— А миссис Брилл согласилась помогать тебе? — спросила Мэг.

— За те деньги, которые ей пообещал платить Джеб? Конечно же, — Энни Мэй усмехнулась. — Для женщины, родившейся и выросшей в Таппаханноке, она оказалась на редкость хорошим поваром. Как вы будете без нее обходиться? Не представляю себе Мэг, хозяйничающую на кухне, хотя и того, что она будет справляться с ребенком, я тоже не представляла, а сейчас — только взгляните на нее!

— Я бы рад, — улыбнулся Джеб, — да только, боюсь, пропущу полпарада! Смотрите, какая толпа собралась поглазеть!

— Это только начало! Будет еще больше. Наверное, все дома от Урбанны до Ричмонда опустели!

Полюбовавшись немного парадом, они поехали по Кросс-стрит и дальше, на Виргиния-стрит. Удивительнее всего, что на улице почти не было машин.

— А вот и ресторан «Виндоуз», — сказала Мэг. — Чего только не предлагают они сегодня. А завтра посетители ресторана смогут участвовать в конкурсе, кто быстрее очистит устрицу от створок раковины, который состоится у автостоянки «Виндоуз». Представляю, каково будет участникам из северных штатов, которые тоже приехали на соревнование.

— Мэг, а почему бы вам не поучаствовать в этих соревнованиях? — предложил Джеб.

— Мне? Хоть озолотите меня, все равно не смогу вынуть устрицу из раковины, — ответила Мэг.

— Ну, здесь толпа заметно поредела, — сказала Энни Мэй. — Кто-то поставил машину перед нашим домом.

Мэг наклонилась к Джебу и прошептала:

— С номерным канадским знаком — из Торонто, наверное.

— Странно, что Рекс не лает, — удивился Джеб. — Ваше мнение, Диксон?

Дюжий дворецкий выскочил из машины и стал подкрадываться к лестнице. И только тогда раздался лай Рекса. Диксон открыл входную дверь и вошел в дом. Через минуту он вышел и стал неторопливо спускаться по лестнице.

Подойдя к машине, он наклонился к ветровому стеклу и сказал:

— Там какая-то женщина. Высокая, худая, с рыжими волосами. Утверждает, что она — ваша сестра.

— Да, единственная в своем роде, — проворчал Джеб. Он вышел из машины, поправил рубашку и галстук. — Диксон, помогите дамам, — распорядился Джеб.

Телохранитель кивнул.

Да, подумал Джеб, моя сестра та еще штучка! Что она выкинет на сей раз? Где-то в подсознании промелькнула мысль о ребенке. Он вспомнил изречение: «Бог дал, Бог взял». Малышка Элинор появилась в его доме благодаря Гвен. Чего же она теперь потребует? Отступного? Заберет ребенка? Об этом подумал не только он. За его спиной послышался стук каблуков.

— Она отнимет у нас нашу малышку, — проговорила Мэг с отчаянием в голосе. — Мы не можем допустить этого! Деньги! Она нуждается в деньгах! Дайте ей все, что ни попросит, только не ребенка!

Джеб кивнул. В его ушах звучали слова: «Наша малышка». И человек, за десять лет воплотивший в книгах столько остросюжетных коллизий, был потрясен той нестерпимой болью, которую причинила ему одна только мысль об утрате Элинор. Мы — нераздельное целое, подумал он с грустью. Мэг, Элинор и я — единое целое, и разъединить нас нельзя!

— Еще не все потеряно, — постарался успокоить он Мэг. — Если она потребует денег — откупимся. И не упоминайте про Большого Фрэнка. Ни в коем случае.

— Упоминать? Да я до смерти боюсь даже думать о нем. Сделайте что-нибудь, чтобы он уехал отсюда как можно скорей.

— Это человек, которого мы не можем подкупить, — сказал Джеб. — У него денег столько, что он не знает, куда их девать. Но не унывайте, — добавил он. — Все образуется!

С этими словами он вошел в дом. Рекс запрыгал, точно молодой щенок. Диван в кабинете Джеба поскрипывал, будто кто-то на нем ворочался.

— Кажется, кто-то пришел, — послышался голос его сестры.

Джеб перешагнул порог своего кабинета и сделал Мэг знак остановиться. И это моя сестра? — подумал он про себя. Такой он ее еще никогда не видел: на ней был старый измятый рабочий комбинезон, в рыжих волосах появилась седина, лицо покрылось морщинами и было таким измученным, словно жить ей стало невмоготу.

Он подавил желание отпустить пару колких замечаний, какими они любили перебрасываться.

— Привет, Гвен, — сказал он мягко.

— Привет, братик.

— Может, поешь?

— Нет, не хочется. Я себя неважно чувствую в последнее время. Что-то желудок пошаливает. Да и дорога была не из легких.

— Может, примешь ванну и в постель?

— Попозже, — ответила Гвен.

Никогда не видел ее такой пришибленной, подумал Джеб. Даже тогда, в Ричмонде. Мэг тихонько кашлянула.

— Ах да! Гвен, это моя невеста, Маргарита Хаббард. Послезавтра мы обвенчаемся. Хорошо, что ты приехала. Придешь на свадьбу?

Гвен отрицательно покачала головой.

— Так долго я здесь не останусь, — сказала она, вздохнув. — У меня неприятности. Большие неприятности.

— Опять нет денег?

— Денег, конечно, нет. Но если бы только это! Я сломлена. У меня и раньше было чувство какой-то неустроенности. Тяжело было жить вдвоем на мое пособие, а тут еще пришел этот счет. — Она протянула руку к своей сумочке, вынула какой-то бланк и отдала его Джебу.

— Счет за похороны? — воскликнул Джеб.

Мэг крепко сжала руку Джебу и, пройдя мимо него, села поближе к его сестре. Джеб всерьез расстроился. Сколько он помнил свою сестру, она плакала впервые. Мэг старалась ее успокоить.

— Тоти не вынесла этого, — проговорила Гвен сдавленным голосом, заливаясь слезами.

— Тоти? Кто это? — спросил Джеб.

— Тоти Д'Аморе. Помнишь ее? Мы вместе ходили в школу в Ричмонде и жили по соседству. Она была моей лучшей подругой.

— Ах да, Тоти! — вспомнил Джеб.

Мэг подошла к бару, налила хорошую порцию бренди и дала расстроенной женщине.

— Вот, выпейте все до дна и расскажите, что стряслось, — велела Мэг.

Гвен с благодарностью взяла бокал и залпом осушила его.

— Тоти, — сказала она задумчиво. — Мы вместе закончили школу, но потом наши пути разошлись, и мы несколько лет не виделись. Примерно год назад она позвонила мне из Нью-Йорка, где тогда жила, и сказала, что ей необходимо со мной увидеться. Как она узнала мой номер телефона, не знаю, но то, что она рассказала, было ужасно, и я поехала к ней. Можно еще бренди?

— Конечно!

Бренди придал Гвен смелости, и она продолжила свой рассказ:

— Тоти всегда была очень послушной девочкой. Своего отца она до смерти боялась и, когда он велел ей выйти замуж за Фрэнка Фангольда, не сопротивлялась. Через десять лет замужества — крайне несчастливого — она забеременела. Вот тогда-то она и позвонила мне с просьбой помочь.

Гвен отпила немного бренди.

— Как бы там ни было, Тоти убедила меня, что она должна уйти от Фрэнка и его семьи. Я по наивности решила, что Тоти имеет в виду семью Фрэнка. Но оказалось, что у него не было семьи. Его единственная «семья» — мафия! Тоти выждала, когда муж уедет из Нью-Йорка по делам, взломала сейф в их доме, и мы бежали с ней в Канаду. Сначала все шло неплохо. Ребенок родился здоровым, но Тоти так и не поправилась. Месяц назад ей стало совсем плохо.

— Как раз тогда, когда ты объявилась здесь, а потом бросила ребенка на меня, — прервал ее Джеб.

— Брат, дорогой, на кого же еще? Как малышка? Что с ней?

— С ней все хорошо, — ответила Мэг. — Долго же вы собирались спросить о ней!

— Я равнодушна к детям, — сказала Гвен. — К тому же сообщники Большого Фрэнка преследуют меня по пятам, так что не до нее.

— Что же было дальше? — нетерпеливо спросила Мэг.

— Ничего особенного. Я вернулась в Онтарио, нашла недорогой пансионат на окраине Торонто, и мы с Тоти там поселились. К сожалению, дней через десять ей стало еще хуже. Она часами говорила только о Фрэнке и его «семье» — мафии. Я приготовилась безропотно нести свой крест, но Тоти… она умерла. Я похоронила ее на кладбище «Святое сердце» в пригороде Торонто и стала искать, кто бы мог мне помочь. Мать, конечно, меня отшила, так что пришлось снова обратиться к тебе, Джеб. Счет за похороны ты видел.

— Платить не так уж много, — сказал Джеб. — Разумеется, я этот счет оплачу. Но Гвен, знай, люди Большого Фрэнка ищут тебя и ребенка здесь, в Урбанне. Фрэнк в городе. Здесь даже опаснее, чем в Канаде.