4. Тут Феон подхватил: «Ты говоришь пустое, ведь в этой же самой книге Аристотель утверждает [107], что после морского купанья обсыхаешь, стоя на солнце, скорее, чем после речного». «Утверждает, — возразил я, — но я полагал бы, что ты поверишь скорее Гомеру, утверждающему обратное. Ведь об Одиссее, появляющемся после кораблекрушения перед Навсикаей, говорится: Был он ужасен, покрытый морскою засохшею тиной, и сам он говорит, обращаясь к служанкам: Девы прекрасные, станьте поодаль; без помощи вашей Смою с себя я соленую тину; и далее, погрузившись в речную воду, Одиссей тину, Грязно облекшую плечи и спину ему и густые Кудри его облепившую, смыл освежительной влагой [108]. Поэт превосходно подметил то, что происходит в действительности: когда выкупавшийся в море обсыхает на солнце, то тепло уносит самую тонкую и легкую часть увлажнения, а самая шероховатая соленость оседает, и на теле остается солеподобный налет, пока его не смоют пресной водой». Вопрос X Почему в Афинах хор Эантидской филы никогда не ставился на последнее место [109] Участники беседы: Филопапп, Марк, Μилон, Главкий, Плутарх и другие 1. На празднование победы, одержанной хором Леонтидской филы [110], которым управлял Серапион, я был приглашен как почетный гражданин этой филы. Во время пиршества возникла речь о прошедшем состязании, которое отличалось тем более напряженной борьбой, что хорег состязаний Филопапп Басилей, щедро предоставивший всем филам средства для его проведения, назначил и великолепные награды. Он участвовал вместе с нами и в застольной беседе по историческим вопросам, проявив при этом столько же любезности, сколько любознательности. 2. Один из этих вопросов был поставлен грамматиком Марком. «Неанф Кизикиец, — сказал он, — в своих «Городских преданиях» сообщает, что Эантидской филе было предоставлено то преимущество, что ее хор никогда не выступал последним. Кое-что этот писатель и придумывает для оказания своей осведомленности, но если в данном случае он не фальшивит, то всем нам стоит заняться расследованием причины такого обычая». «Но что же, — заметил наш товарищ Милон, — если это выдумка?» «Ничего страшного, — ответил ему Филопапп, — если мы в наших филологических изысканиях [111]уподобимся мудрому Демокриту. Передают ведь, что он, раскусив как-то огурец и заметив, что его сок отзывается медом, спросил у служанки, где она его купила. Та назвала какой-то огород, и Демокрит, поднявшись с места, велел проводить его и показать это место. Служанка, удивившись, спросила, зачем ему это, и он объяснил: «Мне необходимо найти причину этой сладости, и я найду ее, обозрев место произрастания огурца». «Можешь снова занять место за столом, — сказала с улыбкой женщина, — это я, недоглядев, положила огурец в горшок от меда»» Тогда Демокрит, огорчившись, сказал: «Уязвила ты меня, но я все-таки не оставлю задуманного и буду искать причину сладости как прирожденного свойства этого огурца». Вот и мы не должны считать проявленное Неанфом в некоторых случаях легкомыслие за повод для того, чтобы уклониться от исследования возникшего у нас вопроса: если оно не принесет какой-либо другой пользы, то во всяком случае послужит нам полезным упражнением». 3. И вот все наперерыв принялись восхвалять Эантидскую филу, припоминая, что только могло придать ей славу и украшение. Привлекался тут и Марафон [112], один из демов этой филы; указывали и на Гармодия с товарищами как афиднских демотов, и, следовательно, Эантидов [113]; а ретор Главкий утверждал, что в марафонском строю правое крыло составляли Эантиды, и ссылался при этом на элегические стихи Эсхила [114], который отважно сражался в марафонской битве. Назвал он также в числе выдающихся мужей этой филы полемарха Каллимаха, который в марафонской битве не только проявил личную отвагу, но и был выдающимся вождем наряду с Мильтиадом. К сказанному Главкием я добавил, что и постановление, в силу которого афиняне выступили в этой битве, было принято в пританию Эантидской филы [115]и что эта же фила прекрасно отличилась также в битве при Платеях. Поэтому именно на Эантидскую филу было возложено поручение принести на Кифероне благодарственную жертву Сфрагидийским нимфам [116], согласно вещанию Пифийского оракула, получив от города снаряжение и жертвенное животное. «Но вместе с тем, — сказал я, — общеизвестно, что немало заслуг есть и у других фил. И прежде всего, как вы знаете, моя Леонтидская фила прославлена не менее любой другой [117]. Поэтому стоит подумать, не более ли убедительно объясняется этот обычай как умилостивительная поблажка эпониму этой филы: [118]ведь сын Теламона нелегко примиряется с поражением и способен на все пойти, движимый оскорбленным самолюбием: и вот, чтобы предупредить его неумолимую гневливость, представилось нужным устранить возможность самого тягостного поражения, исключив навсегда последнее место для его филы».
Книга вторая 1. Изо всех вещей, Сосий Сенекион, которые принадлежат к симпосию, одни необходимы — вино, хлеб, кушанья, конечно, также ложа и столы; другие же добавляются без такой необходимости, ради развлечения, — музыка, зрелища, иногда какой-нибудь балагур, как Филипп на пиршестве у Каллия: [119]эти добавления приятны участникам симпосия, но отсутствие их не вызывает недовольства и никто не сочтет симпосий из-за этого неудачным. Так и среди застольных речей одни касаются самого распорядка симпосия, подобающего людям здравомыслящим, другие содержат убедительное рассмотрение вопросов, уместных в застольной обстановке не менее, чем флейта и лира. Наша первая книга содержит примеры того и другого рода. К первому относятся вопросы философствования на симпосий о том, распределять ли места между приглашенными или предоставить им самим выбор мест, и тому подобные; ко второму — об Эроте, учащем поэзии, и об Эантидской филе. Первые я называю, в частности, симпотическими, для вторых сохраняю общее наименование симпосийных. Расположены они без разграничения, в разбивку, соответственно тому, как приходили на намять. Читателей не должно удивлять, что я, обращаясь к тебе с этими воспоминаниями, включаю в них многое сказанное тобой. Ведь если познавание не всегда ведет к запоминанию [120], то воспоминание часто приводит к тому же познанию. Вопрос I Какие вопросы и какие насмешки Ксенофонт считает уместными на симпосиуме и какие нет Участники беседы: Сосий Сенекион и Плутарх 1. Из десяти вопросов, назначенных мной для каждой книги, я здесь уделяю первое место тому, который известным образом поставил Ксенофонт: он сообщает, что Гобрий, обедая вместе с Киром, многое восхвалял в персидских обычаях [121], и в частности то, что у них принято обращаться друг к другу только с такими вопросами и такими насмешками, которые могут доставить собеседнику удовольствие, и более того, воздержание от которых было бы ему неприятно. Если нередки люди, которые докучают даже своими похвалами, то нельзя не восхищаться обходительностью и чуткостью тех, кто и своими подшучиваниями доставляет удовольствие затронутому ими. Вот и ты, принимая нас в Патрах, сказал, что был бы рад узнать, в чем особенность вопросов этого рода: «немаловажную часть гомилетики должно составить учение об осмотрительности, которую надлежит соблюдать, задавая вопросы и прибегая к шуткам» [122]. вернуться Кн.1 — 107 …Аристотель утверждает… — Возможно, об этом говорилось в сочинениях перипатетической школы. Ср. [Arist.] Рr. 932 b 25: морская вода, «имея мало влаги, скорее высыхает»; здесь же предлагается иное объяснение: морская вода быстрее высыхает, так как содержит больше тепла. О большей «теплоте» морской воды (вне «связи с проблемой скорости ее высыхания) — Аристотель, Метеорологика, 358 b 10. Возможно, представление о быстром высыхании морской воды возникло из-за особой сухости и шершавости кожи после морских купаний. вернуться Кн.1 — 108 Од. VI 137, 216–219, 226–227. Вопрос имеет круговую композицию, начинаясь и заканчиваясь упоминанием о встрече Одиссея с Навсикаей. вернуться Кн.1 — 109 Фила (φύλη) — община, члены которой объединялись сначала по родовому, а после реформ Клисфена 510 г. до н. э. — по территориально-административному признаку. Вопрос и его решение — скорее всего, филологическая игра; поводом мог послужить тот факт, что со времен Клисфена в списке аттических фил (их было 10) Эаптидская никогда не занимала последнего места. вернуться Кн.1 — 110 На празднование победы, одержанной хором Леонтидской филы… — Состязания хоров проводились на праздниках — Таргелиях, Ленеях, Дионисиях. Каждая фила выставляла свой хор, поэтому состязания хоров были по существу состязаниями фил. Хореги набирали хор (часто на свои средства), готовили его к выступлению. Здесь у Плутарха «хорегом» назван устроитель всего хорового состязания. Порядок выступления хоров устанавливался, видимо, по жребию, но сама постановка вопроса показывает, что устроители хоровых состязаний могли регулировать выпавший порядок. вернуться Кн.1 — 111 …в наших филологических изысканиях… — Филология в это время понималась широко — как образованность, ученость, начитанность. О развитии термина см. RE, HalbBd XXXVIII, 2510–2513. Неанф — ср. FHG III 10; Демокрит — Vorsokr. 68, А 17 а. вернуться Кн.1 — 112 Привлекался тут и Марафон… — В 490 г. до н. э. греки победили персов при Марафоне (RE, Bd 28, 1427). вернуться Кн.1 — 113 …афиднских демотов и, следовательно, Эантидов… — Подразумеваются доклясфеновские демы и филы, организованные еще по родовому принципу. Учреждение 10 аттических фил и демов по территориальному принципу Клисфен произвел после свержения тираннии, в 510 г. до н. э., т. е. уже после гибели Аристогитона и Гармодия. вернуться Кн.1 — 114 …ссылался при этом на элегические стихи Эсхила… — Элегии Эсхила до нас не дошли. Ср. PLG, v. II, р. 240. вернуться Кн.1 — 115 …в пританию Эантидской филы… — Притания — десятая часть афинского административного года, когда дела вели должностные лица очередной из десяти фил — притэны. Ср. примеч. 52 к книге IV. вернуться Кн.1 — 116 …принести на Кифероне благодарственную жертву Сфрагидийским нимфам… — В битве при Платеях (479 г. до н. э.) греки нанесли персам крупное поражение. Город Платеи находился близ горы Кнферон, где в пещере Сфрагидий, согласно преданию, обитали нимфы (см. Павсаний. IX 3, 9). Очевидно, жертвы сфрагидийским нимфам как божествам местной природы приносились и до платейской битвы (умилостивительные), и после нее (благодарственные). Об этих событиях см. Плутарх, Аристид, II 19. вернуться Кн.1 — 117 …Леонтидская фила прославлена не менее любой другой. — Например, из этой филы происходил Фемистокл. вернуться Кн.1 — 118 …как умилостивительная поблажка эпониму этой филы… — Эпонимом Эантиды, т. е. давшим филе свое имя, был Аянт Теламонид (Αίαντις — «Эзнтида» от Αίας — «Эант», или «Аянт»); о том, как он, считая себя оскорбленным товарищами по Троянской войне, обезумел, см. трагедию Софокла «Аянт». вернуться Кн.2 — 1 …как Филипп на пиршестве у Каллия… — Филипп — персонаж «Пира» Ксенофонта. Словом «балагур» переводчик передает грэч. γελωτοποιός (буквально «смеходел»). «Смеходелание» становилось нередко ремеслом: так мимы (о них см. Заст. бес. VII 712 Е) выступали на пирах в расчете на вознаграждение. «Профессиональное» «смеходелание» могло быть и формой параситства (ср. роль шутов). вернуться Кн.2 — 2 …если познавание не всегда ведет к запоминанию… — Буквально: «если познавание (οι̉ μαθήσεις) не создает припоминания (α̉ναμνήσεις)». Смысл: познав нечто, человек может и не сохранить это в памяти и, следовательно, не припомнить. Плутарх, видимо, намеренно употребляет рядом два слова — «познавание» и «припоминание», обыгрывая знаменитый платоновский тезис: «Познавание (μάθησις) есть в действительности не что иное, как припоминание (α̉νάμνηαις)» (Федон, 72 е). У Платона оба термина наполнены более сложным смыслом: по его теории, бессмертная душа до своей земной жизни созерцала истину в области подлинного Бытия; человек, в котором эта некогда знавшая истину душа воплотилась, как бы восстанавливает в чувственном опыте прежнее знание, поэтому «познавание» и следует называть «припоминанием». Фраза Плутарха оказывается двусмысленной: воспринимая термины «познавание» и «припоминание» в платоновском смысле, мы увидим в ней иронию по отношению к основателю Академии. вернуться Кн.2 — 3 …многое восхвалял в персидских обычаях… — У Ксенофонта: «Они задавали друг другу такие вопросы, на которые отвечать было приятнее, чем не отвечать… они острили по поводу друг друга скорее к взаимному удовольствию, нежели наоборот… когда они шутили, они были далеки от грубости, от желания сказать какую-либо гнусность, от стремления оскорбить друг друга» (Киропедия, V 2, 18), Под видом чужеземного обычая здесь, возможно, представлен своего рода нравственный идеал. Обобщенное рассуждение на эту тему есть у Аристотеля (см. ниже, примеч. 4). вернуться Кн.2 — 4 …немаловажную часть гомилетики должно составить учение об осмотрительности, которую надлежит соблюдать, задавая вопросы и прибегая к шуткам. — Гомилетика (ο̉μιλητικὴ τέχνη) — искусство беседы или, шире, искусство общения. О необходимости соблюдать меру в смешном читаем у Аристотеля: «Те, кто в смешном переступают меру, считаются шутами и грубыми людьми, ибо они добиваются смешного любой ценой и скорее стараются вызвать смех, чем сказать [нечто] изящное, не заставив страдать того, над кем насмехаются. А кто, не сказавши сам ничего смешного, отвергает тех, кто такое говорит, считается неотесанным и скучным. Те же, кто развлекается пристойно, прозываются остроумными» (Никомахова этика, 1128 а 4—10). Умение соблюдать меру в шутках отличает «доброго и свободнорожденного человека» от «скота», «воспитанного» — от «невежи» (там же, 1128 а 18 сл.). См. Цицерон, Об ораторе, II 218 — специальное рассуждение о родах остроумия, о должных и недолжных насмешках и о практическом применении смешного в ораторской практике. |