Миссис Бантинг радовало, что в связи с необычным поведением мистера Слута ей вспомнился этот забавный случай из далеких времен юности. Получается, что новый жилец не такой чудак, как могло бы показаться. И все же, когда вернулся Бантинг, жена умолчала об этом странном эпизоде. Она сказала себе, что может и сама отнести картинки вниз.

Не закончив еще готовить еду для себя и мужа, квартирная хозяйка отправилась наверх, чтобы прибраться у мистера Слута. На лестнице ей почудилось, что из гостиной доносятся звуки… голос? Оторопев, она задержалась на лестничной площадке перед дверью и поняла, что это всего один голос: жилец разговаривал сам с собой вслух. В словах, достигших ее ушей, было что-то поистине ужасное:

– «Чужая жена – тесные врата; она, как разбойник, сидит в засаде и умножает между людьми законопреступников»[2].

Она застыла на месте, сжимая ручку двери, и с испугом вслушивалась в напевные звуки этого странного высокого голоса:

– «Дом ее – пути в преисподнюю, нисходящие во внутренние жилища смерти»[3].

От этих слов миссис Бантинг сделалось не по себе. Но в конце концов она собралась с духом, постучала и вошла.

– Не возражаете, если я приберусь здесь, сэр?

Мистер Слут кивнул. Потом встал и захлопнул Библию.

– Отправлюсь-ка я в постель прямо сейчас. Просто ног под собой не чую. На редкость утомительный был день, миссис Бантинг.

Он удалился в заднюю комнату, а миссис Бантинг взобралась на стул и сняла с крючков ненавистные жильцу картинки. После них на стене остались темные невыгоревшие пятна, но с этим ничего нельзя было поделать. Мягкими шагами, чтобы не услышал Бантинг, жена перенесла картинки вниз, по паре за раз, и спрятала их за кроватью.

На следующее утро миссис Бантинг проснулась такой счастливой, какой не была уже давным-давно. В первую секунду она не понимала, почему ее ощущения так переменились… а потом внезапно вспомнила. Какое уютное чувство возникало от сознания, что в верхнем этаже, на кровати, столь удачно приобретенной в свое время на аукционе в одном доме на Бейкер-стрит, лежит жилец, который платит две гинеи в неделю! Шестое чувство говорило ей, что мистер Слут поселился у них надолго. Во всяком случае, она сделает для этого все, что от нее зависит. А его… его странности – так у кого их нет.

Но когда миссис Бантинг уже давно была на ногах и утро успело смениться днем, ей сделалось неспокойно, потому что из комнат нового жильца не доносилось ни единого звука. В двенадцать, однако, в верхней гостиной зазвенел колокольчик. Миссис Бантинг поспешила на второй этаж. Ей не терпелось позаботиться об удобствах нового жильца. Ведь он явился как раз вовремя, чтобы спасти их от полного краха.

Жилец успел подняться с постели и полностью одеться. Он сидел за круглым столом, занимавшим середину гостиной. Большая хозяйская Библия лежала перед ним. Услышав шаги миссис Бантинг, мистер Слут поднял глаза, и ее огорчил его вид – усталый и изнуренный.

– Миссис Бантинг, – спросил он, – нет ли у вас случайно конкорданса?[4]

Миссис Бантинг отрицательно покачала головой. Она не знала, что такое конкорданс, но была уверена, что ничего подобного у нее в хозяйстве не водится. Потом новый жилец стал перечислять, какие ему нужны покупки. Она предполагала, что в саквояже, который он принес с собой, содержались необходимые цивилизованному человеку мелочи, такие как расческа, щетка для одежды, бритвенный прибор, зубная щетка и, разумеется, пара ночных рубашек но нет, все эти вещи вошли в список.

Приготовив жильцу хороший завтрак, миссис Бантинг поспешила на улицу, чтобы купить самое необходимое. Ей было радостно от сознания, что в кошельке у нее имеются деньги, и не только чужие, но и собственные, которые она получит в уплату за столь приятную необременительную работу.

Первым делом миссис Бантинг направилась в лавочку цирюльника, расположенную по соседству. Здесь она приобрела щетку, расческу и бритвы. В лавчонке дурно пахло, и миссис Бантинг постаралась там не задерживаться, тем более что лавочник, иностранец, желал непременно познакомить ее с некоторыми примечательными деталями убийства, совершенного за сорок восемь часов до этого Мстителем. Убийства, к которому Бантинг проявил такой нездоровый интерес.

Разговор расстроил миссис Бантинг. Ей не хотелось портить такой чудесный день мыслями о страшном и неприятном. Вернувшись, она предъявила свои покупки жильцу. Мистер Слут был удовлетворен всем без исключения и сердечно поблагодарил хозяйку. Но когда она предложила прибрать в спальне, нахмурился и явно смутился.

– Пожалуйста, отложите это на вечер, – поспешно сказал он. – Я обычно весь день сижу дома и выхожу на улицу только вечером, при свете фонарей. Вам придется запастись снисходительностью, если я буду вести себя немного не так, как обычные жильцы. И прошу усвоить вот что: мне нельзя мешать, когда я размышляю над проблемами… – Он резко замолк, вздохнул, а потом торжественно добавил: – Ибо это великие проблемы жизни и смерти.

И миссис Бантинг охотно приняла его требования. При всей своей строгости и любви к порядку квартирная хозяйка мистера Слута оставалась все же настоящей женщиной, бесконечно терпеливой к мужским странностям и капризам.

Когда миссис Бантинг спустилась, ее ждал сюрприз, но сюрприз приятный. Пока она была наверху, к ним явился юный друг Бантинга, детектив Джо Чандлер. Входя в комнату, она увидела, как муж вручал ему через стол полсоверена.

На красивом добродушном лице Джо Чандлера было написано удовлетворение: не оттого, заметьте, что он получил назад свои деньги, а из-за новостей, рассказанных Бантингом, – чудесной перемены в их судьбе, которая была вызвана появлением идеального жильца.

– Мистер Слут не хочет, чтобы я застилала постель, пока он не уйдет! – проговорила она и села, чтобы немного отдохнуть.

Ее радовало, что жилец ест сейчас сытный завтрак и можно на время о нем забыть. Через несколько минут она собиралась спуститься в кухню и взяться за приготовление обеда для себя и Бантинга. Она пригласила Джо Чандлера остаться и разделить с ними трапезу.

Миссис Бантинг испытывала по отношению к молодому человеку самые теплые чувства, ибо пребывала в том радостном настроении, когда человек готов любить всех и каждого. Более того, она даже благодушно выслушала все, что, отвечая на расспросы Бантинга, рассказал Джо Чандлер о последних ужасных убийствах, совершенных Мстителем.

В утренней газете, которую Бантинг сегодня не преминул приобрести, таинственной загадке, о которой говорил уже весь Лондон, было посвящено целых три колонки. За завтраком Бантинг прочел вслух несколько отрывков, и миссис Бантинг, сама не зная почему, почувствовала острый интерес.

– Говорят, – начал Бантинг осторожно, – говорят, Джо, что полиция напала на след, но помалкивает?

Он с надеждой взглянул на гостя. Тот факт, что Чандлер был связан с отделом расследований столичной полиции, придавал ему в глазах Бантинга некий мрачный ореол – в особенности сейчас, после страшных и загадочных преступлений, заставивших трепетать весь город.

– Они ошибаются, – неторопливо ответил Чандлер, и на его красивом флегматичном лице мелькнула тень недовольства. – Хотел бы я, чтобы это было правдой.

– Почему, Джо? – вмешалась миссис Бантинг со снисходительной улыбкой.

Ей нравилось, что молодой человек с таким рвением относится к работе. А Джо Чандлер при всей своей солидной неторопливости был не чужд рвения и относился к служебным обязанностям очень серьезно. В работу он вкладывал весь ум и всю душу.

– Потому что с сегодняшнего дня меня тоже привлекли к этому делу. Видите ли, миссис Бантинг, в Скотланд-Ярде все просто кипят. Мы не знаем ни минуты покоя. Искренне сочувствую бедняге, который нес дежурство на той самой улице, где произошло последнее убийство…