—Я смотрю, и ты особо на авось не полагаешься,— сделал вывод Вадим.

—Но всё ж не так, как ты,— сказал Виталий,— машину вон имеешь. И не просто машину, а «БМВ».

Вадим выглядел слегка удивленным. Но тут Олеся произнесла:

—Он ехал с нами в автобусе и сошел около Самарской площади.

—Вот как? Значит ты всё подслушал?

—Не подслушал, а слышал,— ответил Виталий.

—И даже не поздоровался. Ну спасибо!— театрально обиженно вывел Вадим.

—Если б ни эта случайная встреча,— оправдывался Серебряков,— я так бы и мучался вопросом: кого же встретил сегодня в автобусе?

—Ты где живешь-то?— спросил Вадим,— Я как-нибудь загляну.

Виталий вырвал из своего блокнота листок и написал на нем адрес и телефон. Протянул листок Лазарю со словами:

—Позвони сначала; я очень редко бываю дома.

—Даже ночью?— осведомился Вадик.

—Даже ночью,— ответил наш герой.— Хотя я не думаю, что тебе взбредет в голову являться ко мне в это время.

Подошел автобус № 24.

—Твой?— спросил Вадим.

—Да,— ответил Виталий,— ты на нем?

—Нет, я жду трамвай.

—Тогда пока,— попрощался Виталий,— всего хорошего, Олеся.— И запрыгнул в автобус.

По салону шныряла с видом гончей кондуктор. Она дикими, ненасытными глазами осматривала всех пассажиров и, раскрывая рот, оглашала автобус боевым кличем:

—Кто едет без билета?

Кондуктор, злющая и маленькая в зеленой куртке особа, приставала к каждому пассажиру, требуя оплаты проезда. Дабы отвязаться от нее, пассажиры доставали талоны, деньги, сезонные билеты и удостоверения.

Виталий сидел на месте подле средней двери и с интересом наблюдал за сценой, которую считала своим долгом разыгрывать кондуктор перед каждым, кто пользовался услугами сего автобуса.

—М-м-м да,— прогнусавил пассажир, сидевший рядом с Виталием. Тот обернулся и увидел на соседнем сидении Виконта.

—Ты здесь откуда?— спросил Серебряков.— Мы же назначили на три часа.

—Так точно, Виталий Васильевич,— почтительно произнес де ла Вурд,— но я, как и вы, решил малость прогуляться да покуражиться за счет некоторых людишек. Весьма интересная прогулка у меня получилась, должен доложить вам. Хотя ничто не может сравниться с экспериментом, который я сейчас проведу. Прошу вас, любезный, быть сему свидетелем.

Наш герой улыбнулся. Виконт решил, видимо, подшутить над кондукторшей, которая неумолимо продвигалась к передней площадке.

—Виконт, как я понимаю, ты собираешься проучить эту злющую особу,— произнес Серебряков.

—Да-с, господин, именно это я и собираюсь сделать. Но я опасаюсь, что мой урок пройдет даром, так как сия личность, насколько я могу судить по ее поведению, не слишком отягощена интеллектом.— Виконт с удовольствием потер друг о друга худые ладони.— Вся беда множества кондукторов, дорогой Виталий Васильевич, состоит в том, что их мышление находится на уровне дырочек на талоне и никоим образом не желает подниматься выше ни на йоту сего уровня.

Тут его разглагольствования прервал возглас кондуктора:

—Вы заплатили за свой проезд?

Де ла Вурд, видя, что обращаются к нему, широко улыбнулся, и кондукторша обомлела при виде его белоснежных зубов и острых длинных клыков.

—Прошу прощения,— начал гнусаво Виконт,— сударыня, не соизволите ли вы повторить свой вопрос? Видите ли, милочка, я не важно слышу. Сделайте любезность.

Если б челюсть кондукторши не имела препятствий к своему падению, то она бы давно уж покоилась на полу. Из фразы Виконта билетерша поняла только то, что тот глух. Она произнесла несколько неуверенно:

—Ваш билет. Или выходите из автобуса.

Все пассажиры глазели на рыжего без головного убора человека и кондуктора.

—Любезнейшая моя,..— начал было Виконт, но был прерван кондуктором, которая свирепея проверещала:

—Я не любезнейшая! Платите за проезд!

—Ох,— как бы спохватился Виконт,— покорнейше прошу прощения. Конечно, какая же вы любезнейшая? Вы, сударыня, в высшей степени эксцентричная и мерзкая особа, доложу вам. Я крайне недоволен, что посетил сей такой красивый автобус.

—Во-о-он!— протяжно взвыла билетерша,— катитесь отсюда вон!

Виконт с невозмутимым видом полез в карман и достал оттуда красную книжечку. Развернув ее, он ткнул в кондукторшу со словами:

—Это уж, синьора, не вам решать.

Та клацнула зубами, выпучила глаза и залепетала:

—Извините, извините, я же не знала, прошу прощения, извините.

Виконт с довольным видом спрятал удостоверение и произнес:

—Вы, как я вижу, нашли себе весьма достойное занятие. Весьма, весьма достойное, как раз по уровню вашего интеллекта. Только, прошу вас, не кричите больше на пассажиров, иначе кое-кто может посчитать, что и это занятие вам не по плечу. И старайтесь меньше говорить, дабы не показывать всем скудность вашего интеллекта. Пойдемте, сударь,— обратился он к Виталию,— наша остановка.

Оказавшись на улице, Виталий произнес:

—Ну и дал ты ей прикурить! В таких выражениях. Но сомневаюсь, что она многое поняла из всего тобою сказанного.

Де ла Вурд поднес правую ладонь ко рту, и в ней появилась уже чадящая сигара. Затянувшись, он сказал:

—Кому-то надо же было показать этой, с позволения сказать, синьоре, что ее работа с королевской властью ничего общего не имеет.

Оба направились по направлению к тридцать третьему дому. Легкий ветерок играл волосами Виконта. А так как тот был без головного убора, да еще имел такую «интересную» внешность, то все прохожие глазели на него.

—Да уж,— усмехнулся Серебряков,— чем глупее человек, тем значительнее его самомнение. Однако я думаю: ты малость перегнул.

—Ничего подобного. Я хочу вам дать совет: никогда не думайте, что вернуть долг— это всё. Надобно возвращать долги с процентами.— Виконт вновь затянулся.— Чем больше долг, тем выше проценты.

—Где будет собрание?— неожиданно задал вопрос Виталий.

Виконт нисколько не растерялся и произнес:

—В одном укромном местечке, обители моего господина, под названием Тартар. Это последний мир, где время движется совсем в ином направлении и имеет отрицательный знак, где пространство искривлено до неузнаваемости. Одно слово— преисподняя.

—Это и есть так называемый ад?— спросил вновь Виталий.

—Нет-с, сударь, Тартар, хоть его так и назвали, не заселен, это некий перевалочный пункт. А ад, тот ад, о котором вы изволите говорить, представляет собой чередование подмиров.— Де ла Вурд очень был доволен, что Избранный так внимательно слушает его.— Мучения там поистине ужасны. Представьте себе, что вас вдруг неожиданно обуревает голод и жажда, а солнца (замечу,— их там множество; что-то около восьми или десяти) пекут неимоверно. Сесть на раскаленный песок или камень нельзя, вода, если она попадается, имеет весьма высокую температуру. Но вдруг вы переноситесь в иной мир, где дуют ледяные ветры, идет без конца дождь со снегом, где нет никакого спасения от холода. Небо покрыто свинцовыми тучами. Мучения поистине ужасны. Это всего лишь маленькая толика того, что там ожидает. Есть мир, не имеющий ни верха, ни низа, там происходит весьма мучительные перерождения, страдания от коих не сравнимы ни с чем. Проклятые имеют все семь чувств, и они чувствуют, еще как чувствуют. Ну-с, мы пришли.

Виталий отпер дверь подъезда, и они вошли.

Когда они поднялись на третий этаж, Виконт вдруг остановился, повернулся к Серебрякову и сказал с очень серьезным видом:

—Виталий Васильевич, как я понимаю, вы встретили сегодня старого знакомого. Так?

—Так,— отвечал Серебряков, уже не удивляясь поразительному всеведению де ла Вурда, а тот продолжал:

—Хочу предупредить вас, что он вам в будущем причинит беспокойство. Он поступил уже очень плохо и вряд ли в будущем исправится.

Виталий сказал, хлопнув по плечу де ла Вурда:

—Да что ты, Виконт! Он хороший друг. Мы с ним неплохо ладили в школе. В чем он мне может навредить? Он же о вас ничего не знает. Или знает?

Виконт тут же ответил: