Так или иначе, но Агнии пришлось согласиться на недельный «отпуск». Вячеслав сказал, что все объяснит Семену Владимировичу. А потом ему позвонили, и он начал звонить, про дверь кому-то что-то велел. Про дверь в ее квартире, как поняла Агния. И еще что-то, что ей уже не было слышно, потому как Вячеслав отошел и отвернулся от нее, и говорил шепотом.

И оказалось, что ему надо уходить.

Тогда Агния, все еще растерянная, мало что уяснившая и понимающая, и еще больше нуждающаяся в пространстве и времени после всех этих слов и откровений, заявила, что пойдет в консерваторию. У нее после обеда две пары еще. А если Вячеслав уедет, какой смысл ей сидеть?

Вячеслав не хотел. И нахмурился. И даже уже головой дернул. А потом все же кивнул. Пусть и с тем же хмурым выражение:

— Я отвезу. Но сначала телефон тебе новый купим, — сообщил он, взяв свой чай, который Агния уже заварила.

В консерватории она присутствовала только условно, если честно. Агния даже не пыталась сосредоточиться на том, что рассказывали на паре по итальянскому языку, и ужасно выступила в сценке, которую разыгрывали на актерском мастерстве. Преподаватель удивленно и довольно разочарованно оглядела ее с ног до головы, но все-таки простила на первый раз. Одногруппники помучили некоторое время вопросами о том, где она была с утра и что сейчас с Агнией не так? Она отделалась тем, что адаптировала вчерашнее происшествие, описав то, как проникновение в ее квартиру не особо удачливых воров, пока сама Агния была у соседки. И то, как они с Алиной Дмитриевной успели вызвать милицию. После чего ее оставили в покое, а Агния задумалась над тем, что все больше и больше начинает обманывать всех вокруг, даже священника. Так ей скоро свои грехи надо будет ходить отмаливать…

Впрочем, разве не об этом ее и предупреждал Вячеслав?

И об этом тоже.

Он о многом ее предупреждал. И говорил такие вещи, которые и с натяжкой не назовешь легкими или не страшными. По правде сказать, Агнии сложно было действительно понять весь масштаб того, как должна измениться ее жизнь. Уже изменилась.

То есть разумом она вроде могла сопоставить «два плюс два» и сделать выводы, но вот осознать… Это было так непросто. Все. Все-все, чего оказалось сразу так много. Его отношение к ней — Агния мечтала о том, чтобы Вячеслав стал к ней неравнодушен. Но даже представить не могла, что внимание мужчины может быть таким всепоглощающим, яростным, сбивающим с толку и забирающим разум.

Отношения ее родителей всегда были очень ровными, мягкими и уважительными. Агния не сомневалась, что они любили друг друга. Но это казалось таким спокойным и тихим по сравнению с тем, что бушевало сейчас в ней. О том же, чтоб пытаться анализировать сумасшедшую насыщенность чувств и эмоций Вячеслава — она даже не думала. Более того, размышляя об этом, Агния даже не стала бы утверждать, что в полной мере увидела те. И она соврала бы, заяви, что такая эмоциональная насыщенность ее не настораживает. Ладно, пугает и дезориентирует. Но не так, чтобы убежать. Нет!

На самом деле, у Агнии даже мысли не мелькнуло попытаться скрыться от Вячеслава. Но появился настоящий страх не соответствовать, что ли. Не оправдать даже не то, что его ожиданий или чего-то в этом роде, а уровня в каком-то смысле. Ведь Боруцкий был настолько старше, опытней, искушенней. Сколько еще ему будет интересно с ней?

Хотя, после его слов о том, что он готов сделать ради ее безопасности…

Обхватив голову руками, Агния уперла локти в потертую деревянную поверхность стола и задумалась о том, было бы ей так сложно все понять и разобраться, будь она на пять-десять лет старше? Легко ли сейчас и все ли понятно Вячеславу?

Вздохнув, она осмотрела аудиторию, и только тут поняла, что одногруппники собирают вещи, и пара, похоже, уже закончилась. А она и не заметила. Даже не вспомнила бы, что тут происходило после того, как она села на свое место. И не додумалась же ни до чего. Разве до того, что поняла: сколько бы неуверенности она не испытывала, как бы страшно и непонятно ни было — она не откажется ни от чего из того, что несет в себе возможность быть с ним. Потому что не могла себе представить, не хотела даже думать о том, что потеряет Боруцкого. Этот вариант Агния не рассматривала, хоть ей сложно было примириться с мыслью, что ради этого, вероятно, придется отказаться от работы в ресторане. Она сомневалась, что сумеет скрыть все то, что в данный момент бушевало внутри. Может быть позже… Но пока — вряд ли. И глупо, совсем неразумно было бы заявлять, что это не так. Ей даже сейчас, в эту самую минуту хотелось быть рядом с ним, хотя всего пару часов назад она так стремилась получить перерыв. А теперь мечтала только о том, чтобы снова оказаться в безумно крепких объятиях Вячеслава. Почему-то казалось, что стоит ей прижаться к нему, сказать — и Вячеслав найдет решение. Ведь не рассердился же он на нее утром, когда Агния рассказала о своей неуверенности и сомнениях? Хотя, конечно, тогда тема поменялась достаточно быстро, но все же…

Взяв свою сумку, она пошла к выходу из уже совсем пустой аудитории. Прошлась по коридорам, из которых, подобно ей самой, торопились уйти последние студенты. Хотя Агния не торопилась. Куда? В ресторан-то спешить не надо было.

Может, стоило попробовать найти другую работу? Совсем не связанную с Вячеславом? Хотя, что она умела, кроме пения? Ничего. Но тут она ведь уже все пробовала, не к Щуру же в филармонию идти. Или попробовать заняться чем-то совсем другим? Только куда ее возьмут в неполные семнадцать? Раздавать листовки и рекламные проспекты на улице? Чем, вообще, можно зарабатывать, не имея никакого опыта в любой иной сфере, кроме пения? И другой вопрос: как к этому отнесется Вячеслав? Почему-то Агнии казалось, что он не придет в восторг, если она скажет, что будет раздавать рекламки у переходов. О том, что он говорил про возможность развития ее карьеры как певицы, она как-то не задумывалась. Серьезно, ей казалось, что у Боруцкого столько дел, ну куда ему еще этим заниматься? Да и что ж ей, все свои проблемы и дела на его плечи переложить? У него, наверное, своих столько, сколько ей и представить сложно.

Размышляя обо всем этом, она подошла к выходу из здания консерватории. В холле уже почти никого не осталось: только консьержка, да группка что-то шумно обсуждающих студентов старших курсов. Агния никого из них не знала. Подумав, что по дороге ей стоит зайти в магазин, купить чая, она протянулась к двери. И промахнулась мимо ручки. Да еще и так неудачно, зацепившись за нее браслетом. И только начала аккуратно высвобождаться звенья, как в небольшой предбанник со стороны улицы забежали девушка и парень, над чем-то весело смеясь и что-то обсуждая. И девушка резко потянула дверь с той стороны, не посмотрев, что с этой стоит Агния.

Ручка дернулась, а тонкие звенья цепочки-браслета не выдержали, лопнули. И украшение слетело с руки:

— Ох!

Они с той девушки выдохнули это вместе. Только та испуганно, а Агния горько. С ужасом. И с таким же ужасом она уставилась на обрывки браслета, упавшего на гранит пола. И подвески: бабочка и медвежонок — отлетели.

— Прости, — начала было извинять девушка.

Но Агния, не слушая ее, рухнула на колени, стараясь собрать все части, чтобы никто не наступил и ни одна не потерялась.

— Извини, — снова повторила девушка, последовав примеру Агнии, и присела на корточки, аккуратно подняла золотую бабочку. — Я не заметила тебя. Вот, держи.

Агния, как раз поднявшая обрывки самого браслета, только молча кивнула и взяла фигурку, судорожно выискивая взглядом третью подвеску.

— Вот, — парень, стоящий за спиной своей подруги, наклонился и, подняв с пола, протянул ей медвежонка.

— Да. Ничего. Спасибо, — как-то невпопад кивнула она, чуть ли не с жадностью схватив подвеску. — Я сама зацепилась, — подняв на них глаза, грустно заметила Агния.

И вышла из корпуса мимо посторонившегося парня, крепко сжимая обрывки украшения. Дошла до первой лавочки, стряхнула снег. И села, пониже натянув куртку. Поставила сумку рядом и уставилась на кусочки браслета в своей руке.