Ее настроение не просто не спадало, а становилось еще радостней и веселее. Ни дождь, ни серость этого дня не могли умерить для Агнии «праздничности». Тем более что Вячеслав, хоть и бурчал по поводу выбранного ею меню, все-таки смотрел, как Агния это все ест с таким веселым и довольным выражением, что она пропускала его ворчание мимо ушей. Еще и его попыталась накормить картошкой-фри. Он, правда, больше отмахивался, грозя ей вероятной язвой. Агния в ответ на это поинтересовалась: не бывает ли язвы от сигарет и водки?
Вячек минуту смотрел на нее так, будто не мог решить: то ли рассмеяться, то ли отругать ее за то, что с ним спорит и «не слушается». В итоге заявил: «сама напросилась». И забрав у Агнии из рук бутерброд, который она только распаковала, принялся есть, аргументируя тем, что его «закаленному» желудку, точно ничего не грозит.
Немного придя в себя, она рассмеялась и, совсем по-детски показав Вячеславу язык, достала еще один гамбургер, поскольку изначально рассчитывала в еде и на любимого. И тайком думала о том, как он может отреагировать на ее главное «баловство» сегодня, которое еще не заметил и о котором не знал? Еще вчера, даже желая так поступить, Агния не решилась бы, наверное. А сегодня — ощущала себя так, словно ей «море было по колено».
Они катались по городу больше трех часов. И ей безумно нравилось любоваться почти пустыми мокрыми улицами, каплями воды на стеклах машины Вячека и на витринах магазинов, мимо которых они проезжали. Яркими пятнами цветочных букетов в руках редких прохожих и суетливой толкотней людей у супермаркетов.
Внутри машины было тихо, тепло и так уютно, что Агния сбросила свои сапоги и забралась на сидение с ногами. А потом просто прижалась щекой к плечу Вячека, следя за тем, как он ведет автомобиль: рядом с ним ей всегда было хорошо. И не важно, какой в календаре день.
В этот момент Агнии вообще вспомнился самый-самый первый вечер их знакомства, когда она пришла проситься к нему петь. И как Вячек назвал ее «принцесской». Ясно, конечно, что тогда он просто смеялся над зарвавшейся, по его мнению, и мало что понимающей в жизни девчонкой. Собственно, она и сейчас понимало не сильно уж больше. Но вот что изменилось — с ним Агния стала ощущать себя принцессой. Его принцессой. Которую оберегали, холили и лелеяли. Причем, без издевки. По-настоящему. Так он смотрел на нее, так реагировал на каждое слово, на любое движение, что…
Днем он все-таки отвез ее домой и настоял на том, что обед привезет из ресторана. И привез спустя час, максимум. А еще — огромный букет кремово-розовых роз. Такой нежный, красивый и «пушистый», что Агния не удержалась, зарылась лицом в эти ароматные лепестки, лишь смущенно сморщив нос на веселье Вячека. Она никогда еще так цветам не радовалась, наверное. Может быть еще потому, что, несмотря на утренний интерес Вячеслава — не ждала от любимого такого жеста. Все-таки он был не кем-нибудь, а Боруцким. Вряд ли кто-то, да тот же Федот, мог бы предвидеть от него подобный поступок. Агния так точно удивилась.
И все-таки, ощущая укоры совести, Агния не могла не напомнить любимому, что утром его не обманула. И может забыть или поленится те подрезать. Вячеслав, продолжая посмеиваться, только отмахнулся. «Сколько простоят, столько и будет», заявил он.
В клуб они поехали сразу после обеда.
Ему еще не приходилось кого-то обучать играть в бильярд с нуля. И сейчас он столкнулся с проблемой — Агния вообще ничего не знала об этом. Разве что стол да кий видела, когда в ресторане работала. Впрочем, отсутствие знаний малышка старалась компенсировать рвением — она действительно хотела понять и научиться. И все вроде бы шло неплохо, пока Вячеслав объяснял ей вводный курс, растолковывая: что такое биток, удар с руки и из дома, что такое сыгранные шары и когда шар остается в игре, а когда считается выскочившим. Рассказал ей, как начинают игру, разыгрывая право первого удара перед началом партии, и как игроки чередуют удары, стремясь загнать шары в лузу. А потом решил, что хватит «лясы точить», пора показывать все на практике, так она и запомнит и поймет быстрее. И вот тут появились проблемы: стандартный кий оказался для малышки немного великоват. А может с непривычки, но у нее никак не получалось взять его так, чтобы нормально ударить. Бусинка и так, и эдак пыталась. Даже туфли сняла, греша на то, что это из-за отсутствия практики балансировать на каблуках. Все равно без толку. Она расстраивалась и злилась на кий и шар, хоть и пыталась это скрыть, но Вячеслав видел. Однако упорно продолжала стараться.
Он подошел чуть ближе и стал сбоку, собираясь присмотреться и посоветовать ей, где удобней будет перехватить кий. Проследил, как девочка нагнулась, примериваясь и… И завис, зацепившись глазами совсем не за то, на что собирался смотреть.
Фигурка Бусинки так и так не оставляла его равнодушным. Потому, обучая ее, Вячеслав честно старался следить только за ударами. Ага, куда там! Глаза сами пялились куда не надо. И вот тут она наклонилась, прицеливаясь, а он, как любой нормальный мужик, повернутый на своей женщине, с удовольствием наблюдал, как платье обтягивает ее тело и чуть вздергивается вверх. И даже сначала решил, что чудится. Подошел сзади впритык, и все еще не очень веря себе, опустил ладони на бедра своей малышки. Чтобы убедиться. Руками прочувствовать, так сказать:
— И давно ты чулки носишь? — прижавшись губами к ее щеке, уточнил Боров хриплым шепотом.
Бусинка вздрогнула всем телом, ясное дело, промазав по битку. Уронила кий на стол. И покраснела, он своей кожей ощутил жар, которым вдруг запылали ее щеки. Дыхание малышки стало частым и жадным, словно бы у нее не выходило вздохнуть полной грудью:
— С утра, — ответила она.
Да, тихо. Чуть хрипловато и прерывисто. Не так, чтоб бравируя, скорее реально смущаясь. И все-таки ответила. И даже подалась назад, плотнее прижавшись к нему самому. И дыхание у нее сбилось. Смелая девочка.
Ни фига себе! А он ни слухом, ни духом! Да Вячеславу и в голову бы не пришло, что его Бусинка такое вычудить может. Хотя, это он тормозит не по-детски. Разве не она сменила весь гардероб, лишь бы его внимание не переключалось? Сама призналась…
Только, какой к черту гардероб, да и вообще — какие-то мысли, когда тут такое?! У него в голове жаром полыхнуло, что уж о пахе говорить? А от понимания, что она вот в таком весь день рядом вертелась — воздуха в зале становилось реально мало. Вот просто представил, что достаточно только чуть выше, вот так, скользнуть рукой, чтобы коснуться безумно мягкой кожи ее бедра; что еще немного выше и его пальцы, приподняв юбку ее облегающего платья, накрывают шелковистую ткань белья, немного задирая кружева…
— Блин, девочка, ты мне совсем крышу сорвать хочешь, да? — неясно: дразня или уже всерьез целуя, Вячеслав прошелся губами по ее скуле. Обнял Бусинку за талию и, приподняв, развернул лицом к себе. — На колени поставить решила? — поддел он свою девочку, развеселившись от крышесносной смеси возбуждения, смущения и растерянности в ее глазах.
А сам продолжал поглаживать пальцами нежную кожу чуть повыше кружева чулок.
— Я…Нет, Вячек, — она зыркнула на него из-под ресниц и облизнула губы. — Я просто… Мне все время хочется тебе нравиться. — Несмотря на смущение, эта хитрюга не могла до конца подавить довольную улыбку.
Нравиться… И смех, и грех с его Бусинкой. Разве «нравится» это про то, что он чувствует глядя на нее? Да Вячеслав едва удерживался, чтобы не опрокинуть ее на стол. До того сильно желал Агнию, что пальцы подрагивали от жадности. Хотел совсем снять ее платье и… Вероятно, первые минут пять он бы тупо пялился, любуясь своей малышкой. И целовал бы, точно. И гладил бы ее безумно мягкую кожу, не удержался бы, однозначно. Только фиг они тогда к бильярду вернутся. К той части, где было обучение игре, а не осваивание инвентаря, как подсобного материала в сексе.
Но и четко это понимая, все еще веселясь, он не удержался, прижался к подрагивающим губам малышки. Только вместо того, чтоб успокоиться, поцеловал так, что тут же захотел еще больше. Приподнял, удерживая ладонями за бедра, довольно выдохнул, когда Бусинка обняла его за шею и принялась ерошить его короткие волосы своими пальчиками. И Бог знает, куда бы их обоих завел этот поцелуй и ее непреднамеренное искушение. Но тут кто-то, кого Вячеслав явно по ошибке столько лет считал своим другом, заорал не своим голосом:
