В «Книге знания» Ибн-Сина пишет: «Воображение [дает] посылки поэтического силлогизма. Этому посвящена особая книга, и сейчас это нас не касается» (3, 127). Речь здесь, конечно, идет о написанном им около 1020 г. комментарии к Аристотелевой «Поэтике». В этой работе подчеркивается органическая связь между двумя аспектами поэтических речений — эстетическим, связанным с вызываемыми поэзией удивлением и наслаждением, с одной стороны, и риторическим, касающимся ее гражданских и нравственных функций, — с другой. К посылкам же риторического умозаключения относятся мнения, складывающиеся «на первый взгляд», приемлемые посылки и предположения. Риторические рассуждения находят применение главным образом в политике, в ответвлениях религиозного закона, в славословии, хуле и т. п.
Диалектические силлогизмы строятся на общепринятых положениях и допущениях, а софистические — на данных эстимативной силы и уподобляющихся посылках. В «Книге знания» Абу-Али прямо связывает рассуждения мутакаллимов, теологов, с диалектикой в указанном смысле этого слова, а также с индукцией и аналогией как «неподлинными» умозаключениями. Наряду с этим он указывает и на пользу, которую может принести этот способ рассуждения науке; в частности, он пишет: «…когда в каком-либо вопросе приводят диалектические силлогизмы, одни из которых [доказывают] существование, другие — несуществование, то если эти силлогизмы хорошо продумать, то в конце концов посредством их можно обнаружить истину» (там же, 126).
Посылками же доказательных, или аподиктических, силлогизмов служат аксиомы, данные ощущений, опыта, положения, получаемые от других, и посылки, вместе с которыми даны следующие из них выводы. Этот перечень с полной очевидностью демонстрирует связь логического учения Абу-Али с естественными науками, базирующимися на опытном знании и наблюдении. Подобно установкам Ибн-Сины в области условных суждений и силлогизмов, его учение о посылках доказательства ориентировано на обобщение многообразных явлений природы, на обнаружение в них регулярной, т. е. законосообразной повторяемости и необходимости. В доказательных науках, пишет аш-Шейх ар-Раис, используются не одни только необходимые суждения, и ученый не может ограничивать достоверное знание областью необходимого. В этом смысле силлогизмы, которые имеют только формальное сходство с «подлинными» умозаключениями, также имели для него определенную познавательную ценность.
«Если у этой женщины молоко, то она мать» (11, 92; ср.: 39, 2, 252) — такой вывод от частного к частному — специфика знания, вынужденного обходиться данными опыта безотносительно к доказуемости их истинного содержания. Подобными данными в эпоху Ибн-Сины оперировали многие науки — и такие жизненно важные, как медицина, и такие, не столь важные, как физиогномика. В медицине Ибн-Сина широко использовал рассуждения, основанные на «знаках», симптомах заболеваний. В «Каноне врачебной науки» он прибегает к методам соответствий, различий и совпадений, руководствуясь такими правилами: «Лекарство будет взято в чистом виде, лишенном привходящих качеств; будут следить, чтобы действие данной причины роизбежание путаницы было изолировано; лекарство будет испытываться в различных случаях, например применительно к противоположным темпераментам, а сила его действия — соизмеряться с остротой болезни, от которой оно применяется. Будут тщательно отмечать время, когда обнаруживается его действие — с первого же раза или нет, отделяя акцидентальные действия от сущностных, — например, горячая вода, введенная в тело, приносит жар, но потом оказывает желаемое освежающее действие. Если какое-то действие не обнаруживается всегда или в большинстве случаев, оно носит акцидентальный характер, „ибо естественные вещи следуют из своих начал или всегда, или о большинстве случаев“. Наконец, должен быть произведен опыт на человеческом теле, поскольку лекарство может оказаться более подходящим для человека или для такого-то животного, а также оказать отличные друг от друга действия на животных с различным по своей горячности темпераментом» (34, 58).
Для ученых мусульманского средневековья с методологической и эпистемологической точки зрения физиогномика была так же важна и интересна, как и врачебная наука. Достаточно сказать, что, с одной стороны, уже знакомый нам врач-вольнодумец Абу-Бакр ар-Рази включил физиогномику в свою «Мансурову книгу о медицине», а с другой — в принадлежащем ему самом влиятельном на Востоке труде по физиогномике Фахр ад-Дин ар-Рази (1148–1210), который, среди прочего, развивал и логическое учение Абу-Али, не без основания указывал на то, что все претензии, предъявляемые к этой науке, могут быть предъявлены с тем же основанием и к медицине. Методы исследования, использовавшиеся в физиогномике, описаны им так: «Ассоциативная связь между одной вещью и сходной с пей другой есть посылка, принимаемая широкой публикой. Поэтому говорится, чти сродство есть причина ассоциации. В самом деле, если какая-то форма оказывается промежуточной между двумя отличными друг от друга формами и сходство той формы с одной из этих двух форм больше сходства между ними обеими и первой формой, то натура [человека] склоняется ассоциировать ее с формой, обладающей большим сходством. Коли ты понял это, то мы скажем: эта подсказанная эстимативной силой посылка побуждает ум к составлению данного суждения первичным образом, но затем мы дополняем эту посылку полной индукцией и продолжительным опытом, и если суждение, основанное на индукции, совпадает с упомянутым суждением, опирающимся на эстимативную силу, то тогда мы полагаемся на эту посылку и выносим суждение о ее качестве. Одним словом, мы не полагаемся ни на один только необходимый вывод силлогизма, ни на один только опыт, но мы полагаемся на сочетание того и другого вместе» (95, 22).
Это рассуждение Фахр-ад-Дина разъясняет смысл одного эпизода в «Трактате о Хайе». Старец Хай (деятельный разум) рассказывает автору (индивидуальный человеческий разум) о физиогномике, квалифицируя ее как науку, «прибыль» от которой «отсчитывается наличными» и которая помогает по самым незаметным признакам судить о характере людей. В связи с этим автору дается описание трех его «дурных спутников» — обманщика (сила воображения), буяна (сила гнева) и чревоугодника (сила вожделения). «После того как эти приятели были описаны мне, — рассказывает автор, — я обнаружил, что доверие мое нуждается в скорейшем подтверждении того, что он поведал. И когда я вновь стал проверять их уже целенаправленным путем… поведанные сведения о них подтвердились сведениями, полученными через опыт» (наст. изд., с. 222). Физиогномика здесь служит как бы символом прикладных наук, от которых, не в пример фундаментальным, «прибыль» получают «наличными» и которые основываются прежде всего на наблюдении и эксперименте. Эти науки вынуждены прибегать к посылкам вроде тех, которые основаны на показаниях самой обманчивой, эстимативной силы души; однако и подобные посылки, полученные через бессистемный, беспорядочный опыт, можно использовать для выдвижения некой теоретической концепции, своего рода рабочей гипотезы, которая нуждается в дальнейшей проверке, но на этот раз уже с помощью полной индукции (если, конечно, таковая возможна) и целенаправленных опытов.
Приведенный эпизод предваряет все мысленное путешествие героя, начинающееся с исследования телесного мира (Запада) и завершающееся постижением необходимого сущего (царя). Если сравнить этот эпизод с идеями, высказанными в «Книге букв» аль-Фараби и в «Трактате о Хайе» Ибн-Туфейля относительно генезиса и развития теоретических знаний, то он соответствует тому этапу в историческом и логическом движении познания, который характеризуется развитием «практических искусств» и появлением зачатков теоретической науки, основанной на наблюдении и целенаправленном опыте. Весьма возможно, что у Ибн-Туфейля его юный Хай, оперируя газель, намекает нам и па ту конкретную науку, которую прежде всего подразумевал под обобщенным символом физиогномики Ибн-Сина, — медицину.
