Многие общественные деятели, а также генерал Лукомский и командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ненюков и его начальник штаба контр-адмирал Бубнов предлагали заменить Шиллинга, провалившего одесскую эвакуацию, Врангелем.

Здесь сыграла свою роль позиция «спасителя Крыма», популярного в войсках генерала Я. А. Слащева, выступившего за сохранение командования силами Крыма за Шиллингом. Только он располагал в тот момент единственной боеспособной силой на полуострове. При слабовольном Шиллинге Яков Александрович не без оснований рассчитывал на большую самостоятельность в военных вопросах. Слащев вспоминал о противостоянии генералов:

«Врангель стал добиваться должности главноначальствующего Новороссией (Одесса, Северная Таврия) и Крыма. В это время (январь 1920 года. — Б. С.)произошла одесская эвакуация при самых кошмарных условиях. Всё было брошено, масса людей и имущества, кроме имущества командующего войсками и главноначальствующего Новороссии генерала Шиллинга и его присных. Шиллинг, человек очень добрый и слабохарактерный, заслужил общую ненависть, его в буквальном смысле слова видеть не могли, и он приехал в Крым, где тоже числился главноначальствующим.

И вот тут началось для меня трудное время. С Шиллингом было ладить легко — он не вмешивался совершенно в дела фронта, но его хотел свалить Врангель, чтобы занять его место, и интриговал вовсю. Дело дошло до того, что я каждую минуту ждал приказа от Шиллинга арестовать Врангеля, а от Врангеля — арестовать Шиллинга (войск ни у того, ни у другого не было).

Деникин колебался, не зная, уступить ли Врангелю и отчислить Шиллинга либо открыто объявить Врангеля мятежником. Всё это мешало обороне Крыма».

По воспоминаниям Г. Н. Раковского, на этот раз к интриге Врангеля были привлечены находившиеся в Крыму адмиралы:

«По прибытии в Севастополь генерал Шиллинг сделал визит командующему Черноморским флотом адмиралу Ненюкову, у которого застал его начальника штаба адмирала Бубнова.

— Когда я возвратился на свой пароход, — рассказывает Шиллинг, — ко мне подошел один из моих офицеров и заявил: „Примите к сведению, ваше превосходительство, что сегодня к вам явится компания офицеров с предложением насчет генерала Врангеля. Вы не подумайте, что они являются представителями всего здешнего офицерства. Это представители лишь очень небольшой группы“.

Я на это предупреждение не обратил внимания. Однако начальник моего конвоя, который уже знал о предстоящем прибытии ко мне делегации, поместил на всякий случай в гостинице сорок текинцев, моих конвойцев. Действительно, ко мне в гостиницу явилась офицерская делегация из шести человек, которые заявили, что они, как старые офицеры, считают необходимым указать мне на серьезное положение Крыма в связи с тем, что происходит на Кубани. Лучший исход для Крыма ввиду той популярности, которой пользуется среди офицеров Врангель, — это вступление генерала Врангеля в командование крымскими войсками и принятие им на себя общего руководства гражданским управлением.

На это предложение генерал Шиллинг, по его словам, ответил:

— Как старый офицер, а не как командующий войсками, я заявляю, что ничего не имею против вашего предложения. Но без ведома главнокомандующего генерала Деникина передать свой пост генералу Врангелю я не могу.

Выслушав ответ Шиллинга, офицеры, извинившись за беспокойство, откланялись и ушли из гостиницы.

— Когда я после этого, — рассказывает Шиллинг, — был снова у Ненюкова и Бубнова, оба адмирала стали вдруг горячо мне доказывать, что Врангель должен находиться во главе Крыма, ибо он весьма популярен в армии, во флоте и среди населения. Я им заявил, что донесу об этом главнокомандующему. В ответ на мое донесение получаю от генерала Деникина телеграмму, в которой он объявляет Ненюкову и Бубнову выговор за вмешательство не в свои дела и приказывает мне оставаться на своем посту и принять все меры для ликвидации разрухи.

Но еще до получения этой телеграммы Шиллинг, будучи у Ненюкова, застал у него Врангеля. Снова зашел разговор на тему, кому стоять во главе Крыма.

— Петр Николаевич, — обратился Шиллинг к Врангелю, — я за власть не держусь, честолюбием не страдаю. Если будет от этого польза, то с удовольствием передам вам всю свою должность и командование войсками.

На это Врангель, по словам Шиллинга, ответил:

— Я согласен, но при условии моей полной самостоятельности и полном разрыве всяких отношений с Деникиным.

Шиллинг стал горячо доказывать Врангелю, что это невыполнимо.

Этим разговором дело, однако, не ограничилось. Когда Шиллинг сообщил о своем разговоре с Врангелем находившимся в Севастополе генералам Драгомирову (бывший председатель „Особого совещания“ и главноначальствующий Киевской области) и Лукомскому (преемник Драгомирова по должности расформированного „Особого совещания“ и черноморский губернатор), то оба генерала также признали, что Врангель должен вступить на новый пост лишь с ведома Деникина. Когда Шиллинг встретился с Врангелем, последний сказал ему, что он готов вступить в управление Крымом и командование войсками даже с согласия главнокомандующего.

— Однако, — рассказывал Шиллинг, — Деникин мне телеграфировал, что он совершенно не допускает участия генерала Врангеля в управлении Крымом».

Восьмого февраля Лукомский направил Врангелю записку: «Сейчас генерал Шиллинг передал мне по аппарату, что он просил Главкома о назначении Вас на его место или же о назначении Вас помощником к нему — генералу Шиллингу. Главнокомандующий не согласился ни на то, ни на другое и приказал Шиллингу самому справиться с тем, что происходит. Генерал Шиллинг находит, что при создавшейся обстановке Ваше присутствие в Крыму нежелательно. Очень грустно, что всё так разрешается, боюсь, что это поведет к катастрофе. Сегодня я уезжаю в Новороссийск».

Врангель отреагировал резко, телеграфировав Шиллингу: «Генерал Лукомский письменно уведомил меня, что Вы находите пребывание мое в Крыму нежелательным. Полагаю, что вся предыдущая моя служба не дает никому права делать мне подобные заявления». Одновременно Петр Николаевич призвал капитана Орлова подчиниться своим начальникам.

Через несколько часов пришел ответ от Шиллинга: «Отнюдь не желал уронить Ваших заслуг перед Родиной, хотел передать Вам власть в Крыму, о чем дважды просил Главкома, но получив отказ и будучи нравственно и юридически ответственным за многие жизни в Крыму и ввиду создавшейся обстановки, полагал, что Ваш отъезд из Крыма облегчит мне привести тыл к повиновению. Верьте, что имею лишь в мыслях благо общего дела, а не личные интересы. Отнюдь не изгоняю Вас из Крыма, делайте так, как совесть и разум Вам подсказывают, а за призыв, посланный Вами Орлову, приношу Вам мою сердечную благодарность».

Не получив согласия Деникина на свое назначение, 27 января 1920 года барон подал в отставку и переехал в Крым. По его примеру ушел и Шатилов. Вечером 8 (21) февраля 1920 года Деникин отдал приказ:

«Коменданту Севастопольской крепости.

По генеральному штабу: увольняются от службы согласно прошению: помощник Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России и начальник военно-морского управления Генерального штаба генерал-лейтенант Лукомский, состоящие в распоряжении Главнокомандующего Вооруженными Силами на Юге России Генерального штаба генерал-лейтенанты: барон Врангель и Шатилов. По морскому ведомству увольняются от службы: командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ненюков и начальник штаба командующего Черноморским флотом контр-адмирал Бубнов».

Врангель, тем не менее, еще некоторое время оставался в Севастополе. Он вспоминал эти тревожные дни: «Красные, перейдя в наступление, 13-го февраля овладели Тюп-Джанкойским полуостровом, нанесли нашим частям значительные потери и захватили 9 орудий. В городе росли угрожающие слухи, в витринах Освага появились истерические, с потугой на „суворовские“, приказы генерала Слащева. Через день все успокоилось, противник отошел обратно на Чонгарский полуостров».