Надобно сказать, что торжище само по себе место грубое, цветы же воплощают красоту и изысканность. Как же может сочетаться грубость с изяществом? И все же продавец цветов, как оказалось, хоть и гонится за лишней монетой, в то же время способен ощутить радость, когда любуется «чистой красотой», потому-то поэт в своем стихе и отдал ему должное.
И не только продавцы цветов заслуживают похвалы. Вы спросите, кто же еще? Извольте! Это продавцы книг и торговцы благовониями. Три профессии, упомянутые здесь, мы назвали бы «тремя изысканностями в мире грубости». К месту заметить, что эти три категории торговцев в прошлой своей жизни несомненно имели какое-то особое воплощение, и нынешним ремеслом стали заниматься не случайно, а потому что в свое время были тварями летающими или бегающими. Вам, разумеется, интересно узнать, какими именно. Так вот, владелец цветочной лавки был пчелой, собирающей мед. Торговец книгами — жуком древоточцем. Продавец благовоний — животным, источающим мускус.
Есть в нашем мире еще занятие, пожалуй самое изысканное, — торговля антикварными вещами. Почему же оно не упомянуто среди тех трех? Надобно сказать, что антиквариев в торговом мире порой называют «чистыми гостями» [203]и часто принимают за литераторов. Возможно, вы скажете, что это занятие выше трех упомянутых. Это будет не совсем верно. Дело в том, что в антикварной лавке вы можете встретить и древнюю книгу, и прекрасный цветок, а порой ощутить аромат сандала. Вот и получается, что в профессию антиквара как бы входят и те три, а потому совсем не обязательно выделять антиквариев в особую группу только потому, что в их лавках находятся творения высокой литературы, редкие цветы и удивительные благовония.
Раз уж мы завели об этом разговор, следует напомнить, что любое ремесло может быть и грубым, и изысканным, все зависит от того, в чьи руки оно попадет. Можно всю жизнь заниматься изысканным, прекрасным делом, но в силу собственной тупости не испытывать к нему ни малейшего интереса. К примеру, не ощущать аромат цветка, приходить в уныние от древних книг. Подобные люди оказываются лишними, ненужными для своей профессии. В прошлом своем рождении эти люди тоже были летающими и бегающими тварями, но, став людьми, изменили только свой внешний облик, сущность осталась прежней. Пчела, скажем, привыкла теребить цветок, не проявляя к нему ни малейшего интереса. Так поступают и люди-пчелы. Всю жизнь они суетятся, попусту хлопочут и волнуются. А жучки древоточцы? Разве способны они осмыслить содержание книги, которую грызут? Разумеется, нет! Они заползают в книгу, а после живут среди ее останков. Твари, источающие мускус, не чувствуют его запаха, мускусный мешочек на брюшке, который влечет к себе людей, для них ненужное бремя. Итак, «три изысканности в мире грубости» можно истолковать также как «три грубости в мире изысканности».
Ниже я расскажу вам о неких мужах, которые, претерпев все возможные перипетии, нашли вкус в своем занятии. Они даже придумали особую вывеску, дабы привлечь подвизающихся на литературном поприще. Заметим, кстати, что не все вывески надо показывать, особенно красивые вывески, не то накличешь беду. И сейчас весьма кстати предупредить владельцев лавок с нарядными вывесками: не забывайте об осторожности!
В годы Счастливого Успокоения — Цзяцзин — династии Мин в уезде Юаньцин области Шуньтянь, центр которой находился в Пекине, жили два молодых человека: Цзинь Чжунъюй и Лю Миньшу. Они вместе учились и были большими друзьями. Оба пытались постичь основы наук, но без должного рвения, поскольку влекло их к совершенно иным занятиям. Неудивительно, что экзаменов они не выдержали, бросили учебу и решили заняться торговым делом. В ту пору обоим было за двадцать. Надо вам знать, что молодые люди водили знакомство с неким юношей по имени Цюань Жусю, годами моложе их, уроженцем Янчжоу. Лицом он походил на Хэ Лана [204], а статью мог сравниться с самим Шэнь Юэ [205]. Словом, был он краше любой красавицы и очень скоро стал любимцем Цзиня и Лю, как в свое время Лун Ян. При этом Цзинь и Лю не ревновали его друг к другу, ибо превыше всего ставили дружбу с ним. Прежде они дружили вдвоем, говорили люди, теперь дружат втроем. Друзья были неразлучны и часто все вместе обсуждали свои дела.
— Нам не повезло на экзаменах, но учеными мы остались, а потому нам следует выбрать профессию, достойную образованного человека.
Они перебрали все триста шестьдесят ремесел [206], но ни одно не пришлось им по душе. Скрепя сердце остановились на четырех: торговля книгами, цветами, благовониями и всевозможными древностями. Вести дело решили сообща, сняли три лавки возле Западной реки и соединили в одну. В центральной части хозяйничал Цзинь Чжунъюй, он торговал книгами. Благовониями ведал Цюань Жусю, а цветами и древностями — Лю Миньшу. Позади торговых помещений стояло высокое здание с надписью над входом: «Башня Собрания изысканностей». Вряд ли следует говорить, что само сооружение и все убранство являли необыкновенную красоту и утонченность. Друзья приходили сюда ночью, когда в небе сияла луна, а землю овевал чистый ветер. Один пел, а двое других играли на свирели и лютне. Искусство их было так прекрасно, что могло любого привести в трепет. Попутно заметим, что не было ни одной редкой книги, которую друзья не прочли бы, ни одного благовония, которое они не возжигали бы. Они любовались редкими цветами и травами. Их окружали вещи глубокой древности — эпох Цинь и Хань [207], картины художников времен Тан и Сун [208], а то и более ранних. Попользовавшись какое-то время той или иной вещью, торговцы ее продавали, и чем дольше она лежала у них, тем больше денег они за нее выручали. Приобретая редкие вещи у трех «чистых гостей», люди не скупились на серебро.
Цзинь и Лю были женаты и жили обычно дома. Цюань, совсем еще юный, жениться не успел и часто ночевал в своей лавке. С ним нередко коротали время Цзинь и Лю, ссылаясь на то, что должны сторожить лавку. Итак, днем они торговали, а по ночам веселились или любовались цветами, растущими в дальней зале. Возможно, вам покажется удивительным, что на свете еще встречаются счастливые люди, которые днем зарабатывают деньги, а едва зажгутся звезды, предаются радостям небожителей. Само собой, многие молодые люди, уроженцы столицы, питали к ним зависть. Зависть к удивительным радостям, которым они предавались.
Молодые люди совсем не походили на остальных торговцев. И хотя не забывали о барышах, во всех делах своих старались проявлять утонченность. При купле и продаже товара они строго блюли три условия. Вы спросите, какие? А вот какие. Они никогда не покупали низкопробный и поддельный товар, а также товар неизвестного происхождения, объясняя это следующим образом:
— В нашей торговле мы имеем дело с вещами изысканными и, если станем скупать товар низкопробный, поддельный, испортим свою репутацию и покупатели больше не станут ходить к нам в лавку. Если же неизвестно происхождение товара, значит, он скорее всего краденый, не важно, разбойник его украл или слуга. Такой товар может быть также получен в качестве взятки или при какой-либо бесчестной сделке. Выгода от него мизерная, а беда может случиться большая. Не исключена и судебная тяжба. В этом случае не оберешься стыда, не говоря уже об убытках. Станет ли благородный человек с тонкой душой, «чистый муж», накидывать себе петлю на шею?
Словом, наши друзья никогда не покупали такой товар, видя в нем источник бед и позора.
А чего они не продавали? Не продавали товар чересчур дешевый и чересчур дорогой, и еще тот, в котором покупатель сомневался. Вам, конечно, известно, какими словами называет обычно торговец покупателя: «Товар настоящий, цена твердая». Как правило, слова эти — просто слова, не больше. Зато у наших молодых торговцев они обрели истинный смысл. Называя цену товара, они из десяти ее частей набавляли всего одну или две. Если же кто-то пытался переплатить им как добрым знакомым, торговцы отказывались — выше всего они ценили честность. Находились среди покупателей и такие, которые плохо разбирались в товарах, не знали, поддельный он или подлинный, и готовы были заплатить больше, чем следует. В этом случае торговцы не соглашались продать товар.
