Однажды утром в среду Джанфранко врывается на кухню, прижимая к груди бумажный пакет, который торжественно вручает мне и требует открыть. Уже издалека я узнаю этот запах, но, несмотря на это, не готова к открывшемуся мне зрелищу: умбрийские трюфели, невероятно много, они похожи на маленькие угольки. Джанфранко улыбается так широко, что кажется, щеки лопнут.

Мы оформляем специальную тележку и ставим ее наверху среди столиков. На ней разложены сыр пекорино, трюфели, жирная свежая паста каппеллаччи, похожая на маленькие подушечки и нафаршированная сыром рикотта с белыми грибами, батоны салями, финоккьоны [11]и панчетты. Еще там две запеченные рикотты, купленные Джанфранко в Греве: одна с кусочками салата рокет, вторая с клубникой; целый окорок прошутто, бутылка бальзамического уксуса и несколько бутылей кьянти в соломенных корзинах. Трюфели Джанфранко раскладывает на блюде, выложенном темно-зелеными виноградными листьями, а на нижней полке, рядом со стопкой чистых белых тарелок, ставит один из моих фруктовых тортов, стеклянную форму со слоеным сливочным тирамису и великолепный торта делла нонна.

В помещении никто уже не ест, и по вечерам развеселый шум вечеринок долетает и до кухни. Гости задерживаются все дольше. Теперь мы редко ужинаем вместе; обычно я заканчиваю работать гораздо раньше остальных и сажусь с большой миской салата, корзинкой с хлебом и вином за свободный столик, наслаждаясь возможностью наконец-то присесть. Я наблюдаю за гостями, ем и пью теплым, приятным вечером.

Бывают дни, когда мне не хочется ехать во Флоренцию, и тогда я сажусь на автобус куда-нибудь еще, неважно куда: выбираю наугад какую-нибудь деревушку в Кьянти.

Один из первых уроков, усвоенных мной после знакомства с Джанфранко, был связан с винными регионами Галло Неро и Кьянти Классико. Это было в самом начале, в ресторане, где мы познакомились, где я печатала винные карты, очарованная сладкозвучием названий. В том первом ресторане подавалось огромное количество сортов кьянти, а его погреба — три просторные комнаты с низкими потолками в глубине обеденного зала — были забиты бесконечными рядами бутылок, разложенных горизонтально на деревянных решетках с указанием вида, года и региона производства. Мечта коллекционера. Тогда я узнала, что регион Кьянти Классико занимает около семи тысяч гектаров земель между Флоренцией и Сиеной. Черный петух (галло неро), украшающий многочисленные этикетки вин из региона Кьянти Классико, — это эмблема консорциума производителей, цель которого — продвигать свои вина, улучшать их качество и бороться с подделками. Содержание винограда санджовезе в этих винах должно быть не менее восьмидесяти процентов.

И вот теперь, рассекая по ухабистым дорогам, вьющимся по долинам и холмам, прильнув к окну автобуса и разглядывая знакомые названия, я ощутила себя героиней книги, которую читала сотни раз. Так же я себя чувствовала, путешествуя по городишкам, деревням и виноградникам, названным, как кьянти из моего списка, и живописным, как на открытках: Импрунета, Радда, Кастеллина, Керчабелла, Бадиа а Пассиньяно. Я ехала до тех пор, пока не возникало желание сойти. В Панцано всего одна главная улица, и она проходит через средневековый город, который когда-то был всего лишь замком среди виноградников. Меня всегда поражало, что, несмотря на то что Тоскана считается модным местом, здесь множество деревушек, где вы окажетесь единственным туристом, разглядывающим витрины, заказывающим эспрессо в местном баре, снимающим фасады церквей.

Однажды Игнацио преподносит мне сюрприз и приглашает составить компанию в путешествии в Монтальчино, городок, знаменитый своим вином сорта брунелло. Машина петляет между виноградниками, и наконец мы оказываемся на вершине холма. Долины, раскинувшиеся перед нами, купаются в золотистом свете. Мы садимся за маленький столик и пьем вино цвета прозрачных вишен, разговариваем на безобидные общие темы, а потом взбираемся наверх по крутым улицам-лестницам, где нас ждут еще более потрясающие виды, другой бар и очередная дегустация брунелло из огромных бокалов.

В другой день я еду в Иль-Ферроне на терракотовую фабрику, о которой много слышала; в мой следующий выходной приезжает Пьеро, мой бывший начальник из «Всякой всячины», и ведет меня в ресторан. Я обхватываю его руками за талию, и мы едем на мотоцикле в Монтефьоралле, город-крепость за средневековыми стенами такой необыкновенной красоты, что я на минутку даже представляю, что когда-нибудь поселюсь здесь. Мощеные улицы, низкие дверные проемы и крошечные окна явно из другого века, лишь рекламные постеры на стенах напоминают о настоящем. Пробежав глазами скромное меню, заказываем хрустящую феттунту (кусочки хлеба, натертые чесноком, сбрызнутые оливковым маслом и поджаренные на гриле), спагетти с острым соусом из дикого кабана и сочную курицу на гриле с цукини. Но даже в застрявших во времени крошечных деревушках всегда найдется по меньшей мере один роскошный бутик, торгующий шикарными нарядами, аккуратно разложенными на полках: стильными льняными брюками, тончайшими шерстяными свитерами и невесомыми шелковыми блузками, которые мне страшно трогать неуклюжими толстыми пальцами.

Известный австралийский гастрономический журнал заказывает мне для рождественского выпуска статью про панеттоне [12]. Несколько вторников подряд я провожу в своем любимом книжном во Флоренции, «Либрерия Эдисон» на пьяцца делла Репубблика, в отделе гастрономии, где я читаю все, что только можно, о рождественском кексе с цукатами. Статью необходимо представить к концу июля и приложить к ней несложный рецепт.

Меня это весьма беспокоит, потому что я ни разу не встречала ни одного повара, которому удалось бы испечь этот кекс, требующий, как известно, огромного труда и крайне сложный в приготовлении. Статью я написала, и мы с Джанфранко принимаемся за выпечку. Мы быстро понимаем, что никому в здравом уме никогда не пришло бы в голову делать панеттоне в середине лета, так как на одно вымешивание теста требуется двадцать минут. Мы вымешиваем по очереди, обливаясь потом и мрачно надрываясь в самую жару. Весь процесс приготовления занимает от девяти до двенадцати часов, хотя большая часть этого времени уходит на поднятие опары и теста. Незадолго до полуночи достаю панеттоне из духовки и вижу, что потерпела сокрушительную неудачу: кекс почти не поднялся внутри формы с высокими стенками, которую я купила специально для него, и, кроме того, немного подгорел! Мое разочарование сравнимо лишь с чувством растущей паники.