Чем больше погружался Хичкок в подготовку производства своего сорок седьмого фильма, тем яснее становилось, что съемки унесут его в открытое море, далеко от привычных берегов: старинных друзей, «бархатных» условий съемки, престижных адресов на почтовых открытках, ведущих звезд кинематографа и дорогих сценаристов на уровне Сэмюэля Тейлора («Головокружение») или Эрнста Лемана («На север через северо-запад»). По всей видимости, «Психо» станет началом разрыва Хичкока с его кинематографическим прошлым и заставит киномир заметить, что шестидесятилетний рабочий конь способен шокировать и удивлять наравне с лучшими молодыми скакунами. Хичкоку, замкнутому и непреклонному, могла понравиться перспектива головокружительного приятно-отвратительного состояния, наподобие того, что испытывал Скотти Фергюсон (Джеймс Стюарт) в фильме «Головокружение», глядя с высоты вниз.

Хичкок старательно скрывал специфику своего нового проекта от всех, кроме самых близких друзей, и начал подыскивать подходящего сценариста. «Это должен быть человек с чувством юмора», – настаивал режиссер. По мнению Хичкока, «если вы упоминаете об убийстве, большинство писателей начинают мыслить сдержанными категориями. Но события, ведущие к совершению убийства, могут быть очень простыми и забавными. Многие убийцы – весьма привлекательные люди, они вынуждены быть в форме, чтобы расправляться со своими жертвами». Среди писателей, которых Хичкок считал способными адаптировать роман «Психо» для киноэкрана, был писатель Роберт Блох, проживавший на Среднем Западе. По словам Роберта, клиента «Эм-си-эй», агенты сообщили Хичкоку, что писатель был «недосягаем». «Мафия в черном» сыграла на бережливости Хичкока, предложив ему нанять человека из обширного списка их клиентов.

В итоге Джоан Харрисон и «Эм-си-эй» перебороли режиссера, и 8 июня 1959 года он нанял тридцативосьмилетнего Джеймса П. Кавану. Кавана впечатлил Харрисон своим списком зловещих телекомедий для студии «Шэмли», включая проекты «Скрытая вещь» (эфир 20 мая 1956), «Ползучий» (эфир 17 июня 1956) и «Туман сгущается», все эпизоды в серии передач «Альфред Хичкок представляет», а еще на тот момент он был последним лауреатом премии «Эмми». «Психо» должен был стать дебютным киносценарием Каваны.

Чтобы расположить Хичкока к Каване, Харрисон напомнила режиссеру, что 17 апреля 1957 года он поставил телеспектакль «Еще миля пути», по истории Ф.Д. Смита. Шоу вышло в эфир 7 апреля 1957 года, и это было фактически репетицией для «Психо». В этом шоу Дэвид Уэйн играет мужа-подкаблучника, который, после внезапной гибели жены, засовывает ее труп в мешок, бросает его в свой грузовик, везет на озеро и топит его там. По пути наблюдательный полицейский на мотоцикле преследует его и в свете фары мотоцикла видит страшный груз в машине.

Фельетон в «Голливуд репортер» от 10 июня сообщил, что Хичкок нанял Кавану, прибывшего из Парижа, чтобы приступить к работе над своим новым фильмом. В той же заметке было сообщено и название картины, которую они упомянули как «Психея», от чего наблюдатели стали ломать голову, не увлекся ли Хичкок греческой трагедией в поисках необычного будоражащего материала. Режиссер пошутил: «Это история молодого человека, чья мать была маньяком-убийцей». Во время рекламного тура фильма «На север через северо-запад» и в ожидании первого варианта сценария Каваны, который тот должен был представить в конце июля, 22 июня в заметке А.Г. Уэйлера в «Нью-Йорк таймс» Хичкок впервые намекнул широкой общественности о своем новом проекте. Несмотря на то, что режиссер замолчал название романа Блоха («это лишило бы фильм того эффекта, который я пытаюсь создать в картине»), Хичкок проявил неслыханную откровенность, пообещав картину в жанре французских «Дьяволиц».

«Дело происходит неподалеку от Сакраменто в Калифорнии, в мрачном, угрюмом мотеле, – распространялся режиссер. – Совершенно обыкновенные люди встречаются с другими такими же простыми гражданами, а в результате получается такой ужас и смерть, что вы не сможете разобраться, пока не заглянете в книгу». Из соображений необходимой предусмотрительности он подчеркнул, насколько скромным будет бюджет проекта. Хичкок говорил: «Ничто не должно отвлекать от повествования, как это бывало в старые времена». Другими словами, как в годы работы в Англии, до того, как режиссер имел все те средства, которые предоставляли ему Селзник или «Парамаунт».

Недатированный первый вариант сценария Джеймса Каваны, проштампованный «Ревю студиоз», не только дает представление о том, каким мог быть фильм «Психо», но также иллюстрирует раннюю стадию развития визуальной схемы Хичкока. Как и в романе, действие начинается с Мэри Крейн[15], убегающей с крадеными деньгами ее босса, мистера Лоувери, чтобы иметь возможность выйти замуж за своего любовника Сэма. К двенадцатой странице сценария беглянка Мэри заблудилась, и находит убежище от грозы в мрачном мотеле Бейтса. Распаковывая вещи у себя в номере, Мэри слышит ссору между владельцем мотеля Норманом Бейтсом и его больной матерью. Потом она встречается с ним за поздним ужином. Многое в сценарии Каваны схематично и поверхностно, без того внимания к деталям, которое так характерно для предыдущих сценариев Хичкока. Тем не менее меню ужина описано со скрупулезной подробностью: «колбаса, сыр, пикули и хлеб».

Во время разговора за ужином между Мэри и Норманом возникает взаимная симпатия, которая лишь становится глубже, когда Бейтс признается, что банк собирается закрыть мотель. Норман и Мэри прекрасно знают, что такое нехватка денег. Их взаимная симпатия нарастает и достигает пика, когда Бейтс делает неловкое движение, но Мэри просто отклоняет его руку. «Я вам не нравлюсь, да?» – спрашивает он. «Вообще-то нравитесь, – отвечает она. – Но мне бы не хотелось, чтобы ваша мама думала, что была права в отношении меня». Когда Мэри прощается и возвращается к себе в номер, очевидно, что она собирается вернуть украденные деньги. Когда девушка начинает раздеваться, Кавана дает длинное описание, неправильно ориентирующее зрителя относительно действий хозяина мотеля и вообще всей ситуации. Короткими кадрами тикающих часов Кавана детализирует сцену, когда Норман проверяет свою мать («спящая фигура в постели») и позднее напивается до полной бесчувственности, прочитав письмо о выкупе закладной.

На том этапе написания сценария Хичкок и Кавана стояли на развилке и не знали, как поступить дальше; один из них или оба они спрашивали себя, что лучше для «Психо» – кино или телевидение. Можно даже услышать, как они рассуждают: «Насколько мы можем судить поступки Мэри?», «Насколько много или насколько мало можно «показать» матушку Бейтс, не давая подсказки зрителю?», «Как графически возможно изобразить убийства?». Кавана писал, что сцена в ду́ше вполне кинематографична, она полна взмахов опасной бритвы, перерезающей горло Мэри. И вот еще: «В какой-то момент мы видим фигуру сумасшедшей миссис Бейтс и слышим ее высокий, пронзительный, истеричный смех. После убийства Норман приходит в себя от пьяного угара. Он обнаруживает, что дверь в комнату Мэри приоткрыта, потом находит окровавленное платье и бритву в комнате девушки. В финале первого акта Бейтс топит машину Мэри в болоте неподалеку от дома. В отличие от предыдущих разделов сценария, последняя сцена выглядит как реальный план съемок – до момента, когда «машина вдруг перестает тонуть. Страх Нормана нарастает».

К сожалению, Кавана сам «утонул» во втором и третьем актах сценария. Сцена за сценой, и действие рассыпается на мелкие детали неубедительного романа между любовником мертвой девушки, Сэмом, и ее сестрой Лайлой. Вместо того чтобы стремительно толкнуть зрителя в дом ужасов Бейтса, Сэм и Лайла обсуждают, «хорошая» или «плохая» была Мэри, словно они капитаны команд на собрании в школе. Сюжет закручивается снова, когда «миссис Бейтс спускается по лестнице» к частному детективу Арбогасту: «Теперь, когда она совсем близко, даже в потемках ее гротескный грим, взъерошенные волосы и бешеные глаза (фи!) заставляют его отступить в страхе».