– Я понял, – Ефимов усмехнулся, представив себе внезапно прозревшего группника.

– Во-во, автомат у тебя в руках грохочет, глушит все вокруг. Стреляешь сам – уже вроде бы и не страшно. А тут долбишь, долбишь, а выстрелов своих не слышишь, разве что щелчки затвора, а чужие пули вокруг только чмокать успевают, «ВОГи» над головой рвутся. Жуть! И получается, проще малость заныкаться и начать командовать людьми, чем палить в противника самому. И главное, пользы гораздо больше. Мы же все по молодости дурные, пока не обожжемся, не поумнеем. И через раз, вместо того чтобы командовать группой, работаем простыми бойцами.

– Не спорю, – Сергей был полностью согласен с командиром роты, тем более что в бою он именно так и собирался делать – командовать, а не действовать в роли рядового разведчика. Но то в бою. В бою он без раздумий отправил бы солдата на смерть, зная, что это спасет жизни других, а послать бойца, когда сам и вся группа в безопасности, туда, где того, возможно, ждет гибель. Нет, Сергей еще не был готов к этому шагу. Но ротный был прав, и поступать по-другому он, как командир группы, не имел права.

– Так ты говоришь, по сведениям твоего агента, эмиссары Басаева предпринимают попытки закупить переносные зенитно-ракетные комплексы? – главный гэрэушник горной группировки полковник Черных, сев на краешек стола, с задумчивым видом разглядывал висевшую на стене карту. Напротив него расположился подполковник Остапенко. Подполковник только что вернулся из соседнего селения, на окраине которого и состоялась его встреча с агентом. Расстегнутая разгрузка еще висела на плечах, автомат стоял возле кресла.

– Да, только его данные могли и устареть, по словам Вахи, переданным им сведениям как минимум две недели.

– Значит, ваххабиты вполне могли достигнуть своей цели, – заключил полковник. Не доверять «старому» агенту у него оснований не было. – Но информации по поводу появления у них «ПЗРК» пока не поступало ни по одному из каналов.

– Может, стоит соотнестись с фешерами? – Зная, что полковник не слишком жалует работников Федеральной службы безопасности, Остапенко, тем не менее, считал подобное сотрудничество полезным, а иногда и вовсе жизненно необходимым.

– Возможно, ты прав. Тем более если закупка «ПЗРК» напрямую связана с так называемым «Большим сюрпризом», то дело действительно начинает попахивать неприятностями. Возможно, фээсбэшникам что-то удастся выяснить по своим собственным каналам. Во всяком случае, я думаю, в этом деле нам следует пойти на взаимовыгодное сотрудничество. Завтра же переговорю с Ярцевым, а пока подготовь радиограммы во все отряды СпН об активизации разведывательных действий. Если «ПЗРК» уже закуплены и находятся на территории Чечни, то они ни в коем случае не должны выйти за ее пределы. Лучше уж вертолет со спецназовцами, чем «Боинг» с парой сотен иностранных туристов.

– Ага, – устало согласился Остапенко и, поднявшись на ноги, пошел выполнять указание начальника.

Достоинства старшего сержанта Шадрина Сергей оценил сразу же по окончании выполнения боевой задачи.

– Командир. – Радостно улыбающейся физиономии Виталика было невозможно не узнать, даже несмотря на закрывающие пол-лица противопылевые очки. – Как БЗ, командир?

– Нормалек. – На Виталика воистину было невозможно злиться.

Спрыгнув с брони, Шадрин поспешил к своему группнику.

– Давай помогу, командир, – рука сержанта потянулась к лямке стягиваемого прапорщиком рюкзака.

– Я сам, – отмахнулся Ефимов, и все продолжающий улыбаться Шадрин не стал настаивать.

– Ничего? – это уже поинтересовался приехавший во главе колонны майор Бурмистров.

– Увы, – огорченно развел руками Ефимов.

– Да я же говорил, район туфтовый. Там духов никогда не было! – авторитетно заявил Шадрин и, победно хмыкнув, направился в сторону усаживающейся в машину группы.

Ефимов мысленно улыбнулся: «…никогда не было». Свежо предание, свежо…

– Залезай живее, бродяги потные! – донеслось несколькими секундами спустя. – Поживее! Никого не потеряли? Давай, давай! Провериться в троечках, оружие, имущество. – И уже в сторону садящегося на БТР Ефимова: – Командир, личный состав, оружие и имущество в наличии!

– Шустер! – повернув голову, добродушно улыбнулся Бурмистров.

– Ага, – с непонятным для себя удовлетворением согласился с ним Ефимов. – С худой овцы хоть шерсти клок. – И, усаживаясь на поджопник: – Какая-никакая, а польза… Хоть самому не бегать, не проверять.

Но вся прелесть иметь такого заместителя, как Шадрин, раскрылась по прибытии в ПВД, когда тот без всяких понуканий с командирской стороны взял на себя обязанности по сдаче и оружия, и инженерного имущества, распорядился пересчитать и сдать старшине выложенные тут же на плацу гранаты, проверил, сданы ли на зарядку аккумуляторные батареи, да еще на всякий случай вроде как договорился, чтобы «поскорее да получше». Подобное старание продолжилось и наутро, и длилось все дни, что группа находилась в ПВД. В часы, свободные от занятий и занятые хозяйственными работами, Ефимов наслаждался ничегонеделанием. О таком заме можно было только мечтать.

Но вот на очередном БЗ Виталика с группой снова не оказалось. С утра он «слегка выпил» – по словам самого Шадрина, «спасаясь от зубной боли», и Сергей, недолго думая, заставил Баранова переписать БЧС заново. В новом списке старшего сержанта Шадрина не было. Виталик не напрашивался.

В местности, куда на этот раз выбросили ефимовскую группу, по оперативным данным, была замечена какая-то движуха. Географически район предстоящей разведки располагался в пределах условной зоны ответственности второй роты. Но три ее группы уже были на боевом задании, и потому начальство решило привлечь для этой цели две группы первой. Выходили снова отрядом, но на этот раз строгих предписаний держаться вместе не было.

На третьи сутки командир роты принял решение разделиться.

– …Ты, Сергей, – Фадеев, расстелив перед собой карту, объяснял задуманную диспозицию склонившимся над ней группникам, – выходишь вот сюда, к излучине речки. Прямо к опушке леса. Берег с этой стороны у реки обрывистый, только вот здесь, – кончик ножа в руках ротного коснулся точки на карте, – относительно некрутой подъем. На той стороне тоже пологий спуск и у самой воды небольшая полянка. Если где и переходить речушку, так это самое удобное место. Около подъема на засаду и сядешь. Единственно, лес редкий и кустов почти нет, так что – максимум маскировки, минимум передвижений. Одним словом, на месте разберешься. А мы с Игорем, идя на полквадрата левее, выберемся вот к этой лощинке. Я давно хотел ее досмотреть. Где-нибудь там же засаду и организуем. Если что, по этому хребту одному до другого добежать – три раза перебздеть.

– Все понятно. – Ефимов уже начал мысленно прокладывать маршрут движения.

– Тогда максимум через, – Вадим машинально взглянул на часы, – десять минут топаем. Движение начинаем самостоятельно.

– Савченко, – сделав пару шагов в сторону от сворачивающего карту ротного, капитан Гуревич негромко окликнул старшего радиста, – поднимай группу. Начало движения через пять минут.

Чтобы незаметно выбраться к излучине реки, Сергею со своей группой пришлось делать изрядный крюк в южном направлении, огибая узкую полосу лесной опушки, далеко вдающуюся в глубь лесного массива. Затем, повернув строго на север, долго идти по лесной окраине.

Место, намеченное ротным для организации засады, невозможно было спутать ни с каким другим, не стоило даже доставать джипиэс, чтобы сверить координаты с картой и убедиться в точности выхода. Во-первых, здесь заканчивался сам лес, открывая обширную поляну, тянущуюся до старого сельского кладбища, отстоявшего на пару сотен метров от небольшого населенного пункта. Во-вторых, обрывистость правого берега как нельзя точно подходила под данное майором Фадеевым описание. В-третьих, в одном месте левого, крутого, но далеко не обрывистого берега среди зарослей кустарника угадывалась узкая полоска пологого спуска у самого основания хребта, расползающаяся небольшим пятачком лишенной растительности полянки. Само же место организации засады можно было обрисовать следующим образом: густой темный лес внезапно открывался просветом, и идущий по нему путник оказывался стоящим на небольшом двух-трехметровом обрыве, в одном месте которого виднелась твердая, утоптанная тысячами звериных копыт тропа, спускавшаяся вниз и наискосок пересекавшая опять же небольшую (метров пятьдесят в поперечнике) поляну, поросшую редкими кустарниками, среди которых преобладали кусты шиповника. По-правому краю поляны шел неширокий, но глубокий разлом, в который и скатывалась эта звериная тропа, узкой полосой спускавшаяся к каменным отмелям речного дна. Сразу же за разломом поляна заканчивалась, уступая место редко растущим деревьям, половину из которых составляли старые яблони. Кое-где среди низко опущенных яблоневых веток виднелись зеленые, еще не созревшие яблоки, а в промежутках между деревьями нет-нет да и виднелись островки кустарников. Этот лесной огрызок треугольником тянулся в сторону села, постепенно сходя на нет. Уже через пару сотен метров деревья, словно теснимые напирающей от селения опушкой, вплотную прижимались к обрыву, а вскоре и вовсе скатывались в его глубины. Непонятно каким образом, цепляясь и удерживаясь корнями на его скатах, последние крохи леса спускались до каменистого русла и зарослями молодой поросли тянулись до самого уреза воды.