Она уже клевала носом, грезы уносили ее все дальше и дальше… ближе к воде… по реке… Николь была Хозяйкой Острова, которая не смела, смотреть на пленника: один взгляд, и сойдешь с ума от того, насколько он безобразен.

«Ники, — раздался голос, — Ники, где ты? Отец послал за тобой сокола, но я должен опередить его».

«Илай?..»

Ее тело словно налилось свинцом, голова теперь весила не меньше тонны. Николь понимала, что уходит под воду… в прекрасную реку, огибающую остров, где… Жеро…

«Ники!»

Она тонула медленно, представляя себя Офелией с венцом из терновника и лилий. Вниз, снова вниз — вода нежно коснулась сначала подбородка, потом нижней губы.

Под слова священных песен и шепот Илая девушка все глубже уходила в грезы…

Вода подошла к носу. Будто силой колдовства Николь сквозь закрытые веки увидела, что рядом с ванной кто-то стоит. Она не знала того языка, на котором к ней обращались, но сон и магия позволили ей понять: «Проснись, Николь. Проснись, или умрешь».

Но пошевелиться было невозможно: странная истома сковала тело. Девушка соскальзывала все глубже в воду… такую заманчиво теплую… чувствовала, что страшно устала…

«…от жизни».

Все на том же распевном чужом наречии — старофранцузский, догадалась Николь — женский голос произнес:

— Проклятие — в воде.

ХОЛЛИ И АМАНДА

Сиэтл, октябрь

Пьяный дядя Ричард отключился и захрапел. Холли с Амандой пребывали в растерянности. Сначала сестры по очереди присматривали за ним, а потом вызвали на подмогу tante Сесиль, жрицу вуду. Та немедленно приехала, захватив с собой Сильвану.

Лоа, боги вудуизма, которые могли вселяться в людей, посоветовали ей запереть дядю в спальне до обряда изгнания духов. Она предположила, что Ричард, не обладая ведьминской кровью, ослабил себя еще больше тем, что выпил, и Майклу не составило никакого труда им овладеть. Люди, близкие к оккультизму, прекрасно знали, что телами тех, чье сознание изменено, легко завладеть. Последователи древних традиций — друиды, язычники, шаманы, орфики, даже ранние христиане — нарочно употребляли сильнодействующие травы, постились, истязали себя, чтобы открыться духам и богам.

Но с дядей все обстояло совсем иначе.

— Вероятно, Майкл попытается сделать так, чтобы Ричард причинил вам вред, — сказала tante Сесиль, когда все четверо собрались в гостиной.

Холли всем сердцем сочувствовала сестре: той пришлось столько пережить. Аманда вяло кивнула:

— Уже причинил — он и пальцем не пошевелил, пока мама… Ей нужен был сильный человек.

Остальные изумленно переглянулись.

— Твой отец не виноват в том, что Мари Клер и Майкл Деверо… — Холли замялась и неловко продолжила: — Что они встречались.

— Ради всего святого, Аманда, Деверо ее просто заколдовал! — подхватила Сильвана.

— Мог бы не стараться! Она и сама… — Девушка от злости сжала кулаки и глубоко вдохнула. — Папа не знает, но Майкл — не первый.

— Ох, нет, — прошептала Холли.

— Да. ДА! — Аманда спрятала лицо в ладонях. — После похорон я нашла еще несколько дневников, прочитала их и сожгла. Только с последним опоздала — с тем, где про Майкла. Папа меня опередил.

Все потеряли дар речи. Холли вспомнила своих родителей — тоже не очень-то счастливых в браке.

«Неужели кто-то из них изменял?»

При мысли об этом ей сделалось не по себе.

Внезапно тишину разорвал пронзительный крик. Вопя от ужаса, в комнату по лестнице слетели три кошки. Баст положила к ногам хозяйки мертвую птицу — никак не меньше пары футов в длину. Было непонятно, как животное справилось с такой громадиной. На ковер с атласно-черных перьев капала кровь. Остекленевший глаз смотрел на Холли.

Аманда и Сильвана вскочили. Tante Сесиль, наклонившись над страшным трофеем, прочитала заклинание, затем достала из кармана джинсов куриную лапу, которой начертила знаки — в воздухе над птицей и на полу вокруг нее. После этого колдунья с дочерью заговорили на неизвестном всем остальным языке. Холли взяла Аманду за руку и произнесла:

— Не поддавайтесь, преграды, ни изнутри, ни снаружи. Круг, крепче держись.

Вторая девушка подхватила:

— Мы, сестры-ведьмы, сильные духом, храбрые сердцем, просим Богиню защитить нас, своих лунных детей.

В дымоходе зашумело, словно оттуда хотела вырваться целая стая птиц. Баст запрыгнула к Холли на колени, встала на задние лапы, передние положила ей на грудь. Взгляды хозяйки и ее желтоглазой кошки пересеклись. Геката жалобно замяукала.

В комнате повеяло холодом. Почти физически ощутив, как кто-то касается плеча, Холли отпрыгнула в сторону. Tante Сесиль пригляделась и сказала:

— Она с нами.

— Она?

— Мама? — позвала Аманда, оглядывая гостиную.

— Нет, — грустно ответила тетя, глядя на нее. — Изабо.

У Холли перехватило дыхание. Аманда грустно кивнула, сосредоточилась на главном, набрала в легкие побольше воздуха и прошептала:

— Благословенна будь.

— Благословенна будь, — повторила сестра.

— Забудьте о птице, девочки. Идемте, сделаем Круг.

Все трое встали поближе к камину. Tante Сесиль подбросила дров.

— Разожги-ка огонь, дорогая. Что-то холодно, — попросила она Холли.

Та мысленно нашла внутри себя особое место, наполнила его жаром, светом пламени, представила оранжевые, желтые и красные язычки, запах дыма и произнесла на латыни:

— Succendo aduro [16].

Дрова вспыхнули.

Никто не удивился: это заклинание ведьма освоила несколько месяцев назад.

«А вот Черный огонь — совсем другое дело. Не знаю, кем или чем надо быть, чтобы вызывать его, но мне таким умением обладать вовсе не хочется», — подумала она.

Пока остальные с явным удовольствием грелись у камина, Холли, наоборот, мерзла все сильней.

— У тебя голубое сияние вокруг головы, — сказала Аманда.

Все посмотрели и закивали, а Сильвана добавила:

— Я тоже вижу.

Молодая ведьма поглядела на свои руки: на них свечения не было. Внезапно у нее возникло чувство, что кто-то просверлил ей дырочку в черепе и влил туда замерзший кисель. Ощущение холодной болью распространилось по всей голове, сковало мышцы лица. Холли отметила, что стали медленнее мысли, дыхание и удары сердца. Она видела, как все подошли к ней, осторожно усадили в кресло, положили руки ей на голову. Потом tante Сесиль заговорила по-французски и получила ответ на том же языке:

— Je suis… Isabeau [17].

После того как ее губы произнесли эти слова, девушка почти совсем перестала осознавать происходившее вокруг. По чьей-то воле перед глазами встало видение: прекрасная женщина — ее прародительница — страстно обнимает Жеро… нет, то был не Жеро Деверо, а его предок Жан, муж Изабо. Они на брачном ложе… Повсюду гобелены, красные с зеленым — цвета Деверо. На них сплетаются дуб, омела и плющ. Целый лес. В камине горят травы, способствующие зачатию. Луна переполнена светом так же, как и сердца этих двоих любовью — неожиданной, непредсказуемой.

«И хотя мы вместе, — пронеслась в голове Холли мысль Изабо, — один другому — смертельный враг, готовый убить в этой самой постели. Если не он…»

Внезапно видение расплылось, словно в телевизоре переключили канал.

Теперь Холли стояла в странной купальной комнате и смотрела на Николь: голова сестры секунду назад ушла под воду, на поверхность всплыли пузырьки.

— Aidez… Nicole [18], — попросила Изабо. — Я пыталась разбудить ее. Меня она не слышит, но на твои слова откликнется. Буди!