– Кроме самого факта явления, – уточнил Бараско, не удержался и потянулся за коньяком.

– Да, самого факта, – невозмутимо согласился Берлинский и позвонил по телефону: – Принесите обед на троих.

В последующие две-три минуты бутылка коньяка была прикончена, разговор сместился в русло других Зон, где события, за исключением, конечно, Чернобыльской, имели совершенно иной характер. В комнату вошли пять вышколенных официантов в колпаках и ловко накрыли стол. У Костя потекли слюнки от жирного наваристого борща и мясного рагу, салатов и закусок. А еще им подали домашние пельмени, политые сметаной, и холодную водку в запотевших графинах. Ред радостно потер ладони. Генерал на правах хозяина разливал водку и приговаривал:

– Водка под пельмени – первое дело!

Костя вспомнил, что газеты всех мастей в те времена как воды в рот набрали. Если о кольцевом облаке еще что-то писали, то о том первом вихре, предвестнике появления Кремлевской Зоны, никто слыхом не слыхивал. Перед китайцами извинились. Родственникам искусствоведа Оружейной палаты пообещали провести самое тщательное расследование. Но не успели. Да, собственно, никто не знал, связано ли появление облака и вихря с последующим возникновением Зоны. Ученые пока ломали голову.

– Эдуард Петрович, вы забыли о сгоревшем батюшке.

– Ах да… – вспомнил генерал. – Как раз накануне стабилизации Зоны сгорел отец Анисим. Рядом с ним стоял звонарь Попов. По его словам, они разговаривали перед собором Двенадцати апостолов. Вдруг внимание отца Анисима что-то привлекло со стороны Никольской башни. Он посмотрел туда. Попов тоже посмотрел, но ничего не заметил, а когда оглянулся, отец уже лежал. Лицо его чернело на глазах, а из-под одежды, но больше всего изо рта и носа шел дымок. Огня видно не было. Попов сорвал с себя куртку и накрыл отца Анисима в надежде спасти его, а когда убрал, то лицо уже обуглилось, а изо рта появилось пламя. Отец Анисим сгорел изнутри. После этого было сделано два предположения. Первое – отец Анисим увидел вспышку лазера, с помощью которого кто-то передал пучок энергии. Второе – наиболее вероятное – Кремль по непонятной причине стал местом выхода неизвестной энергии Земли.

– Сила из ничего, – брякнул Костя и едва не прикусил язык от стыда.

Генерал-полковник так на него посмотрел, что Костя осознал всю глубину своей безответственности. Впрочем, точно так же генерал смотрел и на Бараско, когда тот порол чепуху. Ведь Бараско не всегда был свят. На монументальном лице генерала невозможно было прочесть никаких эмоций, кроме радения за родину. Должно быть, чин обязывает, цинично думал Костя, потихонечку и незаметно пьянея.

– Я лично склоняюсь к теории лазера, – заявил Бараско, ничуть не тушуясь и вылавливая из борща куски свинины пожирнее.

– Почему? – спросил генерал Берлинский.

– Потому что ясно и понятно и думать не надо. Отец Анисим стоял на траектории луча. Погиб случайно.

– Случайно он погиб в обоих случаях, – высказался Костя, снова покраснел и дал себе слово только молчать и слушать.

– Да… – задумчиво сказал генерал, наливая холодную как лед водку. – Только нам от этого не легче. Я к чему это все рассказываю… Вам, – он посмотрел на Костю, – надо будет опасаться всех вспышек. Впрочем, мы вам подберем соответствующее оборудование, которое если не думать за вас будет, то, по крайней мере, предупреждать обо всем необычном, в том числе и об аномальных магнитных полях.

– Подождите-подождите, – неуверенно сказал Костя, – я еще не согласился.

В знак протеста он даже отодвинул от себя тарелку с пельменями, от которых шел умопомрачительный запах мясного бульона, специй и уксуса. Но вкуснее всего пахла горячая сметана. В общем, Костя был не против все это умять, а хорохорился для вида, сознавая в глубине души, что деваться ему некуда.

– Ну а кто пойдет? – спросил Ред и посмотрел на него с укоризной. – Кто? Вот представь себе, некому, кроме тебя!

Костя не мог себе этого представить. Не получалось. Голова была забита обрывками воспоминаний, смутными ощущениями, а еще он почему-то подумал о Лере. Больше всего ему хотелось очутиться рядом с ней и перекинуться парой фраз. Все высокие фразы о родине, о долге, о чести его почему-то не волновали. Да и существовали ли они вообще?

В комнате повисла гробовая тишина.

– Вот видишь… – добавил Ред Бараско. – «Анцитаур» только у тебя… – И осуждающе покачал головой, как будто Костя не хотел ни с кем делиться этим самым «анцитауром».

Хотел Костя напомнить, что «анцитаур» сам выбрал его и что избавиться от него невозможно, как от судьбы, но не стал. Ред и так об этом знал и наверняка просветил генерала.

– Кажется, только у меня… – обреченно согласился Костя и посмотрел на генерала, ища поддержки. Ведь должен же он понимать, что все это авантюра. «Танки не прошли, а я разве пройду?» – подумал он, ощущая, что его загоняют в угол. – Может, поищут кого-то другого? Ведь там же… Если это так круто и вся бригада?.. А я один разве справлюсь. Глупость ведь! Глупость!

Но генерал Берлинский сделал вид, что не понял его:

– Я и говорю, сведем риск к минимуму. Подберем вам «умное» обмундирование…

И снова Костя его уже не слышал. Разумеется, он знал кое-что о такой технике. Она была настолько продвинутой, что еще «не пошла» ни в армию, ни в спецвойска. В последних она, может, и была, но об этом никто не говорил, потому что вероятный противник не дремал. Только поможет ли она в Кремлевской Зоне, где плавятся даже танки?

– Если только передавали энергию по лазерному лучу, – заметил генерал, – то должен быть приемник энергии. Естественно, все версии были отработаны. Но приемника энергии мы так и не обнаружили.

– А может, он носил временной характер? – предположил Ред, тоже уводя разговор в другое русло.

Черт, подумал Костя, точно упекут в Зону! Они уже сговорились!

– Все может быть… – философски согласился генерал и вздохнул: – Вопрос, временная ли Кремлевская Зона или нет, решался на самом верху и так и не был решен. Нет такого опыта ни у экспертов, ни у правительства. С подобной комбинацией условий страна столкнулась впервые.

Костя моментально протрезвел. Эдак меня женят без моего согласия, понял он и набрал в легкие воздуху, чтобы выразить протест, но генерал Берлинский снова включил проектор, и Костя увидел на экране снимок Кремля из космоса, то, чего не было в Интернете: коробки сгоревших танков Т-134, сбитые К-64 и Ми-58 прямо в Тайницком саду, разрушенные мосты со стороны Кремлевской набережной и выгоревший Арсенал, который сгоряча расстреляли свои же. Больше всего танков было на Кремлевской площади. Военные почему-то решили нанести главный удар через Спасские и Никольские ворота.

– Ближайшая к нам – Угловая Арсенальная башня, – сказал генерал. – Но мы думаем, что там и труднее пройти, и что вас там наверняка будут ждать.

Кто меня там будет ждать? – думал Костя. Кто вообще знает, что я иду?

– А почему не видно тел? – спросил он, с жадность разглядывая фотографию.

– Были тела, – казалось, через целую минуту отозвался генерал Берлинский, – а потом пропали. Этот район вообще стал странным. Мы отключили электроэнергию, но по ночам в окнах Большого Кремлевского дворца горит свет и видны тени. Непонятно, кто там ходит. По очертаниям – люди, а так кто его знает? Днем слышен колокольный перезвон, но звонарей не видно. А вообще, Кремлевская Зона, в отличие от других Зон, не просматривается. Мы подозреваем, что нам вывешивают картинку. Но что за ней, мы не знаем. Поэтому и просим тебя: сходи, пожалуйста! Сделай что-нибудь!

Костя совсем пал духом. Не хотел он идти в Зону один. Вот если бы с кем-то… Костя подумал о Бараско и даже с хитрецой посмотрел на него. Ред демонстративно отвернулся в знак того, что он не одобряет позицию друга. На лице у него было написано: «Я не я и хата не моя». Гад! – подумал Костя. Бросил одного!

Генерал поднялся:

– Ну все! На посошок, и пора отдыхать. Сейчас вас отведут в апартаменты. А завтра мы с вами встретимся. Утро вечера мудренее. Но должок за вами…