— Да ну? — насмешливо протянула она, удивленно всматриваясь в его лицо.

Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться в голос.

— К тому же доктор рекомендовал тебе больше отдыхать, особенно первые три месяца, — продолжал Густав с серьезным выражением лица. — Я не хочу, чтобы ты надрывалась, занимаясь домашними делами. Я уже был в агентстве по трудоустройству и просил их прислать кого-нибудь для ежедневной помощи тебе. А теперь присядь, отдохни, а я заварю тебе чудесный фруктовый чай, который мне порекомендовали в поликлинике.

— Послушай, Густав, не стоит так сильно опекать меня. Я не хочу никакого фруктового чая! Терпеть не могу эту душистую водичку! И вообще, мы до этого говорили вовсе не о чае, так ведь?

Она быстро заходила по комнате, как будто это могло помочь ей освободиться от всех тревожных мыслей, мучающих ее.

— С того самого дня, как я сказала тебе, что беременна, ты носишься со мной, как с писаной торбой. Это очень трогательно с твоей стороны, но не стоит попусту поднимать весь этот шум. Беременность — это вовсе не болезнь! Наш буфет просто до верху забит всевозможными лекарствами и пищевыми добавками, отвратительными на вид и противными на вкус. Я бы не стала их принимать, даже если бы умирала от голода на необитаемом острове. Я хочу нормальной еды — жареной рыбы, сосисок, пиццы, гамбургеров, картофельного пюре… Но это еще не самое страшное, Густав, я еще как-то смогу пережить такую диету. Но кое-что я совершенно не приемлю. Попробуй-ка догадаться, о чем это я?

Как же она была хороша, когда сердилась! Густав смотрел на жену с тем же выражением, с каким ребенок рассматривает витрину магазина, где продают конфеты. Он с трудом привел в норму участившееся дыхание. Не имеет значения, как сильно он желает Патрицию, не имеет значения, сколько раз за день ему придется принимать холодный душ, он готов на любые жертвы, лишь бы Патриция была совершенно здорова и ничто не угрожало их малышу.

Он, конечно, был несказанно рад тому, что она желает его так же сильно, как и он ее. Но какие бы вразумительные аргументы не приводила она, он ни за что не подвергнет их малыша ни малейшей опасности. Пусть врачи и говорят, что вероятность повторения первой трагедии минимальная. Но для него и полпроцента — много.

— Нам нужно проявлять благоразумие, Патриция. Вот что я все время пытаюсь внушить тебе. А сейчас, если ты не хочешь чая, может, съездим к Марион? Мне совершенно не нравится, что она находится одна в магазине, тем более что ей какое-то время еще придется ездить в инвалидной коляске. Конечно, Тони Макдоннет обещал заходить к ней, но у него все-таки свой магазин, и я думаю, что Марион предпочла бы компанию более близких людей, правда?

Патриция рассерженно прошла мимо мужа.

— Фу! Терпеть не могу, когда ты такой рассудительный и благоразумный.

Густав услышал, как она, громко стуча каблуками, пронеслась вниз по лестнице. Он покачал головой, рассуждая про себя о том, как трудно, оказывается, жить с женщиной, чьи поступки управляются гормонами.

— Он такой милый, просто не могу вам рассказать, — нежно ворковала Марион над чашкой чая с бергамотом.

Густав с Патрицией обменялись недоумевающими взглядами, не догадываясь, о ком идет речь. Время от времени взгляд Марион устремлялся в окно, как будто она ждала или высматривала кого-то.

— Ты имеешь в виду Тони Макдоннета, тетя? — неожиданно дошло до Патриции. — Но ты ведь всегда утверждала, что он старый зануда, ничего не замечающий из-за своих книжек?

Покраснев, словно молоденькая девочка, Марион осторожно поставила фарфоровую чашку на антикварный столик.

— Разве я так говорила? Не может быть! Никогда не стоит оценивать книгу по ее переплету, уж извините мне этот каламбурчик. К сожалению, нам удалось как следует познакомиться с Тони только во время его визитов ко мне в больницу. Мне вовсе не стыдно признаться, что я сильно недооценивала этого человека. У нас не так уж мало общего, как может показаться. Нам нравятся одни и те же фильмы и, конечно же, балет. Не так часто найдешь мужчину в его возрасте, который был бы настоящим знатоком балета, правда? Да, кстати, он пригласил меня завтра в пять часов вечера в мой любимый тайский ресторанчик. Так что вы можете не беспокоиться за меня, Тони всегда рядом, он несколько раз на дню заходит ко мне.

— А не рано ли тебе ходить по ресторанам? — с сомнением в голосе спросила Патриция, взглянув на гипсовую повязку, которая выглядывала из-под длинного платья.

— Тони отвезет меня на машине, все будет в порядке. Патриция, если ты придешь пораньше на часик и поможешь мне переодеться, я буду тебе очень благодарна.

— О чем ты говоришь? Конечно! Кстати, если тебе что-то понадобится, знай, что мы придем к тебе по первому зову.

В голосе Патриции послышались нотки неуверенности. Все менялось так быстро, что ей нужно было какое-то время, чтобы привыкнуть к этому.

— Я заметила, что ты теперь говоришь не «я», а «мы». Значит ли это, что у вас все хорошо?

— Если не считать того, что Густав носится со мной, как курица с яйцом.

Патриция с шутливым упреком посмотрела в сторону мужа, Густав подмигнул ей в ответ, и от блеска его синих глаз у нее перехватило дыхание.

— Я очень рада этому. Именно о таком заботливом муже может мечтать каждая будущая мама. И не жалуйся, моя девочка. Я надеюсь, ты принимаешь все положенные тебе витамины? — Заметив, как ее племянница недовольно поджала губы, Марион озабоченно обратилась к ее мужу: — Она хорошо ведет себя, Густав?

И с этого момента беседа потекла лишь между Густавом и Марион, и обиженная Патриция почувствовала себя лишней.

— Старая пословица гласит, что лошадь можно привести на водопой, но нельзя заставить ее пить. Именно так я мог бы описать нашу ситуацию, — пожаловался Густав.

— Я понимаю тебя, — кивнула Марион. — Иногда Патриция бывает ужасно упрямой, — с любовью заметила она. — Но теперь, когда она ждет ребенка, ей просто необходимо соблюдать благоразумие.

Патриция состроила недовольную гримасу.

— Если я еще раз услышу это слово — благоразумие — я просто взбешусь! Дорогие мои, я собираюсь родить ребенка, а не уйти в монастырь!

Густав был рад, что в лице Марион он нашел надежного союзника. Может, вдвоем с ней они смогут заставить Патрицию вести себя более осмотрительно? Но, увидев скептическое выражение лица своей жены, он понял, что у них слишком мало шансов на успех.

Обсуждение новой рекламной кампании шло полным ходом. Совет директоров уже утвердил несколько перспективных направлений, и было решено пригласить на завтра представителей заказчика для выбора окончательного варианта. Густав попросил своего секретаря связаться с пищевым концерном и назначить время встречи.

Вскоре раздался звонок, которого он с нетерпением ждал. Густав потянулся к телефону, ожидая услышать низкий голос мистера Паркера.

— Густав, это ты, дорогой? — послышалось в трубке. — Это тетя Марион. Я могу тебя поздравить!

— С чем? — не понял Густав.

Этот звонок был совершенно некстати, Густав даже немного рассердился на энергичную родственницу, отрывающую его от дел.

— Как с чем? — обиделась та. — Ты стал папой!

Густав ошалело посмотрел на своих коллег, ожидающих от него разъяснений и поручений.

— Но ведь Патриция должна была родить только через месяц…

— Ты ведь знаешь Патрицию, все ей на месте не сидится. Сегодня она навестила меня и решила помочь мне в магазинчике. Расположение старинного бюро под окном показалось оскорбительным для ее эстетического вкуса, и она решила его передвинуть…

— Как?! — вскричал Густав. — Вы позволили ей двигать мебель?!

— Да она и не спрашивала у меня разрешения, — растерянно пролепетала Марион. — Я в это время была в кухне. Но как бы то ни было, должна тебя обрадовать — у тебя двое очаровательных малюток.

— Двое? — ошарашенно пролепетал Густав.