– Мое дело малое, – ответил кавказец. – Доставить к месту молитвы семерых православных священников. Вы – седьмой, последний. Кстати, имам Гаджи-Магомед обращался с предложением к ближайшей епархии. Ему отказали. Тогда он решил организовать все сам. И организовал. Как вы считаете, сможет ваша матушка потерпеть десять дней?

– А вы оставили ей выбор? – с грустью в голосе произнес отец Николай.

– Все же постарайтесь ее убедить.

– Я постараюсь, – пообещал священник.

Впереди, сразу за поворотом, показались габаритные огни нескольких машин. Отец Николай сразу догадался, что это именно те машины, о которых говорил похититель.

– Еще одно, отец Николай.

– Я вас слушаю.

– Не советую проявлять активность в пути, если вас, скажем, остановит милиция. Это чревато последствиями для вашей супруги. Я же предупредил, что мы будем за ней присматривать.

– Матушке придется позвонить священнику из соседнего храма, чтобы он провел завтра Божественную литургию. А в остальном она будет избегать всяческих контактов. Я попрошу ее об этом.

– Чтобы она не беспокоилась, вам будет дана возможность время от времени общаться с ней по телефону. Мы уже приехали. Вам придется пересесть в другую машину.

– А поговорить с матушкой?

– Перед тем как пересядете, поговорите.

– Я в вашем шлеме на танкиста не похож? – спросил старший лейтенант Радимов, одергивая на себе темно-синюю больничную пижаму.

– Скажи лучше, на космонавта в открытом космосе, – думая о чем-то своем и подключая контакты, идущие от шлема к большому компьютерному томографу, ответил лысый очкастый мужчина в белом медицинском халате, из-под которого виднелись офицерские бриджи. – В моей молодости все на космонавтов равнялись. А сейчас в космос никто не рвется, все в бизнесмены хотят.

– Нет, товарищ полковник, категорически не соглашусь. Не в отношении желания на кого-то походить, а в отношении шлема. Космонавтам в открытом космосе одним шлемом не обойтись. Тем более этот шлем почти летний. Нос может отмерзнуть, и уши в тонкую трубочку свернутся. Шлем, как я чувствую, совсем не теплый, хотя и толстый, и космическим спасательным средством стать не может ни при каких условиях.

Полковник лишь досадливо махнул рукой, расстегнул шлем на голове Кости, прикрепил к мочкам его ушей зажимы-контакты для снятия изометрических данных и застегнул шлем наглухо.

– Значит, ты все-таки не Циолковский, хотя и Константин Эдуардович. Ну ладно, будь танкистом, только скорость не превышай и не выезжай на встречную полосу движения. Садись в кресло, старлей.

Старший лейтенант Радимов послушно сел в кресло с высокой спинкой, лицом к стене, на которой висел прикрепленный скотчем лист белой бумаги с черным пятном посредине, диаметром не больше сантиметра. Ладони сразу попали в специальные сканирующие устройства, но пальцы при этом оставались свободными.

– Таймер, как обычно, включаешь сам, – распорядился полковник медицинской службы. – Не забыл еще, где кнопка?

Старший лейтенант, не отвечая, положил на кнопку, расположенную на подлокотнике кресла, указательный палец и приготовился. Сев за компьютер, полковник защелкал «мышкой», запуская программу томографа, и только после этого дал рабочую команду:

– Включай!

Радимов нажал кнопку и замер без движений, глядя перед собой; казалось, он даже не дышал. Полковник перед компьютером тоже не шевелился и не издавал ни звука, только глаза бегали за стеклами очков, считывая данные прибора с монитора. Так продолжалось около десяти минут. Наконец старший лейтенант вторично нажал кнопку, отключая таймер.

Полковник подошел к нему и стал отстегивать шлем.

– Сколько? – спросил Костя.

– Двенадцать минут тридцать две секунды.

– Больше минуты добавил, – сам себя похвалил старший лейтенант.

– Молодец, продолжай заниматься самостоятельно, – сказал полковник и вздохнул: – К сожалению, наши с тобой исследования придется прервать на неопределенное время. А жаль. Я таких людей, как ты, близко ни к какой опасной ситуации не подпускал, потому что ты идеальный подопытный кролик, на тебе опыты следует ставить, многочисленные и разнообразные, чтобы человечество потом свое развитие могло регулировать. Но я бессилен... Тебя вытребовало твое командование. Собирайся. Машина уже ждет.

– Такая у меня служба, товарищ полковник, – не кроличья, к счастью.

Радимов подошел к шкафчику в стене и стал снимать пижаму. Как оказалось, с внутренней стороны она тоже была сплошь унизана сенсорными считывающими устройствами, которые активировались в момент, когда старший лейтенант садился и прижимался спиной к креслу. Не дав ему повесить пижаму в шкаф, полковник забрал ее, чтобы снять показания прикрепленных к ткани приборов.

– А в идеале, товарищ полковник, сколько человек может контролировать свой мозг в чистоте? Есть же, наверное, какие-то данные?

– Научных данных нет. Слышал я, что христианские святые в древности могли на несколько часов отключаться от мира. Тогда они начинали слышать Бога и сливались с ним. Вообще-то это восточная теория, разрабатывалась тибетскими монахами во времена раннего Средневековья. Современная наука пришла к выводу, что человеческий мозг за века сильно изменился. Он вырос в массе, но задействует в процессе своей жизнедеятельности гораздо меньшие физические объемы. Что с человеком произошло, почему так изменился мозг, этого никто пока сказать точно не может. Вот, например, шишковидная железа. С ней восточные мудрецы многое связывают. Они называют ее «третьим глазом». У современного человека эта железа размером с булавочную головку, может быть чуть незначительно больше. А где-то на Аляске откопали из-под снега человека, который в замороженном состоянии пролежал полторы тысячи лет. У него шишковидная железа размером с грецкий орех. Единичный, конечно, случай, и повода для размышлений не дает, тем не менее можно догадаться, какую плохую услугу оказал человеку технический прогресс. Но у тебя сейчас задача – выйти на пятнадцатиминутный контроль мозга. Индийские йоги этот рубеж преодолевали много раз. В таком состоянии они могут взглядом загасить свечу. И это самое малое воздействие мысли на физические процессы. Занимайся и береги себя.

– Разрешите идти, товарищ полковник?

– Дуй!

У крыльца стояла знакомая старенькая «Волга».

– За мной? – спросил Радимов солдата-водителя.

– Так точно, товарищ старший лейтенант. Генерал Апраксин затребовал срочно всю вашу группу. Приказал гнать на полной скорости.

– Тогда поехали, – сказал Костя, усаживаясь на заднее сиденье.

Здание, выделенное Департаменту «Х», находилось на окраине города, за пределами Кольцевой дороги. Трехэтажный корпус был обнесен бетонным забором с спиральными витками тонкой и острой лентой из нержавеющей стали, заменяющей традиционную колючую проволоку. За неимением собственных охранных систем, Департамент «Х» пока пользовался услугами спецназа внутренних войск. Машину во двор запустили только после того, как водитель, а следом за ним и пассажир приложили к выносному сканеру свои личные пластиковые карточки. Дальше водителю вход был заказан, и в здание Костя Радимов вошел один. Автоматические стеклянные двери работали на фотоэлементах и раздвинулись при его приближении. Дальше предстояло пройти через турникет и двойной контроль. Первый – опять с пластиковой карточкой, а второй – уже для полной идентификации – с приложением ладони к окошку сканера.

Вскоре старший лейтенант уже находился в здании.

Кабинет группы располагался на первом этаже. Что за службы на втором этаже, старший лейтенант Радимов не знал, хотя однажды генерал Апраксин обмолвился, что там находится оборудование, с которым группе предстоит работать. Правда, состав группы был пока незначителен, но Апраксин говорил, что после первой операции, если она завершится удачно, будет создано еще несколько групп аналогичного профиля.