— Именно. Ты же недолго останешься в ней.

Алекс задумалась на мгновение. Он что, хочет, чтобы на мне были только сережки? Боже праведный!

Но я сделаю, что он хочет!

Конечно!

Я сделаю все, что он захочет этой ночью!

Конечно!!

Хотя это полное умопомешательство!

Конечно!!!

Она лежала рядом со спящим Гордоном, удобно устроив голову на поросшей мягкими курчавыми волосами груди, и прислушивалась к равномерному биению его сердца.

Гордон полностью обессилел, бедняга. Впрочем, так же, как и Алекс. Они долго занимались любовью, их фантазиям не было предела. Они познавали друг друга с неистовым любопытством первооткрывателей. И, по правде говоря, инициатором был не только Гордон. Пусть Алекс не хватало опыта, но она изо всех сил старалась сделать ему приятно. Ею руководило не просто физическое желание. Это была любовь. Да, это была любовь!

Алекс никак не могла уснуть. Она была переполнена благодарностью, восхищением и конечно же любовью. Но, как трудно молчать о своих чувствах, когда Гордон так нежен, так ласков… Она почти поверила, что и он заботился о ней, когда нежно втягивал в рот ее соски, когда осторожно входил в нее, когда восхищенно любовался ею. Гордон доводил ее до изнеможения, заставлял стонать от удовольствия и взрываться в экстазе. Алекс даже и не представляла, что женщина способна доходить до экстаза много раз за одну ночь. Но с ней именно так и было.

Гордон тихонько посапывал во сне. И это было чудесно, потому что, не боясь, что он ее услышит, Алекс могла говорить о своей любви, легонько гладить и целовать его. Ее переполняла нежность к этому мужчине, доставившему ей столько удовольствия. Она не смогла сдержать слезы благодарности.

— О, Гордон… — прошептала Алекс, слегка касаясь губами его щеки. — Я так люблю тебя… Как жаль, что ты меня не любишь!

— Хорошо, что вечер такой теплый. Не переношу холод. Ну ладно, хватит стоять ко мне спиной. Повернись же наконец и скажи, как я выгляжу.

Гордон курил на балконе. И не поворачиваясь, он знал, что увидит. Он сам приобрел в модном бутике эти потрясающие наряды для Алекс. Один — для сегодняшней премьеры в Опере, другой — для свадебной церемонии Бетти, которая намечалась на следующей неделе.

Затянувшись еще раз, он погасил сигарету и вернулся в гостиную, стараясь не слишком откровенно пялиться на Алекс. Боже! Каким же он был глупцом, решив одеть ее по своему вкусу…

То, что смотрелось на ней в примерочной превосходно, сейчас выглядело просто сногсшибательно! Свободное, не стянутое поясом белое платье, с расшитым бисером корсажем, длинное, блестящее, оно при любом движении соблазнительно скользило по бедрам. В нем Алекс казалась еще выше и тоньше. Элегантный меховой палантин, накинутый на обнаженные плечи, прекрасно дополнял наряд. Белые атласные перчатки закрывали руки до локтя. В лучах заходящего солнца таинственно поблескивали изящные серьги. Великолепное колье подчеркивало красоту лебединой шеи. В руках Алекс сжимала атласную театральную сумочку.

Гордон почувствовал в груди сладкую щемящую боль. Он задержал взгляд на темных сочных губах Алекс — боль усилилась. В вечернем свете Алекс выглядела несколько старше, но потрясающе сексуально. Она превратилась в настоящую роковую женщину, из-за которой мужчина может пойти на что угодно.

Да, было крайне неосмотрительно с моей стороны кардинально изменить ее облик! — огорчился Гордон.

— Что случилось? — спросила Алекс, чутко уловив перемену в его настроении. — Я тебе не нравлюсь? Что-то не так? Думаешь, много украшений? Но ведь это не настоящие бриллианты, ты же знаешь. Это из тетиной шкатулки, как и сумочка, и перчатки. Послушай, Гордон, если тебе что-то не нравится, скажи сразу. А не стой букой.

— Нет-нет! — встрепенулся он. — Ты выглядишь великолепно. Но мне неожиданно пришли в голову кое-какие мысли насчет твоего нового проекта.

— Да? И какие же?

— А что, если назвать новые духи именем какой-нибудь реальной исторической роковой женщины? Ну, Елены Троянской, Клеопатры, Саломеи или, может, Маты Хари? С рекламой я постараюсь. Сделаю что-нибудь пооригинальнее.

— О, Гордон! Это так здорово! Молодец! Я бы тебя просто расцеловала, если бы не накрасила губы.

— Лучше обойдемся без поцелуев, — проворчал он. — Ты знаешь, как они меня заводят. Боюсь, что в театр мы тогда не попадем.

Прошло около месяца с приезда Алекс в Сидней. Все это время Гордон с удовольствием наблюдал, как провинциалочка превращалась в настоящую хозяйку «Роковой женщины».

Общее собрание акционеров назначено на следующий понедельник, но все ясно и без него: Алекс отлично освоилась в компании, оживила работу и даже улучшила финансовое положение предприятия. Она попросила вернуться женщин, покинувших компанию из-за Роберта Стенли, возобновила работу над проектом парфюма и для его рекламы заключила контракт с агентством «Ничего невозможного нет». Она модернизировала, а затем и расширила производство. Гордон от души приветствовал ее идею начать выпуск сексуального белья для полных женщин. Он знал, как много компания теряла из-за отсутствия такой продукции — ведь пышечкам тоже хочется выглядеть сексуально.

Цена акций уже поднялась до семидесяти восьми центов. Отчасти из-за взлетевшего спроса после того, как Гордон приобрел значительный пакет, но, в основном, из-за того, что о «Роковой женщине» снова заговорили, как о надежной компании. Не было сомнений, что в ближайшие дни цена акций перевалит за доллар.

Майкл был в восторге, а Гордон… Гордон был в отчаянии.

Алекс в него не влюбилась! Он был в этом уверен. Иначе она непременно потребовала бы, чтобы он бросил курить. Да и пить тоже. И, конечно же готовила бы для него сама. Гордон хорошо запомнил слова Сэма.

Но… но она и словом не обмолвилась насчет курения. За все эти недели она не приготовила даже тостов. Абсолютно ничего!!!

Она требовала от него только поддержку в бизнесе и… и его тело. О да! Его она хотела точно. Куда делась та скромница, которая стеснялась предстать перед ним обнаженной в первую ночь, которую они провели вместе?! Теперь Алекс не ограничивалась только спальней, а могла «поймать» Гордона везде. Он нигде не чувствовал себя в безопасности. Но самое ужасное заключалось в том, что он был бессилен сопротивляться ей. Стоило Алекс посмотреть на него многозначительно, как Гордон сразу превращался в конченого человека. Он постоянно чувствовал себя как на лезвии ножа, находился в постоянном возбуждении. Дошло до того, что Гордон не рисковал заходить к Алекс в офис в обеденное время, чтобы не стать и там объектом ее «экспериментов». Но в то же время он с ужасом думал, что когда-нибудь ей все это наскучит и она захочет свежих ощущений. Так, может, стоит уже сейчас признать свое поражение и начать потихоньку отдаляться от Алекс?

Гордон достал заранее охлажденную бутылку шампанского и наполнил бокалы. Алекс, облокотившись на перила балкона, с удивлением смотрела на него.

— Мы что-то празднуем? — спросила она, беря протянутый ей бокал и улыбаясь сладчайшей улыбкой, которая всегда задевала его.

— Да, успешное годовое собрание, — ответил Гордон.

— Но ведь сегодня — не понедельник и собрание еще не состоялось?!

— Это неважно! Ты обречена на успех!

— И все благодаря тебе, дорогой.

— Ерунда! Ты работала как вол. Мне оставалось только наблюдать со стороны.

— Нет, Гордон. Ты сделал гораздо больше, — возразила Алекс, и ему показалось, что она готова расплакаться. Но Алекс справилась с собой, подняла бокал и уже с улыбкой продолжила: — За Гордона Кросби! За моего учителя! За моего лучшего друга!

Они чокнулись и пригубили шампанское. Сквозь хрусталь бокала Гордон наблюдал за своей Элизой Дулиттл.

Неожиданно он понял, чем для нее был этот вечер. Ее выпускным вечером. Да, потому что она из наивной ученицы превратилась в окончательно оперившуюся птицу высокого полета. И его роль учителя скоро закончится. Гордон, старина, сказал он себе, готовься к прощальному поцелую. Пусть не сегодня, но скоро. Очень скоро…