Я повернулся к ближайшему столику, где сидели три молодых лондонских юриста с женами, и спросил очень громко:

— Вы его видите? Человека в черном… Вон там. Стоило мне отвернуться, как Андерхилл исчез. Я испытывал сильное раздражение и усталость — ведь все это можно было предсказать заранее. Некоторое время я еще делал идиотские попытки выкрутиться, утверждая, что пару секунд назад он все-таки там стоял и что они не могли его не заметить, но тут почувствовал, как подо мной подкашиваются ноги. Сердце билось ровно. Не было ни головокружения, ни недомогания, а в обморок я не падал ни разу в жизни; просто ноги перестали слушаться. Кто-то, кажется, старший официант, меня подхватил. Я услышал взволнованные голоса и шарканье подошв вскакивающих со своих мест людей. Откуда ни возьмись, сразу же появился Дэвид. Он обхватил меня рукой, распорядился, чтобы позвали из бара жену и сына, и потянул за собой в холл. Там, у камина, он усадил меня в кресло с высокой спинкой времен Регентства и стал расстегивать воротничок, но я отвел его руку.

— Все хорошо, Дэвид, уверяю тебя. Просто… Все в порядке.

— Что случилось, папа? — спросил Ник.

— Я позвоню Джеку, — сказала Джойс.

— Нет, не надо. Это ни к чему. Просто у меня чуть-чуть закружилась голова. Я, должно быть, немного перебрал и не заметил этого. Со мной все в полном порядке.

— Где бы вам хотелось расположиться, мистер Эллингтон? Сможете ли вы подняться по лестнице, если мы вас поддержим?

— Пожалуйста, не беспокойся, думаю, прекрасно доберусь сам.

Я встал, правда, не совсем твердо, на ноги и заметил, что за мной наблюдают из ресторана и из бара, двери коих были настежь распахнуты. Короче, наблюдали отовсюду.

— Ты мог бы объяснить всем, кому интересно, что я недавно перенес сильный стресс, или запудрить им мозга чем-нибудь еще? Они решат, что я в стельку пьян; нужно что-то сделать, чтобы об этом не поползли слухи, раскинь мозгами.

— Это никому и в голову не придет, за немногим исключением, уверяю вас, мистер Эллингтон.

— Да пусть думают, что хотят. Теперь я пойду. Не переживай, Дэвид. Если Рамон примет нож для рубки мяса за рыцарский меч, ты все-таки дай мне знать, при любом другом раскладе — дом в твоем полном распоряжении до завтрашнего утра. Спокойной ночи.

Без особого комфорта мы вчетвером расположились в гостиной, как называл эту комнату мой предшественник, хотя небольшие размеры и удручающая симметрия, по моим представлениям, делали ее похожей, скорее, на приемную или прихожую. Я старался всего-навсего придать ей приличный вид, не более, и превратил ее в склад для мебели, которая не имела особой ценности, и скульптуры, начинавшей действовать мне на нервы; тут находился бюст некоего духовного лица ранневикторианской эпохи и статуэтка обнаженной женщины из неполированного дерева, которую я, изрядно нагрузившись за завтраком, купил в Кембридже и от которой мне было недосуг избавиться впоследствии. Только моему отцу, кажется, нравилась эта комната, во всяком случае, он ее регулярно посещал. Но, как бы там ни было, здесь нас никто не мог потревожить.

Я рассказал им обо всем, что видел. Ник смотрел на меня с глубоким сочувствием, Джойс — просто с сочувствием, Люси — с пристальным интересом, как член комиссии, проводящей всенародное обследование пьяниц, которые видят привидения. Где-то посредине рассказа я заставил Ника принести мне небольшую порцию виски с содовой. Он стал было возражать, но я своего добился.

У Джойс в течение моего рассказа выражение сочувствия постепенно сходило с лица. Когда я кончил, она сказала:

— А не похоже ли это на белую горячку, как вы считаете?

Она говорила тем же заинтересованным тоном, каким спорила со мной о том, есть ли у отца шансы пережить этот год, или давала понять, что причина замкнутости Эми в психическом сдвиге.

— Господи, что за мысль, — сказал Ник.

— А что в этом ужасного? Ведь с горячкой можно бороться, насколько мне известно. Вот если бы он сошел с ума, было бы куда страшнее.

Ник повернулся к Люси.

— Разве белая горячка — это не всякие там зверушки или что-то в этом роде?

— Часто да, — убедительно ответила Люси. — Что-то совершенно далекое от реальности. Человека, который стоит рядом и просто улыбается, едва ли можно увидеть в горячечном бреду.

Мне стало немного легче, но я бы предпочел, чтобы она не описывала моего призрака, как какого-нибудь официанта в грязном воротничке.

— Хорошо, — сказал я, — так что же это все-таки было?

Ник поджал губы и печально покачал головой.

— Ты был в стельку пьян, папа. Не знаю, отдавал ли ты себе отчёт, но, разговаривая с нами в баре, ты словно ворочал жернов во рту.

— Теперь я не пьян.

— Да, потому что недавно ты испытал потрясение, к тебе сбежались люди. До этого ты был пьян. О, ты говорил связно, но я знаю интонации твоего голоса и выражение глаз.

— Однако после этого я обслуживал людей, я говорил с Дэвидом… Послушай, Ник, спустись и поговори с профессором Берджесом. Он подтвердит, что я был в хорошей форме.

— О, папа, у меня язык не повернется спросить его об этом.

— Спустись, возьми с собой Дэвида и вместе с ним поговори в сторонке с кем-нибудь из наших постоянных клиентов. Дэвид знает, кто это. Спроси, видели ли они кого-нибудь у окна. Я описал, как он выглядел, они…

— Боже мой, папа… Прекрати. Вот тебе мой совет. Они и так будут чесать языки на твой счет. Не надо усугублять. Какая тебе польза, если по округе поползут слухи, будто хозяину «Зеленого человека» мерещатся призраки. Не настаивай, что рассказал об этом только нам троим, ведь все знают, что ты пьяница. И видели ли они кого-нибудь или нет, все равно ни за что не признаются. Брось ты в самом делеэту затею.

— Ник, пойди и приведи сюда Дэвида.

— Нет. — Лицо Ника стало жестким, больше десяти лет я наблюдал, как оно каменеет прямо на глазах. — Перестань упрямиться, папа, хватит.

Наступила тишина. Джойс подобрала под себя ноги и, не глядя в нашу сторону, пригладила волосы. Люси щелкнула зажигалкой перед ментоловой сигаретой.

— А ты что думаешь? — спросил я ее принужденно.

— Разумеется, не нужно проводить никаких расследований. Мы и так знаем все. В основном я согласна с Ником. Думаю, вы переутомились, голова была забита мыслями о привидениях, вы наслушались всех этих россказней про Андерхилла, скажем честно, алкогольные пары лишили сознание ясности, да и освещение в ресторане слабое, особенно у этого окна. Там действительно кто-то стоял, я готова в это поверить, но — реальный человек, официант или один из клиентов. Как и прежде, вам опять померещилось привидение.

— Но парик, одежда…

— Это плод вашего воображения.

— Но он узнал меня и улыбнулся.

— Разумеется, узнал, ведь вы его хозяин или хозяин гостиницы. Вероятно, он был слегка удивлен, когда его окликнули чужим именем.

— Но он исчез. Когда я…

— Он отошел.

Опять наступила тишина, и я услышал, как Магдалена вошла на жилую половину и направилась в столовую. Мне очень хотелось рассказать им всем, что случилось в лесу, хотя бы чтоб оспорить выводы Люси и ее постоянное Q.E.D. [1], но я не мог придумать ни малейшего повода, объясняющего, почему я вдруг оказался в лесу. И что ни говори, я действительно переутомился, слишком много выпил и все такое прочее.

— Значит, мне просто показалось, — сказал я, допивая виски.

— Именно так я и думаю, — заявила Люси, — но это только моя точка зрения. Мои утверждения нетрудно опровергнуть.

— Правда? Но как?

— Меня переубедит всякий, кто завтра, а фактически в любую минуту, заявит, что видел в точности то же самое, — хотя, если кто-то и видел, лично вам все-равно могло почудиться, — или, если благодаря привидению откроется нечто такое, чего самостоятельно узнать вы бы никогда не смогли. Конечно, это не доказательство в прямом смысле слова, но для меня оно бы имело существенное значение.