Поначалу общение явно не заладилось: и Михаил с Элей, и Вячеслав смотрели на Стаса кто просто снисходительно и недоверчиво, а кто и откровенно уничижающе. Ну, то есть, это Агния понимала, что именно думает Вячеслав. Для остальных же, как она думала и надеялась, создавалось просто ощущение его пренебрежения.

Продюсеры не особо верили, что студент третьего курса мог написать что-то действительно стоящее, да еще и бесплатно предложить это подруге. Может быть, причина их недоверия крылась в требовании Вячеслава обеспечить самые лучшие и эффективные, беспроигрышные позиции для Агнии, а первая серьезная проба никому не известного студент не казалась им таковой. А может быть, дело было еще в чем-то. Но все же, когда Стас, еще больше засмущавшийся от такого обилия не особо приветливого внимания, уселся за синтезатор и проиграл мелодию, и когда Агния, прослушав раз, на второй проигрыш стала петь — заинтересовались все. И в итоге, с поправками и замечаниями, но и явным одобрением, Михаил признал, что песня «очень даже». И они втроем, со Стасом и Элиной тут же активно принялись дорабатывать то, что казалось шероховатым.

Вячеслав, ничего не говоривший, пока Агния пела, только смотревший на весь этот ажиотаж, сейчас и вовсе вышел в коридор, плотно закрыв за собой двери. Агния подозревала, что он курит.

Она осмотрелась: все активно обсуждали мелодию и ноты, перебивали друг друга и спорили о том, не стоит ли изменить тональность. Агния сейчас здесь явно не была нужна. Да и мало что могла подсказать или поучаствовать. Вот что-что, а создание мелодий никогда ее не привлекало. Она очаровывалась музыкой, обожала ее, но как целостным образом. Препарировать же мелодии, разбирая и разбивая их на ноты, ей не нравилось даже тогда, когда она училась играть. Тихо развернувшись, чтобы не отвлекать увлеченных спором соратников, Агния выскользнула в коридор.

Вячеслава здесь не было. Не нашла она любимого и на лестничной площадке. Решив, что он мог выйти на улицу, она начала спускаться. Но остановилась, ощутив привкус сигаретного дыма. Вячек стоял в небольшом полутемном закоулке между двумя лестничными пролетами. Курил, точно как она и думала. И явно заметил ее раньше, чем сама Агния обнаружила любимого.

— Ты сердишься? — неуверенно уточнила она, направившись к нему и полностью игнорируя дым, хоть в горле и запершило.

Вячеслав молча покачал головой. Сжал сигарету пальцами и методично затушил ее в какой-то замызганной кофейной банке, похоже, исполняющей здесь роль пепельницы. Но при этом как-то так странно смотрел на Агнию. Чуть прищурившись.

— Что не так? Тебе не понравилась песня? — ничего пока не понимая, она остановилась совсем рядом, в каком-то шаге от него, неуверенно переплетя пальцы рук перед собой.

Вячек хмыкнул. Помолчал минуту. И покачал головой:

— Все путем, Бусинка. Ты из любого г… гадости, конфетку сделаешь. И тут шикарно спела, — протянув руку, он погрузил пальцы в ее волосы. Провел вниз. И снова набрал полную пригоршню прядей. Словно наслаждался их скольжением по своей коже.

— Ой, ты такое уже говорил. А в первый вечер, помнишь, сказал, что я лабуду всякую ору…

Вячеслав поджал губы:

— Блин, ну нельзя что-то нормальное было вспомнить, а? — Он даже нахмурился. А она совсем не хотела, чтобы ее замечание его задело. — И я никогда не говорил, что ты орешь. Я же не знал, кто ты такая. Пришла какая-то малявка. Че мне, всех детсадовцев к себе петь брать, что ли?

Агнии стало весело. Ну, вот он так обиженно на нее посмотрел.

— А кто я такая? — чуть лукаво уточнила она, встав еще ближе, чтоб ему удобней было гладить ее волосы.

Вячеслав криво усмехнулся:

— Кто-кто, — передернул он ее любопытство. — Кто надо, — Вячек сжал кулак, чуть натянув волосы Агнии, словно дразнил тем, что не отвечал.

— Но песня же хорошая, Вячек, — улыбнулась она, чуть поежившись от сладкой дрожи, заставившей волоски на коже встать дыбом. — Действительно, хорошая. И знаешь, он ее про меня написал. Стас был на нашем концерте. Том. Помнишь, перед Новым Годом? А я тебя так ждала, все время выглядывала. И он говорит, что мое одиночество было заметно. И что ему потом объяснили, что я сирота. Он думал, что я потому… А я тебя хотела увидеть, — Агния зажмурилась, так ей было хорошо от теплого поглаживания его руки. Улыбнулась и чуть повернувшись, прижалась щекой к ладони Вячеслава. Коснулась губами грубоватой кожи на пальцах. — Вот он и написал, когда я вчера… — Агния открыла глаза и почему-то умолкла, всматриваясь в лицо любимого. — Вячек? — Голос почему-то охрип. — Ты все-таки сердишься? — Взгляд пробежался по напряженному подбородку и прорезавшимся складкам у уголков его рта, по хмурым бровям.

Вячеслав вновь покачал головой. И как-то так резко выдохнул. Сжал пальцы, притянув ее к себе ближе, и второй рукой обнял затылок:

— Стукнуть бы этого твоего композитора пару раз об стенку, чтоб не подкатывал к тому, кто не его, — хрипло и вроде как насмешливо заметил он.

Но Агния всем телом ощущала, что Вячеслав напряжен. И сердится. Только не на нее, похоже.

— Вячек… Не надо. Стас ничего такого, правда. И я. Ты же знаешь…

Вместо ответа он вдруг отпустил ее затылок и прижал губы Агнии пальцами. И так посмотрел на нее… Агнии уже не о чем думать и спрашивать не хотелось. Все понятно было. Понятно больше, чем любыми красивыми словами сказать можно. Понятно столько, что не весь смысл уместить в голове получалось, просто ощутить и принять осталось. И попробовать дать в ответ столько же.

— Раз говоришь, что нормальная, значит берем. Я что? Мое дело маленькое, деньги давать. В музыке вашей я ж мало чего секу. — Он хмыкнул, позволяя Агнии вдохнуть. — Сколько этот Стас за песню хочет?

Еще не совсем придя в себя, она моргнула:

— Ой. Я не знаю, Вячек, — честно призналась Агния. — Я даже не спрашивала. Не подумала…

— Бусинка. — В этот раз Вячеслав рассмеялся. Покачал головой и обнял ее так, что она щекой к его груди прижалась. — Ну, ты как всегда. Пошли выяснять, почем нынче «хорошие» песни. А то я так гляжу, они там до ночи готовы над каждой точкой спорить.

Он потянул ее из этого закутка.

— Надо, наверное, Вове сказать, чтоб поехал, поел, а то и правда, сколько еще ждать? — вдруг спохватилась Агния, только после замечания Вячеслава поняв, что они уже провели в студии три часа. А сколько еще просидят — неизвестно.

— Я его еще два часа назад отпустил. — Вячеслав подтолкнул ее немного, чтобы Агния шла впереди. — У парня и свои дела есть, — он так ухмыльнулся, что Агнии показалось, будто она догадывается, на что Вячеслав намекал. И даже смутилась немного. — Да и Федоту вечером помощь нужна, он там чего-то придумал. Так что Лысый уже дома будет, когда мы вернемся.

Не найдясь, что сказать, Агния только кивнула.

Стас от гонорара даже отказаться пытался, удивив Вячеслава. Агния видела, что любимого рассмешило заявление ее друга, что «он просто, ну, для Агнии, и все-такое». Михаил, наоборот, обрадовался. Сэкономить пытался, что ли? Но Боруцкий быстро пресек и радость второго, и смущение первого. И достаточно жестко настоял на том, что деньги они заплатят, «как положено».

Почему для него это так принципиально, Агния не поняла. Да и не допускали ее особо к дискуссии. Вручили лист бумаги с начисто переписанным текстом, когда она попыталась как-то вмешаться. Вроде как, напомнив, что в этом уже она «не секла». И ей не оставалось ничего другого, как отойти в сторону вместе с Элей и начать пробовать спеть это уже нормально, с музыкой и в окончательном варианте.

Агнию это немного задело. Она даже решила, из принципа, в итоге не спрашивать, на какой же сумме они остановились. Отправили ее петь? Вот она и пела. Только вот обида все больше уходила, потому что она видела, что Вячеславу действительно нравится ее сейчас слышать. Так что был риск забыть о своем решении.

Правда, Эля гоняла ее столько, что когда в итоге они выбрались из студии, у нее уже просто ни сил, ни желания разговаривать не осталось. И песня порядком поднадоела. Всю дорогу домой она просто молча любовалась Вячеславом.