эти должности между 1843 и 1847 гг. Другие же свидетельства говорят о том, что он также мог принимать участие в Первой англо-сикхской войне в 1845–1846 гг.

III*. Лорд Джон Рассел был в то время премьер-министром; Лэнсдаун был лордом-президентом Совета.

IV*. «Берлинки» — предметы одежды, обычно перчатки, связанные из берлинской шерсти.

V*. Деньги за присутствие. Дополнительная плата, установленная на железных дорогах того времени, нечто вроде оплаты за обслуживание. Ее могли платить за небольшие услуги, например за то, что железнодорожный служащий ответил, который час. Но память, похоже, подводит Флэшмена, когда он говорит о железнодорожном книжном киоске — скорее это была железнодорожная библиотека.

VI*. Френсис Изабелла Локк (1829–1903) позднее стала известной как миссис Фанни Дюберли, героиня Викторианской эпохи, участница военных кампаний и «армейская жена». Она оставила любопытные дневники о своей службе в Крыму и во время Индийского мятежа. (См.: Э.Э.П. Тисделл. Кампании миссис Дюберли.)

VII*. Лорд Джордж Бентинк (1802–1848), один из выдающихся спортсменов своего времени и лидер протекционистской оппозиции тори в Палате общин. Красивый, самоуверенный и злобно агрессивный в политических дебатах, Бентинк имел репутацию поборника чистоты нравов в правящих кругах. Тем не менее вскоре после смерти этого политика, один из его друзей, Гревилль, обвинил Бентинка в «фальсификациях, вероломстве и эгоизме», а также в «массе жульничества» и вызывающем поведении. Бентинк отказался от поста лидера оппозиции в начале 1848 года, однако к моменту встречи с Флэшменом в Кливе все еще пользовался значительным влиянием в своей партии. Он неожиданно умер всего несколькими месяцами спустя, 21 сентября 1848 года.

Дизраэли, который после него возглавил тори в Палате общин, не суждено было стать премьер-министром еще долгие двадцать лет. Его описание Флэшменом в 1848 году точно отражает чувства многих тори — «Они ненавидят Д’Израэли, как единственного талантливого человека среди них», — писал в том же году Гревилль. Его экстравагантная манера одеваться и говорить, его литературный талант и еврейское происхождение — все это вместе сделало его непопулярным. В своих записках Флэшмен, подобно Гревиллю, называет его Д’Израэли, хотя сам Дизраэли отказался от апострофа в своей фамилии десятью годами ранее. Псевдоним Кодлингсби является каламбуром названия «Конингсби» — наверное, лучшего его романа, опубликованного в 1844 году. (См.: «Мемуары Чарльза Гревилля», 7 января — 28 сентября 1848 года.)

VIII*. Жеребец Стихарь победил Шейлока на скачках в Дерби, а на следующий день Билль о восстановлении евреев в правах был провален Палатой Лордов.

IX*. Поскольку в 1848 году повсюду в Европе бушевали революции, предполагалось, что в Ирландии также могут возникнуть волнения, небольшой всплеск которых действительно наблюдался там летом этого года. Главный агитатор, Джон Митчел, был в мае приговорен к четырнадцати годам ссылки.

X*. Роман «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте вышел из печати осенью 1847 года. «Варни — вампир, или Кровавый пир» Малькольма Раймера был известной книгой ужасов на протяжении целого десятилетия, что необычайно много для романа, изобилующего упырями, вампирами и прочей готической нечистью, от которой мороз продирает по коже.

XI*. Извинением мисс Фанни, которая была не в восторге от своего жениха, может послужить тот факт, что в Восьмом гусарском он занимал лишь скромную должность полкового казначея.

XII*. Судьба шхуны «Черная Шутка» полностью соответствовала ее романтическому названию, поскольку она успела побывать и работорговцем, и тендером Королевского флота, и судном опиумных контрабандистов в морях, омывающих Китай.

XIII*. В соответствии с англо-голландским договором 1822 года, судно, оснащенное для ведения работорговли (с кандалами, полками для размещения рабов, другими необычными приспособлениями и т. п.), могло быть осуждено за торговлю рабами, даже если у него на борту не было невольников. (См.: «Королевский флот и работорговля» У.Э.Ф. Уорда.)

XIV*. Флэшмен достаточно подробно пишет о состоянии работорговли в 1840-х годах, однако в его заметках содержится всего лишь намек на всю ту сложную систему договоров и антирабовладельческих законов, при помощи которых цивилизованные нации пытались бороться с этим бизнесом (См.: Уорда). На словах многие государства того времени выступали против рабства, но только Британия последовательно вела продолжительную кампанию против флота работорговцев — как в открытом море, так и побережья Африки. Следует, однако, отметить, что к моменту путешествия Флэшмена флот Соединенных Штатов также начал оказывать свою помощь в этой борьбе. Впрочем, законодательным системам различных стран не доставало последовательности в борьбе с рабством, так что торговцы живым товаром очень быстро сориентировались и воспользовались многочисленными юридическими лазейками. Наиболее удобной из них стало то, что Фемида многих государств разделяла два понятия: рабство само по себе и отдельно торговлю рабами. К примеру, Британия запретила торговлю рабами еще в 1807 году, но не отменила самого рабства вплоть до своего провозглашения империей в 1833 году. Соединенные Штаты запретили торговлю невольниками в 1808 году, однако в южных штатах рабство практиковалось до окончания Гражданской войны. В подобной неразберихе из-за того, что в бизнес были вовлечены серьезные частные интересы, торговля рабами все еще процветала и во второй половине девятнадцатого века.