– Ну?.. – нетерпеливо уставился на него майор.

Лицо его ничего не выражало, кроме сосредоточенности. Он так спешил, что наступил Косте на ногу. Странный майор, подумал Костя, плутаем уже битый час, а толку?

– Ну, гул, там, какой-нибудь или что-нибудь еще?

– Лучше не спрашивай. Вот наших освободим и свалим подальше. У тебя только один такой хабар?

– Один.

– Жаль, всех не накормишь.

Он наелся, напился, оправился и снова готов был командовать, как в армии. Костя подумал, что не каждый смог бы вернуться назад в тюрьму, где ты каждый день ждешь смерти. А майор вернулся. Молодец танкист, думал Костя, молодец!

– Так есть гул или нет?

– Есть, есть… – проворчал Базлов. – Лучше бы его не было. Идем быстрее.

– А что за гул?

– Откуда я знаю? Мне лично не докладывали. Но гул, я тебе скажу, нехороший. За этим гулом все и кроется.

Базлов замолк, словно недосказав что-то интересное. Костя навострил уши.

– Что кроется? – спросил он, устремляясь вперед.

– Не знаю, понимаешь, друг, не знаю. Если бы знал, все бы рассказал. Но то, что это для нашего брата погибель, совершенно точно.

– Почему?

Костя остановился, и свет фонариков уперся в кирпичную кладку стены – там, метрах в пяти, начинался новый поворот, и там капала вода. «Кажется, мы здесь уже были». Он посмотрел на карту, которую старательно рисовал «титан». По карте выходило, что еще не были. Но Костя мог руку дать на отсечение, что они уже здесь проходили – настолько были похожими друг на друга все эти древние лабиринты, выложенные кирпичом на извести, смешанной с клейкой льняной кашицей. Такая кладка не боялась сырости и могла простоять хоть тысячу лет.

– А кто его знает? – ответил майор. – Нам не докладывали. Только я не помню… – признался он, почесав затылок, – как шел. Понимаешь, темно было, я ориентировался на сквозняк. Помню, поднялся по трем лестничным пролетам. Но где сейчас эти пролеты, бог их знает.

Костя почувствовал, что майор надеется на него, словно спрашивает, что делать дальше в этой ситуации. Пролеты стали главным ориентиром. Их надо было найти. Они пошли дальше. Базлов тащил «пермендюр», как бревно, на плече.

– Что там твоя карта подсказывает? – нетерпеливо спросил он.

Костя перевел взгляд на карту, потом на Базлова и хотел сказать, что карта ни о чем ему не говорит, что, наверное, надо пройти еще какое-то расстояние, чтобы найти эти самые злосчастные пролеты, как вдруг волосы у него на голове встали дыбом от ужаса: за спиной майора, бесшумно, как привидения, возникли «протеиновые матриксы», то бишь гребнистые «песиголовцы». Самое жуткое, что они не шли следом, а пересекали коридор поперек, проходя сквозь кирпичную кладку, как сквозь воду. Костя, как в детстве, закрыл глаза, надеясь, что видение окажется мнимым, а когда открыл, «протеиновые матриксы» все еще шли, не реагируя на свет его фонариков. Костя вскинул АА-24 и, отодвинув майора, который, ничего не замечая, рассказывал о своих страданиях в плену, выстрелил. Звук выстрела еще стоял в ушах, когда они, задевая плечами за стены, нырнули за угол. Майор Базлов от страха забыл, что в руках у него грозное оружие – «пермендюр», но потом Костя сообразил, что стрелять из него в узком пространстве туннеля смерти подобно.

Однако все это они поняли потом, когда отбежали на порядочное расстояние и дышали, как загнанные лошади, оглядываясь и вздрагивая от малейшего шума. Теперь этот вековой туннель не казался им надежным убежищем, сложенным человеческими руками, и был полон непонятной угрозы, которую источали стены.

– Черт знает что… – пробормотал Базлов, брезгливо снимая с лица липкую паутину. – Мне кажется, мы в ловушке…

И ты туда же! – подумал Костя. «Анцитаур», как всегда, молчал, индикатор опасности – тоже, будто ничего не происходило из ряда вон выходящего. Но Косте казалось, что разгадка Зоны где-то совсем рядом, стоило протянуть руку. Только разгадка эта не за углом и не за развилкой, а там, куда ушли «протеиновые матриксы». Некоторое время они с майором простукивали стены, но быстро поняли бесперспективность этого занятия, потому что так можно было стучать до скончания века. Не было здесь тайных ходов, а «протеиновые матриксы» появились вовсе не из какого-то тайного хода, а именно из монолитной стены. А это уже попахивало не доморощенной мистикой, а самой что ни на есть реальностью, только с такой реальностью ни Костя, ни майор Базлов раньше не сталкивались. Не укладывалась такая реальность в человеческую логику и была вне понимания, словно отголосок четырехмерного пространства. Костя старался не глядеть на майора, который в свою очередь старался не глядеть на него. У обоих на языке крутился один и тот же вопрос, но они боялись его задать: «А туда ли мы премся и выберемся ли отсюда?»

Они пошли так быстро, насколько это было возможно в туннеле, который то сужался, то расширялся. Базлов нервно оглядывался и что-то бормотал себе в густую черную бороду. Потом он вдруг виновато сообщил:

– Слушай, я вспомнил, там воды не было…

Костя уже давно понял, что они плутают неизвестно где, свернули не туда, куда надо. Во-первых, Военная школа не могла иметь такие бесконечно длинные подвалы, а во-вторых, они бродили в старой, древней части подземелья, а это означало, что они ходят по кругу. А еще он вспомнил, что Военная школа имеет в плане вид буквы «ш», а значит, этих подвалов должно быть как минимум три. В какой из них они попали, неизвестно.

Словно в подтверждение его умозаключений, Базлов внезапно заорал, показывая на стену:

– Мы здесь были! Знак! Я нацарапал его, когда мы проходили.

– Значит, где-то здесь должен быть выход на поверхность, – высказал Костя очевидную мысль и вздохнул с облегчением.

Сейчас мы выберемся на поверхность, пусть там даже сотня «протеиновых матриксов». Надоело мне шляться по этим лабиринтам. Но «титан»! «Титан-то» почему подвел? «Титан» действительно показывал совсем не то, что надо, словно его подменили.

– Слушай, а тебе не кажется, что нас кто-то водит?

– С смысле? – Майор Базлов, не очень-то слушая его, стремительно двигался к ближайшей развилке. – Вот куда мы здесь свернули? Куда?

– Да подожди ты… – сказал Костя, ухватившись за свою мысль, как за спасительную соломинку. – Не выйдем мы здесь.

– Почему? – Майор уверенно свернул направо, хотя Костя пошел бы налево.

– Потому что нам морочат голову.

– Кто? Что ты несешь? А еще сталкер!

– А помнишь тех, из стены?

– Ну и что? Может, их и не было? Может, нам обоим показалось? Я слышал, что в подземельях так случается: бродишь, бродишь, а потом тебе всякая чертовщина видится.

– Да нет… – не очень уверенно возразил Костя. – «Титан» рисует план, который не замкнут, словно мы все время идем и идем в бесконечность.

– А хочешь, я разрушу всю твою логику? – самоуверенно заявил майор.

– Ну?.. – недоумевающе посмотрел на него Костя.

– Если сознание человека еще можно изменить и заставить верить в неочевидные вещи, то как можно влиять на аппаратуру?!

– Так-х-х-х… и я о том же! – воскликнул Костя, удивляясь непонятливости Базлова. – Вот твой знак?

– Ну…

– И этот тоже?

– Ну?..

– А этот?

– Этот я точно не ставил, я ставил один большой знак в начале пути.

– Ну?.. – Костя вопросительно посмотрел на него. – Ничего не понял…

Майор схватился за голову и сел на корточки, прислонившись спиной к стене. Костя упал напротив на странную кучу мусора. «Титан» в целях экономии тут же снизил расход энергии в два раза. Фонари едва тлели. Лицо майора в их свете казалось черным.

– Выходит, ты прав? – осторожно спросил Базлов.

– На, поешь, – сказал Костя, протягивая хабар-кормилец.

Пока майор заправлялся, он посмотрел на часы, которые показывали восемь часов вечера, получалось, что они бродят весь день, хотя субъективно Косте казалось, что прошло не больше трех часов. Если кто-то хотел нас обмануть и запутать, то это ему удалось, подумал он.