— Что? Где?

Лени показала:

— Там. Вон он.

— О господи боже.

Увидев его, Изабелла непроизвольно обхватила руками свой выпирающий живот, их еще не рожденного ребенка. Ее руки словно говорили: смотри, Энжи, смотри, вон твой отец.

— А кто это с ним? Что за старик?

— Не знаю.

Фальшивый Броксимон увидел себя настоящего в рюкзаке за плечами Этриха. Не в силах отвести от него глаз, он также не мог разобраться в своих чувствах. «Это он, — думал он, — это я. Это тот, кем я должен быть». И он почувствовал себя опротестованным векселем.

Патнем подвел Этриха к столикам для пикника футах в двадцати от Изабеллы и ее провожатых. Жестом он пригласил Винсента сесть спиной к башне. Когда тот сел, он ткнул пальцем в пустую скамейку неподалеку.

— Она сидит там и смотрит на тебя. Улыбается и гладит свой живот.

Винсент посмотрел туда, но ничего не увидел. Броксимон тоже.

— Я никого не вижу.

— Да, Изабелла там, а с ней Лени Саломон и Броксимон, плохая копия вот этого. Наверное, она сделала его сама.

Винсент и настоящий Броксимон слушали, но ничего не видели.

— Докажите.

— Изабелла, — позвал Патнем, — вы не могли бы подойти к нам?

Она взглянула на Лени — та энергично кивала головой: иди. Изабелла подошла к столу и села к Винсенту лицом. Его лицо похудело, щеки втянулись. Он что, совсем ничего не ест? Да, именно это пришло ей в голову, когда она впервые после долгой разлуки увидела лицо человека, которого любила больше всех на свете: он ничего не ест.

Патнем указал прямо на нее и сказал Винсенту:

— Она уже здесь. Сидит прямо напротив тебя. Скажи, что захочешь.

Винсент смотрел в ее сторону, но мимо нее. Он напоминал Изабелле слепых, чьи глаза на вид ничем не отличаются от зрячих. И то, как неловко чувствуешь себя перед ними, как будто они тебя видят, но не совсем.

— Я жду доказательств.

Вместо того чтобы ответить, старик смотрел на Изабеллу и ждал. Потом снова повернулся к Винсенту и заговорил:

— Она просит тебя положить обе руки на стол, ладонями вниз.

Что ему было терять? Подняв руки с колен, он положил их на стол. Ему хотелось обернуться и посмотреть, что думает обо всем этом Броксимон. Но Этрих не желал ни на секунду выпускать из виду лицо Патнема: а вдруг на нем мелькнет какое-нибудь подозрительное выражение?

— Теперь смотри на левую ладонь. Я только передаю тебе ее слова.

Винсент нерешительно поднял руку и, повернув ее ладонью вверх, уставился на нее. На ней корявым, но четким почерком Изабеллы было написано бирюзово-голубое слово «селадон».

— Теперь взгляни на правую руку.

Посередине правой ладони красовалось слово «анак», которое, как уже знал Этрих, по-эскимосски значило «дерьмо».

Он вспомнил случай на кладбище, когда они оба положили руки на надгробие Петраса. Тогда Винсент моментально перенесся во время, когда Изабелла узнала от старика, как войти в Смерть. А потом, в тот же самый день, они вместе сидели в трамвае и, держась за руки, играли в игру «угадай слово». Незнакомые слова вроде «селадона» или «анака». Игра стала возможна только потому, что теперь, когда они соприкасались, совершалось волшебство.

— Чего вы хотите, мистер Патнем?

— Теперь ты мне веришь, Винсент? Ты веришь, что она здесь?

— Да. Но почему я ее не вижу?

Броксимон знал ответ на этот вопрос, но молчал. Ему не терпелось выбраться из рюкзака на землю, но он знал, что сейчас неподходящий момент просить Этриха об этом.

— Ты никогда больше не увидишь Изабеллу здесь. Она слишком далеко зашла в Смерть, обратный путь для нее заказан, И она сделала это по доброй воле, Винсент. Она сама так решила; никто ее не принуждал. А если кто-то решает уйти туда сам, то остается там навсегда. Таков закон, нерушимый, как скала. И нам он неподвластен.

Броксимон знал, что это правда. Но он также знал, что Изабелла ушла туда потому, что ее обманул Хаос, — ведь он был тогда с ней. Она сделала это для того, чтобы защитить своего ребенка. Даже не видя надписей на ладонях Винсента, он знал, что Изабелла существует сейчас в другом измерении и никогда не сможет полностью покинуть его. Всему конец. В отчаянии он задал Патнему вопрос:

— Если она ушла насовсем, то что ты тут делаешь? Вы ведь победили. Что же ты еще хочешь?

— Сделать Винсенту предложение, как я и сказал по телефону. Видишь ли, он ведь и сейчас может быть рядом с Изабеллой, только не здесь.

По ту сторону стола Изабелла медленно выпрямилась, словно кошка, поднимающаяся с належанного места в солнечном луче. Настороженная, но неуверенная, она посмотрела, касаются ли еще ее ладони ладоней Этриха.

— Пока ты здесь, Винсент, даже в одиночку ты продолжаешь представлять для нас опасность. Ты слишком много знаешь о жизни, смерти и о том, что лежит между ними. Буду с тобой честен и перейду прямо к делу. Вот наше предложение — мы сделаем так, что вы с Изабеллой окажетесь в одном посмертии, твоем.Ты уже умирал однажды, так что первая ступень тебе знакома. Если ты согласишься на наше предложение, мы пошлем тебя сразу на вторую ступень, то есть в мир снов. Думаю, что Броксимон тебе уже все про это рассказал. Там тебя встретят Изабелла и Энжи, и вы трое навсегда останетесь вместе. А самое приятное заключается в том, что ты сам сотворишь свой мир. Он будет как глина под твоими руками, и ты вылепишь из нее все, что захочешь, вплоть до мельчайших подробностей. И это будет твой собственный рай, выполненный по индивидуальному проекту, Винсент. Мы даже позволим тебе консультироваться с Изабеллой и включить в него то, что ей понравится. И тогда это будет ваш рай.

Несмотря на миллион аргументов против, Винсент избрал другой путь.

— А как же Энжи? Что будет с ним, когда он родится в том мире?

Патнем медленно потер ладонью о ладонь так, словно они болели и он пытался согреть их и заглушить боль.

— Энжи вырастет здоровым и счастливым в вашем раю. Не самое плохое местечко для детства, а? И вы сами решите, сообщать ему о том, где он находится, или нет.

— А что будет, когда он вырастет?

Старик откинулся на спинку стула и сплел пальцы на затылке.

— Вы подарите ему отличную подружку или жену, работу по его вкусу и сверкающий красный «феррари». — Он улыбнулся собственной шутке и поглядел в небо на пролетающий над ними самолет. — Позже можно подарить ему пару детишек, если он их захочет, или большой дом с видом на океан… В общем, что-нибудь по его вкусу. Все в твоей власти. Дай ему, что он захочет. Ты ведь будешь там хозяином, это будет твой мир.

— В чем же тут подвох?

Патнем отвечал без колебаний:

— В том, что ты всегда будешь знать. Вы с Изабеллой всегда будете знать, где вы находитесь, как это место называется и как вы в него попали. Каким бы прекрасным ни стал ваш мир, вы всегда будете знать, что на самом деле его не существует.

— Ха! — не сдержав раздражения, крякнул из «бебий баскета» Броксимон.

По улице проехала машина с опущенными стеклами. Из ее окон грохотала старая песня «Эй-си/Ди-си».

Сидя на скамейке в двадцати футах от них, Лени услышала песню и слегка улыбнулась. Ей вспомнились прежние деньки и то, как она совсем недавно перешла «Шоссе в ад» в своем собственном мире.

Изабелла тоже слышала музыку, но отреагировала на нее совершенно иначе. В миг, когда машина проезжала мимо, она как раз смотрела на Броксимона в рюкзаке. И спросила себя: когда же я в последний раз слышала «Эй-си/Ди-си»? Когда мы с Саймоном ели пиццу и я рассказывала ему о своем прошлом, потому что он приставал с расспросами. Она рассказала ему немного о своем детстве. О Брогсме, своем воображаемом друге. О том, как он повсюду ходил вместе с ней, потому что Изабелла многого боялась. Ее Брогсма был наполовину взрослым, наполовину ребенком одного с ней возраста. Вот потому-то он всегда знал, что делать, ведь в нем соединились лучшие черты взрослого и ребенка. Он давал ей самые лучшие советы. С ним было веселее, чем с другими. И никто, кроме самой Изабеллы, не мог его видеть, поэтому он всегда был на ее стороне, когда она в нем нуждалась. Он приходил, когда она нуждалась в утешении, и ободрял ее, когда ей было страшно.