Удастся ли это? Еще неясно. Еще нет ничего предрешенного.

Но пока кризис только нарастает. И мы видим его закономерности.

Поздней осенью 2011 года автор этих строк встретился со знаменитым футурологом Сергеем Переслегиным. Мы поняли друг друга сразу – и Переслегин сказал, что мир – на пороге падения в Темные века. И что осталось не более пяти лет, чтобы предотвратить трагедию. Максим Калашников указал на плодящиеся легионы новых варваров. В итоге родился наш совместный манифест.

Дело в том, что прозвище Переслегина – Кашалот. Ну, мое – Мамонт.

О чем мы тогда сказали? Вернувшись домой, автор сих строк стал набрасывать проект манифеста.

…Мир переживает один из самых драматических моментов в своей истории. Он стоит на пороге падения в новые Темные века, в пропасть нового варварства. У нас есть от силы пять лет, чтобы победить злой рок – и превратить нынешний кризис капитализма в восхождение на более высокую фазу развития, а не в беспорядочное падение в инферно.

Это – логический финал эксперимента по построению неограниченного (неолиберально-монетарного, «постиндустриального») капитализма, начатого в 1979–1981 годах.

Мы понимаем, что для спасительной реиндустриализации и выживания демократии нужно молодое, энергичное общество. Полное пассионарности, идей, воли к воплощению амбициозных проектов. При этом молодежь в таком социуме должна быть отлично образованна и конкурентоспособна.

Но мы прекрасно видим, что неолиберальный эксперимент породил безнадежно стареющее, впадающее в маразм и теряющее образованность общество. Не существует отдельно кризисов низкой рождаемости и старения, пенсионной и образовательной систем, кризиса семьи, массового оглупления и аутизма. Есть единый процесс – катастрофы человека. Именно человек оказался тем самым слабым звеном, которое оказалось разрушенным либеральным экспериментом быстрее, чем инфраструктура. Не нужно тешить себя ненужными иллюзиями: уничтожается сам носитель Западной цивилизации. А после присоединения русских к тому же эксперименту – и носитель Русской цивилизации. Мы вправе вести речь о настоящем кризисе расчеловечивания…

Но в итоге родился манифест Калашникова-Переслегина – НА ПОРОГЕ НОВЫХ «ТЕМНЫХ ВЕКОВ»: ПЯТЬ РЕШАЮЩИХ ЛЕТ.

Приведу его здесь полностью.

«…Мир переживает один из самых драматических моментов в своей истории. Он стоит на пороге падения в новые Темные века, в пропасть нового варварства.

Мы называем этот исторический период постиндустриальным фазовым кризисом. Такой кризис носит глобальный характер, он охватывает всю планету, все социальные, экономические, политические, культурные, когнитивные процессы, все стороны жизни людей.

Человечество сталкивалось с фазовым кризисом дважды: при переходе от мезолита к неолиту, когда, по некоторым данным, население планеты уменьшилось на треть, и при преобразовании традиционной сельскохозяйственной цивилизации в промышленный капитализм. Последний переход хорошо документирован и описан. Он занял более тысячи лет, считая от начала упадка античного способа производства (кризис третьего века) до всеевропейской эпидемии чумы середины XIV столетия. Считается, что только эта эпидемия унесла около трети населения Европы.

Наиболее тяжелым этапом индустриального перехода была, однако, не чума, а фазовая катастрофа, практически полностью разрушившая античную городскую цивилизацию с ее водопроводами (акведуками), театрами и школами и положившая начало Темным векам. Тьма полностью не рассеивалась никогда, а первые признаки рассвета появились только через четыреста лет.

Сегодня схема фазового кризиса представляется нам следующим образом:

• Барьерное торможение – начинают «сбоить» апробированные Цивилизацией экономические и когнитивные механизмы, что приводит к торможению развития.

• Этап нестабильности – перестают нормально функционировать политические механизмы, нарастает внешняя военная и внутренняя социальная нестабильность, прежде всего, в наиболее экономически развитых регионах. Все это происходит на фоне участившихся техногенных и природных катастроф. Негативные тенденции в экономике продолжают нарастать. По мере развития кризисной ситуации прекращается функционирование образовательных институтов.

• Ломается критическая инфраструктура. В случае Римской империи это был выход из строя системы акведуков, которые прослужили свыше ста лет после того, как не стало последних специалистов, способных поддерживать их в работоспособном состоянии.

• Темные века. Падение уровня и качества жизни приблизительно на порядок. Локализация экономики в отдельные натуральные хозяйства. Крах городской цивилизации.

• Постепенное возрождение городской культуры.

• Фазовый переход. Новый период нестабильности, вызванный развитием технологических и экономических трендов, несовместимых с текущей фазой развития.

Этот механизм может рассматриваться как универсальный. Он одинаково хорошо описывает социальные, биологические, личностные фазовые кризисы.

Есть только два вопроса:

– Приведет ли кризис к созданию новой фазы развития или повторению прежней?

– Можно ли «пропустить» фазовую катастрофу, «сшив» два периода нестабильности – кризис и переход?

На второй вопрос биологи, анализируя эволюционные кризисы, однозначно отвечают «нет». Психологи, работающие с когнитивным кризисом личности, научились отвечать «да». Историки и социологи, изучающие процессы фазовых переходов, говорят «может быть», но считают позитивное развитие событий весьма маловероятным.

Суть любого кризиса не в том, что непонятно, что именно нужно делать, а в том, что ни управляемые массы, ни управляющие элиты не могут этого делать.

В начале 20-го столетия человечество миновало «первую критическую точку» всеобщей фазовой катастрофы. Это проявилось, во-первых, как кризис «знаниевой экономики» («крах дот-комов»), во-вторых, как падение «башен-близнецов» 11 сентября 2001 года.

Таким образом, этап «барьерного торможения» сменился этапом «барьерной неустойчивости», и нарастание негативных тенденций уже не может быть остановлено позиционными методами.

Мы можем предполагать следующие основные версии постиндустриальной фазовой катастрофы:

– всеобщая война с более или менее ограниченным применением ядерного оружия. Вероятность такой войны, пренебрежимо малая десять лет назад, сейчас оценивается как значимая даже консервативными социологами. Война может сразу начаться как глобальная, может стать развитием одного или нескольких локальных конфликтов, может, что наиболее вероятно, развиться из внутреннего конфликта в ЕС или США;

– катастрофическая экономическая рецессия с разрушением механизмов функционирования кредитной капиталистической экономики, коллапсом финансовой системы, революционными выступлениями и гражданскими войнами;

– сугубо техногенный кризис с разрушением критической фазовой инфраструктуры, которой является мировой транспорт.

Катализатором любой из этих версий может служить террор. В данном случае несущественно, говорим ли мы о терроре в классическом понимании этого слова (смертники-шахиды и т. д.) или о современном государственном терроризме, примерами которого являются интервенция США и европейских государств в Ираке и Ливии или убийство иранских и русских атомщиков.

Понятно, что итоговый сценарий катастрофы, скорее всего, будет включать все перечисленные версии – в том или ином сочетании.

Это – логический финал эксперимента по построению неограниченного (неолиберально-монетарного, «постиндустриального») капитализма, начатого в 1979–1981 гг.

Понятно, что даже если современный миропорядок и плох, «чего мы, кстати, не говорили» (© А. Азимов), наступивший вслед за фазовой катастрофой хаос Темных веков «будет значительно хуже».