— А, талисман какой-то? — я протерла шкатулочку влажной салфеткой и сунула в карман.

— Не просто талисман. Это древний охранный знак. Ему, чтоб ты знала, не одна тысяча лет. Когда-то, очень давно, он был выкован шаманом одного кочевого племени, обитавшего в этих краях. Племя было небольшим, и в дикой степи им приходилось опасаться не только диких зверей или вооруженных врагов, но и нежити. То, что сейчас стало полузабытыми сказками, тогда было реальной опасностью — тут в древние времена такое водилось, что лучше тебе не знать. Так вот, сторожевой знак стал для племени спасением, он предупреждал своего хозяина об опасности, подкрадывающейся из ночной тьмы или при свете дня. Мог разбудить спящего. Теперь, Никандра, он твой. Если поблизости будет опасность — особенно это касается нежити, — он даст тебе знать.

— Как?

— Сама поймешь, и боюсь, очень скоро. Не пропустишь, гарантирую. Да, и вот еще что: никому никогда не позволяй его носить и тем более не дари. Иначе он потеряет силу. Сторожевой знак передается новому хозяину только после смерти старого, и это условие соблюдалось всегда.

— Ты это все серьезно? — не поверила я. — И почему тогда ты сам не носишь такое чудо? Зачем хранишь его в этой печке?

— Ну, надо же было где-то спрятать, — улыбнулся Вилор. — А носить — обстоятельства не позволяют. Скажем так, аллергия, причем взаимная. А теперь, если не возражаешь, я провожу тебя домой, — добавил он поспешно, не желая, видимо, углубляться в тему.

— Но почему сейчас открывать нельзя?

Вилор отвел глаза:

— Просто не надо… Возможно, завтра, когда мы встретимся, ты это поймешь.

И он галантно подал мне руку, помогая переступить через пролом в полу.

Конечно же, я была рада пройтись с ним до дома. Теперь, когда мои опасения оказались напрасными, я чувствовала себя на седьмом небе от счастья. И завтрашнего мероприятия уже не боялась, напротив, была рада новой встрече с этим странным человеком. Интересно, я ему нравлюсь или он со всеми девушками так учтив? Хотелось бы знать, есть ли у него дама сердца? Но спросить я не решилась.

По дороге у нас сам собой завязался непринужденный разговор о всякой всячине, и остатки моей робости и смущения незаметно улетучились, — мы болтали, как старые приятели. Видимо, Вилор, как и я, был рад ненадолго отвлечься от мыслей о грозящей беде. Правда, у меня создалось ощущение, что он тщательно избегает разговора о себе, а я и не настаивала.

Когда мы подошли к моему дому, я, прежде чем распрощаться, спросила:

— Слушай, я не поняла, какую роль во всем этом безобразии играет Фаина?

Наверное, не следовало так резко менять тему. Лицо Вилора словно окаменело, как это бывает, когда человек скрывает раздражение или ненависть.

— Ты в карты играть умеешь? — задал он ответный вопрос.

— Конечно. Но при чем здесь это?

— И какие карты есть в колоде?

— Ну… Короли, тузы, дамы.

— А еще?

— Семерки, шестерки…

— Стоп! — поднял руку Вилор. — Вот на этом слове и остановимся.

— Какое оно имеет отношение?..

— Это наиболее емкий ответ на твой вопрос.

Когда до меня дошло, я расхохоталась:

— Эта страшная женщина играет роль шестерки?!

— Сама-то она думает иначе, — улыбнулся он. — Ты ее не бойся. Для тех, кто поддался страху, она действительно опасна, но если не бояться ее, то ничего она тебе не сделает. Тебе сейчас смешно? Так вот, если встретишь — вспомни этот момент и посмейся над ней.

Я хотела спросить, как старуха дожила до наших дней, но Вилор неожиданно поднес палец к губам и надолго прислушался.

— Иди домой, — сказал он наконец. — И не выходи до утра за порог.

— А зачем мне выходить? — пожала я плечами. — Я сегодня больше никуда не собираюсь.

— Что бы ни случилось — не выходи! Это серьезно. Завтра увидимся.

На мое предложение обменяться номерами телефонов он ответил, что у него мобильника нет.

— Мне просто некому звонить, — улыбнулся он на прощание.

С этим я и поплелась вверх по лестнице, слегка шокированная. В наше время жить без мобильника — нонсенс! Но, с другой стороны, мне ясно дали понять — девушки у него нет. И это хорошо, как говорит незабвенный Стас.

— Где ты бродишь?! — услышала я недовольный голос мамы, едва переступив порог.

Так, это уже серьезно. Раздраженной моя мама бывает крайне редко и только в заслуживающих этого ситуациях. Что же случилось?

Причину я поняла несколько секунд спустя, когда мама вышла из спальни в куртке, шапке и даже сапожках.

— Ты что, меня искать собиралась? — осведомилась я.

— Хуже! На работу срочно вызвали! Возможно, меня не будет сутки. Машина уже ждет у крыльца, если ты не заметила!

— Так и ехала бы. Что я, сама домой дорогу не найду? — пожала плечами я.

— Нет, я не могу уехать, пока не буду знать, что мой ребенок дома и с ним все хорошо!

Выслушав привычные в таких случаях наставления, я проводила маму и заперла за ней дверь. После чего сразу же, сбросив куртку и кроссовки, открыла таинственную шкатулочку.

На дне лежал небольшой предмет. Это оказалась пластина из темного металла неправильной овальной формы. Ее украшали какие-то черточки и знаки, настолько истертые, что сложно было что-то разобрать.

У самого края пластины имелось малюсенькое отверстие. Я хотела вдеть в него цепочку, но она не влезла, потом куплю тонкую, а пока пришлось повесить пластину на суровую нитку. Я подошла к зеркалу и надела кулон на шею. Выглядело это, конечно, стильно, и неожиданно словно теплая волна прокатилась по всему моему телу, приятно согрев его, и на душе стало как-то спокойнее и уютнее. А кулон заискрился, знаки на нем проступили тонкими светящимися линиями, — но всего лишь на миг, после чего снова стали неразборчивыми и затертыми. Мелькнула мысль, что кулон, то есть, как он по-настоящему называется — сторожевой знак, признал хозяйку.

Снимать знак я не стала. Пустую коробочку старательно почистила, сложила в нее свою немногочисленную бижутерию и поставила на полочку. Старое, темное дерево притягивало взгляд, резко выделяясь среди других безделушек. Загадочный подарок от загадочного человека…

Порядком устав за этот суматошный день, я пораньше улеглась спать.

Проснулась я среди ночи от боли: в мою руку, свесившуюся с кровати, казалось, вонзились иглы. Снизу вверх на меня смотрели два светящихся глаза, и слышалось шипение. Я дернула за шнурок ночника и тут же обругала себя паникершей: это, разумеется, была Клотильда, а мне спросонья почудилось непонятно что!

Только что это с ней? Ладно, повисла у меня на руке, бывает, но почему она так напугана — шипит, шерсть дыбом?! Мне это сразу же напомнило ту жуткую ночь, когда я несла ее домой… Я попыталась взять кошку на руки, но она отбежала к двери, призывно глядя на меня.

Я встала, сунула ноги в тапочки и пошла за ней. Мне знакомы истории о животных, которые предчувствовали беду и давали об этом понять хозяевам, тем самым спасая им жизнь. Может быть, и Клотильда что-то такое учуяла? Вдруг сейчас землетрясение начнется, и дом рухнет? Или пожар случится?

Видя, что я иду за ней, кошечка выбежала из комнаты в гостиную… и зашипела, глядя на что-то за моей спиной. Одним прыжком я выскочила за дверь и развернулась посмотреть, чего испугалась Клотильда.

В комнате не было ничего пугающего — незваных гостей не наблюдалось, а все вещи лежали на своих местах в уютном розоватом полумраке ночника… Окно! На фоне синего ночного неба виднелся черный силуэт — голова и две руки, прижатые к стеклу. А ведь у нас третий этаж!

Я скорее захлопнула дверь и подперла ее креслом. Хорошо хоть форточка заперта. Что же делать? Бежать к соседям? Эх, знала бы, что такое будет, — попросилась бы ночевать к Лильке или Тане… А Клотильда нисколько не успокоилась и теперь с настороженным видом смотрела на большое окно гостиной. Закрыть его немедленно! Я метнулась к окну и в один миг задернула левую штору — правая была закрыта.