Это, наверное, из-за сказки про Золушку. Все в ней было сказочное – карета из тыквы, лошади – мыши, платье – на один вечер, – и только туфельки были настоящие, никуда не исчезающие с боем часов. Не было бы туфелек – не нашел бы принц свою Золушку – не было бы и счастливого конца. Так и Лелька была уверена: как только найдет она свои хрустальные туфельки во сне, которые придутся ей впору, так тут же и в жизни встретится ей самый настоящий принц. Ну, или наоборот: встретится ей какой-нибудь замечательный мальчик, во сне приснятся туфельки – значит, он и есть ее принц навсегда.

Теория была замечательна. Только перед выпускным вечером в школе – когда уже готово было красное платье, выпрошено у родителей разрешение гулять допоздна – ей не приснилось ничего. Подсознание просто промолчало. Почти что предало Лельку. А ведь ей так важно было знать: нравится ли она Шишу, подойдет ли он к ней, пригласит ли – к чему готовиться, в конце концов, к счастью или «трагической депрессии». Ан нет, ничего ей не снилось. А потому странное приглашение Шиша застало ее врасплох. Как и странное его молчание во время танца и странный его побег со сцены под занавес.

И перед сегодняшним событием в школе в кабинете химии тоже совсем-совсем ничего не снилось. Лелька бежала к Ритке и думала об этом всю дорогу. Ведь должно, должно было что-нибудь присниться! Ведь, по крайней мере, до сегодняшнего утра Лелька считала, что Шиш – ее новые туфельки. В смысле, ее настоящий принц. Или если верить снам и учесть, что обувь к событиям с Шишом не снится, то Ритка права, и лысых принцев не бывает?

– Твой пакет? – спросила Ритка, когда Лелька уже натянула плащ и красные резиновые сапоги.

Лелька вздрогнула… Пакет! А она совсем про него и забыла…

– Нет, – честно призналась Лелька.

– Да? А мне кажется, ты с ним пришла, – Ритка по-деловому взяла пакет и стала разглядывать (вполне, кстати, обычный, зеленый с надписями, полиэтиленовый…).

– Я с ним пришла, но, как бы тебе это сказать, он не мой… – и Лелька рассказала историю пакета.

– Господи, боже мой, – всплеснула руками Ритка, – а ведь кто-нибудь теперь бегает по гардеробу и ищет его!

– Никто его не ищет! – почему-то была уверена Лелька; она даже вырвала пакет из рук подружки: – Отдай! – как будто Ритка собралась немедленно бежать в школу и вешать пакет обратно.

– Что там? – строго спросила та.

«Одним глазком», – еще по дороге подумала Лелька и… и заглянула.

Внутри черного пакета был белый пакет. А внутри белого – было нечто прямоугольное, упакованное еще в один – цветной – пакет, и вот на этом чем-то сверху лежала записка – обычный тетрадный листок в клеточку со словами…

– Это мой пакет! – еще раз воинственно повторила Лелька. – С любовью ничего не вышло, так хоть приключения какие-то начались!

Но Ритка ее не услышала.

– Что там?! – она от любопытства на два метра подскочила и в пакет обеими руками вцепилась (с нее даже плед свалился).

– Да подожди ты! – важно огрызнулась Лелька: все-таки пакет предназначался ей.

– Ах, да, – тут же спохватилась Ритка, – мы ведь его вскрыть не можем. Это как чужое письмо – нехорошо рассматривать содержимое.

– А-а, – притворно согласилась Лелька, – точно, нехорошо. Я, правда, уже одним глазком глянула, пока шла к тебе, что там, но, наверное, ты права, смотреть…

– Я тоже одним глазком! – перебила ее Ритка, выхватила черный пакет, вытащила из него белый, развернула цветной, и в руках у нее оказалась коробка, похожая на обувную.

Записка полетела на пол, но подружки этого даже не заметили.

В обувной коробке оказалось ровно то, что обычно и лежит в обувных коробках: туфли.

– Туфли! – хором выдохнули подружки.

Туфли были черные, из удивительно мягкой и гладкой кожи, на шпильке с алой подошвой.

Лельке стало немного дурно. Точно такие сногсшибательные туфли она мерила в магазине месяц назад. Во сне. И тогда они ей… Лелька мучительно напрягла серое вещество: подошли или не подошли?

Ритка вытащила одну из них из коробки и теперь вертела в руках, внимательно рассматривала и даже нюхала. Лелька тоже осторожно дотронулась до туфли пальчиком. Она была настоящая. Но ведь и во сне туфли тоже были настоящие. Имели свои вес, цвет, запах…

– Ритка, ущипни меня! Я не сплю?

– Это я – сплю! Это не туфли – это чудо!

Не успела Лелька и глазом моргнуть, как Ритка уже тапок скинула и туфлю эту на ногу напяливает.

– Ага! А сама говорила: чужое письмо, чужое письмо! – немного стала приходить в себя Лелька.

– Ты первая в коробку заглянула!

– В пакет, но не в коробку!

– Какая разница! – Ритка еще с азартом пыталась обуть черное чудо, но туфля ей оказалась маловата. – Ну вот, не подошла… – огорченно вздохнула она.

Не устояв перед соблазном, Лелька тоже быстренько скинула сапоги, носки и, выхватив туфлю у подружки, сунула в нее ногу. И… О чудо! Лельке туфелька оказалась впору. Почему-то сама себе не веря, как во сне, Лелька вытащила из коробки вторую. Вторая тоже села как влитая. Лелька продефилировала по коридору туда-обратно. Туфли были как будто специально на нее сшитые – так они удобно сидели на ноге, и каблук совсем не чувствовался, и пальчики лежали внутри удобно, и нигде не терло. В таких туфлях – да на бал! И не на школьный выпускной, а на самый настоящий какой-нибудь взрослый бал. Где полным-полно принцев. И Лелька…

– Что распрыгалась? – вернула из грез в реальность Ритка. – Туфли, между прочим, не твои. И нечего их разнашивать, – она подняла записку…

«Оля, передай это Галине Г.», – четко было выведено на тетрадном листке.

– Туфли какой-то Галины Г. – прочитала Рита. – Кто это, кстати?

Лелька замерла перед огромным зеркалом во всю стену. На нее смотрела испуганная девчонка с растрепанными светлыми волосами до плеч, в темно-зеленом расстегнутом плащике, потрепанных джинсах и свитерке и при этом в обалденных туфлях. Туфлях, которые ей оказались впору и были НЕ ЕЕ.

– Я не знаю, кто такая Галина Г., – убитым голосом протянула Лелька, тем не менее послушно снимая туфли.

– То есть?

– Что – то есть?! – с чего-то слегка разозлилась на Ритку Лелька. – Не знаю и все! Я вообще ни одной Гали не знаю. И никогда не знала. Может, ты знаешь?

– Я знаю? Но ведь это тебя попросили передать ей туфли. Значит, ты должна знать. А кто, кстати, попросил?

– Никто меня не просил! – окончательно вышла из себя Лелька. Она стояла с туфлями в руках, не в силах с ними расстаться и убрать их в коробку. – Я тебе только что рассказала – пакет просто висел на моем плаще!

Ритка хотела что-то сказать, но в этот момент на лестничной площадке раскрылись двери лифта, раздались шаги, и в двери квартиры заскрежетал ключ: вернулся с работы кто-то из Риткиных родителей. Пришлось подружкам, подхватив коробку, туфли и плед, мчаться обратно в Риткину комнату.

– Подожди, подожди, то есть ты не знаешь ни кто тебе подложил пакет, ни кому ты должна передать туфли?

– Не-а, – помотала головой Лелька; приступ злости у нее прошел, и накатила какая-то вселенская тоска: туфли были не ее. – И принц, приготовивший этот подарок своей принцессе, ищет не меня… – вслух вздохнула она.

– И ты мне тут три часа про своего Шиша рассказываешь! Когда у нас в руках, – Ритка, не слушая, возбужденно потрясла в воздухе одной из туфель, – настоящая тайна!

До Лельки, кажется, только сейчас стало доходить произошедшее. Действительно, все это было по меньшей мере странно. А уж если называть вещи своими именами – в высшей степени таинственно.

– Так, так, так… – Ритка уже и носом шмыгать, и кашлять перестала – нервно забегала по комнате туда-сюда, – надо хорошенько все обдумать… Мы должны: выяснить, кто подкинул тебе туфли, и узнать у него, кто такая эта Галина Г. Так? Или, может, ты все-таки вспомнишь, может, ты ее знаешь?

Лелька уже и сама напряглась и перебрала в голове всех своих знакомых. В школе она никакой Гали с фамилией на букву Г. точно не знала. По крайней мере среди девятиклассниц ее не было. В десятых классах, кажись, тоже. (Но это, пожалуй, нужно было уточнить.) Не было Гали Г. и среди ее многочисленной родни – двоюродных и троюродных сестер, племянниц и теть. Не было и в танцевальной студии, где Лелька занималась уже два года.