Теперь ее не испугал промозглый вечер и то, что необходимо было встать на коленки, а то и на живот лечь, чтобы их рассмотреть.

– Старая извращенка… – шепнул он, пристраиваясь к Настиному заду. – Старая затасканная сука!!!

Настя ничего не слышала, принявшись громко стонать. Она всегда орала, как ненормальная. Ему даже порой казалось, что она переигрывает. Но он никогда не говорил ей об этом. Откровений их семейка не понимала и не принимала.

Он не успел, черт побрал бы все на свете! Старая сука ворвалась в танцзал в самый неподходящий, самый пиковый момент. И Дэну пришлось отступить, скрипнув до боли зубами.

– Ма, ты совсем, да?! – вытаращила на нее Настя глазищи, перекатываясь на бок и натягивая на голый зад черное платьице. – Чего врываешься?!

Мамаша стояла на пороге и тряслась. Именно тряслась, посинев губами и лицом. И не от холода, о чем поначалу подумал Дэн, ведь ей пришлось наверняка ложиться на брюхо, чтобы видеть их.

Старуха тряслась от страха.

– У нас проблемы, дети!!! – выпалила она через минуту и сползла по стене на пол, грузно приземлившись у порога. – У нас, на хрен, такие проблемы…

Альбина попала в жуткую пробку. Как оказалось потом, когда она осторожно объезжала причину затора, столкнулись две машины. Слава богу, не было жертв. Слава богу, ни на ком не было ни царапины. Просто два новичка решили не соблюсти правила и стукнулись багажником и передним бампером. Встали намертво, принялись ждать полицию.

А все остальные и те, кто правила эти терпеть не мог, но вынужден был соблюдать; и те, кто правилам этим следовал безукоснительно, хотя порой и считал некоторые чудачеством; и те, кто уважал правила и ездил всегда с ними только в соответствии, – вынуждены были стоять в длинном хвосте из за этих двух болванов. И проклинать кого? Правильно! Полицию!

За то, что не проконтролировала и позволила ездить этим неумехам. За то, что правил напридумывала столько, что теперь не свернуть никуда и не объехать. И за то еще, что так долго едет.

Альбина не ругала никого. Она просто стервенела от ожидания. Она проголодалась, захотела в туалет. У нее в баке было почти пусто. И дома в холодильнике – также. И не собиралась она, если быть честной, ни к какой вдове. Просто решила соскочить с очередной вечеринки Сучкова, устраиваемой в ее честь. А коли вызвалась, теперь уже не попятишься. Он ведь завтра непременно спросит, откусывая от своего ужасного бутерброда:

– А что вдова? Как поговорили?

Врать, что ли?

Вот и стояла в пробке, пережалев себя вдоль и поперек. Можно было бы вернуться домой, но больно немного оставалось до поворота, где проживали в огромном доме счастливые прежде супруги.

Она вдруг задумалась. А почему ей не показалось натуральным счастье молодой девушки со свадебной видеосъемки? Почему она усомнилась в искренности ее слез смущения? Просто потому, что привыкла никому не верить? Или у нее сейчас происходит, как любит говорить Сучков, взращивание интуиции?

«Интуицию, ее, Альбина, взращивать надо, как рассаду, – частенько повторял ее старший наставник. – Ухаживать за ней. Не относиться пренебрежительно к ее тревожным посылам, не отмахиваться, когда в затылке покалывает или под ложечкой щемит. Тогда… Вот тогда она, милая, и плодоносить начнет. Что те помидоры на грядке у моей супруги!»

Впереди показались проблесковые огни, народ суетливо заерзал в машинах. И минут через пять все медленно поехали.

– Слава тебе, господи, и полиция родная! – кисло улыбнулась одному из инспекторов Альбина, проезжая мимо. – А то ведь точно описалась бы…

Через двести метров она свернула на заправку, потому что оранжевый глазок уже не моргал, он нагло вытаращился, угрожая остановкой машины в любом месте. Она заправилась, сбегала в туалет и на всякий случай купила себе шоколадный батончик и кофе. Засады, конечно, она не планировала. А вдруг!

К дому вдовы Рыковой она подъехала, когда уже темнело.

Альбина оставила машину метрах в ста от красивой широкой дорожки, обрывающейся у ворот. Прошла туда-сюда вдоль забора. И чего?! Окна в доме темные. Фонарики во дворе не горят. Дома нет никого? Или вдова, нарыдавшись вдоволь, спит, уткнув распухшее лицо в подушку?

Альбина постояла возле ажурной калитки минут пять, потом решительно поднесла палец к кнопке звонка и нажала. Она искренне надеялась, что звонок работает, и где то там, в красивом доме под черепичной крышей, раздается сейчас его требовательная трель. Здесь, на темной улице, освещаемой лишь тусклым светом из за забора соседей Рыковых, была такая тишина, что у нее уши заломило.

– Что, прямо так вот и никого нет? – спросила Альбина у калитки и неучтиво пнула ее носком ботинка.

Легонько пнула, не обидно. Но калитка вдруг отозвалась человеческим голосом, причем мужским.

– Так вот прямо и никого нет! – ответила ей калитка, заставив попятиться. – Стучи – не стучи, звони – не звони, не откроют!

– Господи! – отмахнулась она и наконец догадалась оглянуться.

Конечно, говорящих калиток не бывает. Говорил с ней мужчина, который зачем то встал у нее за спиной.

– Кто вы? – выпалила Альбина и сделала вид, что лезет за пистолетом.

Пистолета у нее никакого не было. Но напугать мужчину стоило. Однако он оказался не из пугливых. Он сделал шаг ей навстречу, встав так, чтобы на него падал свет из за соседнего забора, тем самым давая возможность получше рассмотреть себя, протянул ей руку и представился:

– Сергей!

– И дальше что?

Руки протянутой она не пожала. А свою правую еще глубже засунула в подмышку, вдруг у нее там и правда пистолет?!

– Дальше? – Мужчина улыбнулся. – Дальше: будем знакомы, Альбина Витальевна? Я Сергей. Сергей Иванцов.

– О господи… – с облегчением выдохнула она и внимательнее присмотрелась, узнавая.

Ну конечно! Это тот самый опер, который высмеял ее теорию насчет Анастасии Рыковой. При ней причем он этого не сделал, забившись на совместном совещании куда то в угол. Зато потом в курилке, рассказывают, на все лады ее версию критиковал.

– Нашла «черную вдову»! – глумился Иванцов в клубах дыма. – У этой девицы мозгов – в чайную ложку поместятся! Чтобы так виртуозно своего молодого супруга на тот свет спровадить, нужно иметь солидный опыт за плечами.

И так далее, и в том же духе.

Альбине очень хотелось сойтись с этим Иванцовым лоб в лоб, но Сучков отговорил: «Он матерый, Альбина. Он съест тебя и костей не выплюнет. Нужен этот казус твоей начинающейся карьере?»

Она сердито сопела в ответ. И за нее отвечал сам Сучков: «Нет, не нужен! Тем более что Серега, кажется, прав».

Если он настолько прав, то почему сегодня вечером отирается у ворот почившего Виталия Рыкова?!

– Не ожидала вас здесь увидеть, – проворчала Альбина и поежилась, вечерняя прохлада начала нагло запускать свои холодные лапы под короткую курточку и за широкий воротник.

– А я вас будто ждал! – насмешливо протянул опер и еще раз шагнул к ней навстречу. – Так что вы тут делаете, Альбина Витальевна?

– Хотела переговорить со вдовой, – не стала она вилять.

Нет, ну не с духом же почившего она тут собиралась пообщаться!

– О чем, если не секрет?

Темные глаза Иванцова сделались в сумерках похожими на две черных бездонных дыры. И из них сквозило неприязнью. Ей так показалось.

– О своем, о женском, – не уточнила она.

Альбина нагнула голову в надежде найти какой нибудь камешек, чтобы отвлечься и немного отвлечь Иванцова от разглядывания. Но дорожка была тщательно выметена, и предмета для отвлекающего маневра не нашлось.

– Вы то зачем здесь? – вдруг спохватилась она и снова поежилась.

Кажется, начинало морозить. Еще минут пять, и она начнет клацать зубами. И в машину запросится. Вот Иванцову радость!

– Я? – Он вопросу удивился и будто засмущался даже.

– Вы, вы!

– Если скажу, что я здесь, чтобы увидеться с вами, вы, конечно же, не поверите? – глумливо произнес Иванцов, сунув руки в карманы штанов и принявшись качаться с каблука на носок ботинка.