Пока Маша радовалась малому количеству подозреваемых, а Петя прыгал на одной ноге в погоне за ускользающим шлепанцем, Динка по-солдатски четко отчиталась:

—Мама с Томиком у нас комнате. Они в шоке, так Томик сказала. Крыс под кроватью, его наказали, он чужой тапочек погрыз. Вера Антоновна сильно кричала и называла его «убоищем». Крыс теперь на нее рычит. Как увидит, так и рычит. Эля у себя. Она плачет. И красится. Плачет и красится.

—Красится и плачет,— пробормотал Петя.

—Ага,— простодушно подтвердила Динка. Подумала и добавила: —А Наташа где, не знаю. Она то у Софи, то у себя, а то в аптеку бегает за лекарством.

Динка помолчала и шепотом сообщила:

—Она Софи уколы делала!

Маша вспомнила холодные рыбьи глаза соседки по столу, и ее передернуло. Она в жизни бы не подпустила к себе эту особу со шприцом!

Впрочем, куда больше Машу взволновало, что Наталья свободно выходила из дома. Якобы в аптеку. Ведь она запросто могла по дороге куда-нибудь заскочить — на ту же почту, например. И припрятать или отправить бандеролью украденные картины. Ищи потом ветра в поле!

Да, а почему Динка не вспомнила о Смуглом? Как там его? Забавное такое имечко… С физикой связано.

Черт, никогда она толком физики не знала!

Маша поморщилась и осторожно спросила:

—А где… Томкин приятель? Ну…

—Знаю-знаю — смуглый, зеленоглазый и красивый! — бойко помогла ей Динка.

Петя закашлял. Маша фыркнула и с ехидством поинтересовалась:

—Это Томка его так характеризовала?

—Вовсе нет,— оскорбилась за тетку Динка.—Элечка.

—Да, а Томка с ней, конечно, не согласилась?

Динка подумала и сказала:

—Томик не слышала. Это мы с Элечкой обсуждали, кому из нас кто нравится.

Петю стал мучить новый приступ кашля, и он поспешно отвернулся. Маша согнала с лица нечаянную улыбку. Динка раздраженно воскликнула:

—Томик, она такая, своего счастья не понимает!

—Это… как?

Динка присела на краешек низкого стола и пояснила, загибая пальцы:

—Лешу никак признать не хочет, все ссорится с ним и ссорится — раз. И Электрона гонит, а он тоже хороший — два. Красивый к тому же. Элечка сказала — доперебирается, дура несчастная — это она про Томика так — и останется старой девой!

Маша хрюкнула. Петр застонал, он больше не мог смеяться. Динка грустно пожаловалась:

—А Томик мне по затылку дала! И сказала, что старой девой уже не останется, мол, поезд ушел. Маш, а куда он ушел, а?

Маша посидела с открытым ртом, не умея объясниться с продвинутым ребенком и радуясь, что своего такого шустрого пока нет. Затем почесала затылок и протянула:

—Это она про крымский. Якобы ее отпуск идет и идет, а она до сих пор в Питере, а не в Керчи любимой, с мамочкой и папочкой.

—Да-а? А если бы Томик уехала в Керчь, она бы осталась старой девой?

—Несомненно,— простонал Петр.— Климат, детка, в Крыму такой, понимаешь?

—Ага,— мрачно буркнула Маша. — Сунешься к морю, и с концами. С девичеством не расстаться. В этом Крыму, Динка, старых дев как песка, ты запомни.

Динка, мечтающая поехать к бабушке с дедушкой в Керчь, сморщила лоб. Раздумывала о своих перспективах остаться в старых девах. Вот только навеки или как?

Через пару минут Динка решила, что бабушкины блинчики и теплое море важнее, и смирилась. Улыбнулась и, вспомнив последний вопрос, радостно сказала:

—А Элик картины ищет!

Маша с Петром почти подпрыгнули и одновременно воскликнули:

—Где?!

—Здесь.

—Да как он смеет рыться в чужих вещах?!— рявкнул покрасневший от гнева Петя.

—У него что, есть санкция на обыск?!— вторила ему возмущенная Маша.

Машу Епифанцеву трясло от злости: вдруг Смуглый раньше нее вычислит воришку?!

Это нечестно! Она почти догадалась, кто украл. Наташка, вот кто! Глиста в корсете наверняка уже вынесла картины из квартиры, ведь остальные еще не выходили из дома. Не считая их с Петром. Но они вне игры.

Во-первых, про себя-то Маша четко знала: она ничего не брала. Во-вторых, рыжий из семейства кроличьих от нее и на шаг не отходил. Даже в туалет не отлучался.

Так что сто процентов — это Наташка! Ведь пригласи Софья Ильинична милицию — кстати, а почему ее до сих пор не пригласили, Левитан же музейная редкость?! — этюды бы наверняка нашли. Не сумасшедший же воришка? Спрятать картины в доме просто невозможно!

Подумав, Маша пришла к выводу, что Софи решила смириться с потерей драгоценных этюдов. Тем более, что все равно они ушли бы к кому-то из присутствующих. Пусть немного позже. Скорее всего, Софи не хочет оскорблять расследованием память своих подруг. Ведь родная кровь.

—Где сейчас этот доморощенный сыщик? — прошипела Маша, внезапно успокаиваясь.

До нее медленно, но дошло: если Наталья вынесла картины, Смуглому их никогда не найти, пусть хоть плинтуса здесь отдирает. И Маше мешать ему никак не следует.

Наоборот, нужно поощрить. Подсказать где искать. Пожелать успеха, чтоб не сомневался в своей дурацкой версии и не путался под ногами.

А Маша тем временем… Проследит за Натальей! Выяснит ее связи! Узнает, в какую аптеку она ходила. Расспросит осторожно продавщиц. Посмотрит, что за дома рядом.

Может, тут Наташины знакомые живут? Наверняка Софи о них что-то знает. Или дурочка в цацках. Или Рыжий. А Томка?!

Как здорово, что Маша здесь!

К сестрам Маша не пошла. Решила для начала проведать Электрона. Раз уж он сейчас, по словам Динки, работал в гостиной. Следовало подбодрить Смуглого: пусть роет носом землю!

Маша внимательно осмотрела себя в зеркало и, поразмыслив, стерла помаду. Чем-то этот Смуглый напоминал Лешку Сазонова. И Лелькиного мужа Серегу. А их отношение к косметике кардинально отличалось от Ванькиного.

Маша фыркнула: это ее любимому муженьку чем больше, тем лучше. Губы — так чтобы за километр в глаза бросались, и — «не экономь помаду, не экономь, не нищая!» И духи французские, чтоб не жалела — пусть пахнет на пару-тройку улиц. Он, Ванька, бабок на свою законную жену не жалеет!

А Смуглый совсем другой, Маша кожей чувствовала. Не лучше Ваньки, нет. Просто другой.

Маша убрала излишки румян, немножко подкрасила ресницы и улыбнулась собственному отражению — красавица! Глаза как изумруды, ни у кого таких зеленых Маша не видела. Ванька, муж любимый, до сих пор цепенеет, когда она злится. Или смеется.

Маша гибко выгнулась и привычно восхитилась своей изумительной фигурой. Расстегнула пару верхних пуговок на блузке, устроила кулон в ложбинке между грудей и, подумав, распустила волосы по плечам.

Неплохо-неплохо!

Интересно, этот Смуглый свободен?

«Тьфу ты, пропасть, мне-то что?! Я — интеллигентная, замужняя дама. Замужняя, да! Иду… иду на дело. И только!»

Маша приостановилась у Петиных дверей и прислушалась. Ничего не услышала и пожала плечами: кролик рыжий рванул туда с такой скоростью, будто подозревал, что его ограбили. Маша думала — вот-вот побежит выяснять со Смуглым отношения.

Однако не пошел. Значит, в его комнате Смуглый еще не шарил. Или решил так же как и Маша — Петька не при чем.

Маша замерла посреди коридора: вот это да! А если воришка как раз этим и воспользовался? Мол, Петька вне подозрений, в его спальне искать не станут, ну и…

А что, неплохая идея! Нужно обязательно осмотреться там. Ну, попозже. Имеет же Маша право напроситься к рыжему в гости? Осчастливить, так сказать, задохлика. Будет тому что вспомнить под старость — ха!

Что Маша ожидала увидеть в гостиной, она и сама не знала. Наверное, полный кавардак. Именно так она представляла обыски по фильмам. И книгам.

Завалы на полу, и мрачного Смуглого, потрошившего очередную книжную полку. Или бельевой шкаф.

Поэтому Маша разочарованно присвистнула, застав гостиную в идеальном порядке. И Смуглого, задумчиво смотревшего в окно.

Что он там высматривает?

На всякий случай Маша подошла и тоже постояла рядом. Низкое небо, влажный асфальт, бегущие одна за другой машины, звенящий трамвай ее ничуть не впечатлили.