Она машинально взяла протянутый Олесей платок и промокала глаза. А когда слезы кончились, Даша взглянула на мокрый платок и удивилась, что это были именно слезы, прозрачные и ничем не пахнущие. Казалось, из нее вылилось что-то темное, с нехорошим запахом.

— Спасибо тебе, — прошептала Даша, наконец как следует разглядев икону, перед которой стояла. — Ты права, у меня есть ребенок, и я не должна изводить себя, не думая о дочери.

Она вышла с Олесей из церкви и остановилась неподалеку, жадно нюхая живой прохладный воздух.

— Олеся, чем так пахнет?

— Акация цветет, — мечтательно протянула подруга.

— Так это же весна!

— Приехали, — грубовато отозвалась Олеся. — А раньше ты не знала?

— Не замечала... Знаешь, чего мне хочется? Выпить хорошего вина.

— А что, это желание легко осуществить. Пойдем к тебе домой?

— Не хотелось бы, — слегка нахмурилась Даша. — Именно сегодня я не хочу никому ничего объяснять.

— Тогда в ресторан. Эх, пропадай, моя телега, все четыре колеса!.. Хотела плащ купить, да если подумать, зачем он мне? Не сегодня-завтра уже сарафан придется надевать, а до осени... Мало ли, мода переменится!

Даша засмеялась.

— Давай лучше пойдем в магазин, купим тебе плащ, а потом зайдем в ресторан, чтобы обмыть покупку. Пусть пропадает моя телега. Где ты только этих присказок набираешься?

— У бабушки, конечно. А она набралась у своей бабушки. Так и живем.

Из ресторана они вышли не очень поздно, в девятом часу вечера. Даша позвонила маме, сказать, что она приедет за Ладой, но та удивилась:

— Витя заехал за ней. Вы что, не встретились?

— Я была у Олеси, — соврала Даша; она впервые пошла куда-то вечером без Виктора.

— Позвони мне, когда придешь домой, — забеспокоилась мать. — Он был какой-то странный, твой муж. Если бы я знала, что ты не дома...

Что она могла бы? Не отдать отцу родную дочь? Голова Даши соображала, как никогда, ясно. Значит, он сейчас дома. Позвонила домой, но телефон молчал. Тогда она набрала сотовый телефон Виктора.

— Витя, где ты?

— Еду в машине, — с запинкой отозвался он.

— Домой?

— Вообще-то нет. Я хотел познакомить дочь со Светой.

— Зачем?

— Она попросила. Тебе жалко, что ли?

— Нет, не жалко. Но тогда мне весь вечер придется провести дома одной. Может, ты заедешь за мной?

— За тобой?

Она застала его врасплох. Виктор, наверное, и не представлял себе, что можно говорить вот так спокойно о том, чтобы поехать к любовнице вместе с женой и дочерью.

— В самом деле, — Даша продолжала почти ласково его убеждать, а внутри ее просто все заледенело от страха за дочь, — мы ведь уже виделись с твоей Светой, встретимся как родные. Познакомишь ее с дочерью, а потом мы вместе с Ладой вернемся домой, а ты останешься.

— Дурдом на каникулах, — тихо бормотнула Олеся, не в силах подобрать слова творившемуся на ее глазах безобразию.

— Где ты? — между тем спросил Виктор.

— На углу Мира и Красной.

— Я сейчас подъеду, — решил он.

— Мир перевернулся, — продолжала негодовать Олеся, но Даша ее почти не слушала.

Она махнула рукой, останавливая такси, и назвала адрес Олеси.

— Езжай, подружка, дальше я сама. Не переживай за меня. Никогда я не чувствовала себя такой сильной, как сейчас.

И она махнула рукой вслед сорвавшемуся с места такси.

Но на самом деле Даша еще некоторое время стояла в полном остолбенении: если и в самом деле Виктора кто-то привораживает, используя... скажем так, методы, не принятые в нормальном человеческом обществе, то как же он не боится втянуть в эту вакханалию и собственную дочь? Неужели он вообще ничего не соображает?!

Но, подумав так, она сникла: конечно же, не соображает. Раз делает все то, что хочет эта Светлана. Захотела — он повез Дашу с ней знакомиться. Захотела — вот тебе и дочь, тетешкайся с ней, как с живой куклой Барби...

Муж подъехал почти тотчас, и Даша села на переднее сиденье. Ладушка на заднем сиденье моргала глазенками, как совенок, попавший на яркий свет.

— Посмотри, Витя, она же засыпает на ходу, — сказала Даша. — Может, перенесешь знакомство?

— Наверное, ты права, — охотно согласился он, что тоже было нелогично, и Даша подумала, что, если бы она не настояла, Виктор бы увез дочь.

Это и есть борьба? Так надо действовать? Тянуть в свою сторону? Конечно, если уверить себя, что ты борешься с нечистой силой, можно и побороться, а если он просто любит другую женщину, нужна ли такая борьба?

Дочь, пока они ехали, и в самом деле заснула. Виктор отнес ее в кроватку, и оба в четыре руки раздели дочь, привычно постояв над ее кроваткой, как прежде.

Теперь не было повода остаться Даше в детской, и она с Виктором вышла вместе, а он вдруг сказал:

— Дашка, давай с тобой сегодня выпьем?

И опять Даша согласилась. Такое впечатление, что она плыла по течению, позволяя то Олесе, то, как сейчас, мужу тащить ее за собой. При этом она все же изредка приходила в себя и высказывала то, что ей хотелось.

— Свечку зажги, — попросил он, доставая из серванта коньяк.

Вообще-то прежде Даша коньяк не пила. А сейчас выпила. И так легко, как воду, не запивая, хотя муж, зная ее вкусы, налил в бокал пепси-колы.

— Знаешь, я бы чего-нибудь съел, — прислушиваясь к себе, сказал Виктор.

Даша стала подниматься из-за стола, но он сказал:

— Я сам. У нас, между прочим, есть жареная рыба. Я забегал в обед к своим родителям, и мама передала для тебя. Хочешь?

— Хочу, — согласилась Даша, попутно удивляясь своему согласию. Вроде совсем недавно она что-то поела в ресторане.

Свекровь хорошо готовила и знала, как невестка любит рыбу. Наверное, она и представить себе не могла, что за трагедия разыгрывается в семье ее сына.

Трагедия? Нет никакой трагедии! Даша запретила себе думать о чем-нибудь плохом. Мысленно она так и сказала себе: надоело! Она храбро отхлебнула коньяку и почти сразу почувствовала, как весело побежал он по жилам, зажигая щеки румянцем.

— Послушай, Витя, кажется, я опьянела, — сказала она мужу, который ухаживал за ней, все время что-нибудь подкладывая. — А что это за салат? — Она ткнула вилкой в блюдо, которого до того не видела.

Муж слегка смутился:

— Это я купил в супермаркете.

Он не стал продолжать, Даша сама догадалась. Собирался к своей Свете — она, наверное, не умеет готовить, — но почему-то передумал.

— Ты уедешь? — спросила она на всякий случай.

— Куда это я уеду, — сердито буркнул он, — или я не дома?

— Дома, — согласилась Даша. — Выпьем за наш дом.

Она нарочно его провоцировала, но без особых тонкостей. Говорила что приходило в голову.

— Давай, — согласился он, не спуская с нее глаз. — Ты сегодня особенно красива. Тебе идет пить коньяк.

— Не говори глупости, — хихикнула она, — а то я стану пить его постоянно.

— Постоянно не нужно.

— Включи магнитофон, — сказала Даша, — там как раз стоит диск Луи Армстронга. Мне хочется танцевать.

Виктор, привстав, дотянулся до магнитофона и включил его. Затем он отодвинул стул и склонился перед Дашей:

— Девушка, разрешите вас пригласить?

Она встала, и Виктор обнял ее. Они не обнимались... наверное, месяца три.

— Господи, какая ты стала худенькая!

Даша подняла голову и посмотрела в его глаза. Показалось, или в них блеснули слезы?

— Ты что, Витя, перестань, все образуется.

Она знала, что уже ничего не образуется, но по привычке успокаивала его, хотя успокаивать надо было бы ее!

Внезапно он схватил ее на руки и понес в спальню. Наверное, не выпей Даша коньяка, она бы не позволила ему этого сделать. А так ей было все равно. Или почти все равно.

Но то, что произошло между ними, объяснению не поддавалось. По крайней мере для Даши на следующий день, когда она об этом вспоминала.

Виктор набросился на нее, как изголодавшийся зверь. Словно он сидел где-то в зоне и у него очень давно не было женщины.