Гудок. Щелчок соединения.

– Пашка! – Голос мой звучал фальшиво, как-то преувеличенно-радостно, так что я сразу отвернулась от мамы. Она легко могла обо всем догадаться. Вспомнился утренний пляж. В голове пронеслось: «Море, море, сделай так, чтобы мама сейчас ушла». – Привет тебе из Африки. Как дела?

– Мишлен! – Пашка орал так, словно хотел докричаться до Египта без телефона. – Черт возьми! Как ты там? Тебя еще не продали в рабство местному племени?

– Подумываю остаться. – Я покосилась через плечо. Мама не уходила. – Есть тут один местный принц…

Горло сдавило спазмом, я поперхнулась воздухом, запрокинула голову, чтобы не разреветься в трубку. Я была страшно рада слышать Пашку – его голос вернул меня в то далекое время, когда у меня все было хорошо.

– Что там у вас происходит?

– Все нормально. Снега ждем. А у тебя?

У меня? У меня все плохо! Так плохо, что выть хочется. Но ты, Колосов, мне не поможешь. Тем более на таком расстоянии. Ты не сможешь примчаться и успокоить меня. Даже если бы очень хотел, ты не обладаешь силой вампира.

– Пашка, у вас там ничего неожиданного? – Я сдавила пальцами переносицу, заставляя слезы уйти из глаз.

– Твои друзья появились, – кисло отозвался Колосов. – Макса видел.

Черт! Я отвела трубку, шмыгнула носом. Сейчас, сейчас, все пройдет… Глубоко вдохнула.

– Что еще? – выдавила я сквозь зубы.

– Го́тов разогнали, на кладбище милиция дежурит.

– А еще?

Пока все не то, не такие мне нужны новости.

– Приезжай скорее. – Голос Пашки стал глухим. – У нас тут без тебя снег никак не выпадает.

– Будет тебе снег! – буркнула я, давая отбой.

Дыши! Дыши глубже!

Я засопела и тут же почувствовала, как за моей спиной шевельнулась мама. Чтобы не встречаться с ней взглядом, я стала нажимать на кнопки телефона. Кому бы позвонить?

– Может, все же объяснишь, что у тебя происходит?

– А что происходит? Ничего не происходит, – пожала я плечами. – Все в порядке.

Звякнуть Лерке Маркеловой? Она знает Макса, она поймет, что мне надо.

Я успела набрать всего три цифры из нужного номера, как телефон у меня в руках захлопнулся – передо мной стояла мама. Ее голос не допускал возражений:

– Зачем ты звонишь?

– Домой хочу! – Я пыталась тянуть губы в улыбке, но неприятная судорога не давала мне это сделать. – Надоело мне уже море!

– Позвонил Максим, и ты бежишь к нему?

Я вырвала из рук мамы сотовый и отвернулась. Открыла телефонную книжку, пробежала по списку имен.

Репина! Вот кто мне нужен! Школьная радиостанция «Утренняя зорька». Галка Репина знает все.

– Репина! Привет! – заторопилась я, боясь, что опять вмешается мама или Галка не захочет со мной разговаривать и отключится. – Что у вас там творится?

– О, Гурьева, ты, что ли? Класс! Из Африки? Со своим красавчиком, да? Везуха – греетесь. А у нас холодрыга. Ща снег пойдет. Повымираем тут на фиг, как мамонты. – Репина не давала мне вклиниться в ее словесный поток. – А ты… Солнце у вас там, да? Загорелая приедешь, точно! Приедешь, а у нас минус двадцать. Сразу заболеешь на нашем дубаке. У Семеновой в аквариуме ящерицы подохли. Биологичка говорит – к заморозкам. Как раз к твоему приезду. О, у нас маньяк появился…

– Какой маньяк?

Репина неслась дальше, не слыша моего вопроса:

– Нас теперь никуда не пускают, комендантский час объявили. Он уже человек пять зарезал. – Галка заметно скисла. Видимо, маньяк здорово портил всем личную жизнь. – Помнишь, когда готы мутили, мы, типа, тоже должны были дома отсиживаться? Ну, вот, сейчас опять.

– Что за маньяк?

– Синицына уже пару раз дружинники ловили. – Репина слышала только себя. – Он, типа, с тренировки шел. Прикинь, за ним отец в милицию ходил. Крику было! А Малинина проскочила все посты. Говорит, что на нее маньяки и менты не действуют.

– Что делает маньяк? – рявкнула я так, что Галка на мгновение замолчала, кажется, впервые поняв, с кем говорит по телефону.

– Да фигня какая-то, – вздохнула Репина, утомившись – все-таки она выдала мне почти все новости за неделю. – То ли голову тупым ножом отпиливает, то ли животы вспарывает. Никто ж ничего не говорит. Каждый день по трупу находят. А пишут почему-то все время разное – то ли он бомжей чистит, то ли проституток, то ли еще кого. Чикатило, блин, Фредди Крюгер…

– Джек Потрошитель, – машинально поправила я. – Что еще?

– Твой вроде в мастерскую вернулся, Стешка его видела. Чего-то они там походили, поискали и опять уехали. – В телефоне повисла пауза. – Погоди, а как же ты там с ним, если он здесь?

– Все в порядке! – заторопилась я. – Не переживай! Ну, пока, до встречи, жди от меня сувениров.

Захлопнула телефон, провела по нему дрожащей рукой. Аппарат нагрелся, держать на ладони его было неприятно. Я бросила трубку на кровать, вытерла вспотевшую ладонь о простыню и пошла одеваться. На маму я старалась не смотреть.

– Что за маньяк? – Мама выдержала значительную паузу, надеясь, что я обернусь и встречусь с ее осуждающим взглядом.

Я не обернулась. Я хорошо знала все ее приемы.

– Да завелся у них там вроде какой-то, – пробормотала я, путаясь в лямках сарафана. – Репина без новостей жить не может, хоть маньяка да придумает.

– Это мы выясним. А что Максим?

Я застыла. Сарафан сам скользнул по рукам, лямки легли на плечи.

– Максим?

Закусила губу. До боли. До крови.

Я пыталась крепиться. Приказывала слезам замерзнуть, превратиться в камень. Умереть. Но они все же потекли по щекам, и я поняла, что больше не могу держаться.

Я нащупала за собой кровать, осторожно села на нее.

В памяти качнулась кособокая луна, заваливаясь за горизонт. Лунная дорожка погасла.

– Макс уехал. Мы больше не вместе.

Боль собралась в середине груди. Я опрокинулась назад, мечтая спрятать лицо в подушку.

Оставшиеся три вечера я провела на берегу. Солнце быстро пряталось за зонтики, тени росли, и как-то незаметно подкрадывались сумерки. Пляж мгновенно пустел. Вроде люди еще были, виднелись головы плавающих над водой, а через десять минут по пляжу бродили только уборщики и припозднившиеся официанты. Но и они уходили.

Никого. Я и море.

Приливная волна подбиралась к лежакам. Она настойчиво отгрызала берег, съедала песок, перемалывала ракушки в пыль.

Море…

Я не знала, о чем говорить с морем. Мне все казалось, что в плеске его волн я что-то услышу, что-то пойму. Это море такое древнее, на его берегах происходило столько событий, оно должно все знать. Здесь были древние греки, сюда высаживались римляне, по нему шли корабли варваров. Около него клялись в любви, совершали предательства и убийства. В волны этого моря Макс бросил обещание больше со мной не встречаться…

– Макс!

Слова падали на ветер, и он нес их, кувыркая, ронял в воду. Море шипело, набухая волной.

– Здравствуй, Маша! – говорило мне море.

– Макс, что случилось? – задавала я бесконечный вопрос. – Ты затеял очередную войну и не хочешь ничего мне рассказывать?

Призрачная фигура садилась рядом со мной, прибоем ластилась к ногам.

– Не хочу больше подвергать тебя опасности. Ты уже один раз чуть не умерла. Второго раза не нужно, – шептало море. Или все же Макс? Как мне хотелось, чтобы это был он, подошел, сел рядом, взял за руку. Только видеть, только слышать его… Только жить, просто жить…

– Я не собираюсь умирать, – опускала я голову к плечу, и горизонт покачивался вслед за моим движением. – Нет ничего такого, что мы бы не могли преодолеть вместе.

– Есть много такого, что происходит из-за того, что мы вместе, – возражали волны.

– Ну и что! – Мне хотелось ударить упрямое море. Почему оно со мной спорит? Почему оно такое же скрытное, как Макс?

– Тогда учись ждать, – шелестело море. И призрак, полный звезд, становился похожим на любимого. То же лицо, та же фигура, тот же внимательный взгляд прозрачных глаз.