Кроме подготовки к свадьбе и разговора с Лео у Кристин оставалось еще одно дело, из-за которого она намеревалась полететь в Лайтшроубс, где находился знаменитый центр пластической хирургии. Эрик как-то заметил, что ему всегда нравились слегка курносые девицы, и, чтобы окончательно покорить своего будущего супруга, Кристин решилась на эту «пустяковую» операцию.

Перед поездкой в Лайтшроубс у нее состоялся непростой разговор с Лео. Вопреки ожиданиям Кристин, Лео заявил, что ее брак с Эриком Айсманом многое для него меняет. Он не хочет и не станет делить любимую женщину с другим мужчиной до конца своих дней. Кристин должна была выбирать: или она совершает «постыдную сделку» с Эриком, или выходит замуж за Лео.

Кристин в сердцах наговорила Лео гадостей и укатила в Лайтшроубс с тяжелым сердцем. Операция прошла успешно, но на душе у Кристин скребли кошки. Она уже не была так уверена, что сможет забыть Лео, запретить себе думать о нем. Мысли ее возвращались к нему каждую минуту, и их разрыв казался ей страшной ошибкой и редкостной глупостью.

Кристин решила предпринять последнюю попытку уговорить Лео сохранить их отношения и сама позвонила ему. Поначалу Лео был холоден и даже груб, но, когда Кристин сказала ему, что ей очень плохо и операция прошла, не так удачно, как она предполагала, Лео, обезумевший от страха за любимую, бросил все дела и, потратив последние деньги на билеты, примчался в Лайтшроубс.

Они провели незабываемую ночь, но каждый при этом надеялся на то, что другой готов пойти на уступки. Он думал, что она позвонила ему потому, что, наконец образумилась, а она наивно полагала, что он откажется от своих дурацких принципов и поймет, что брак с Эриком всего лишь пустая формальность. Ведь сердце ее всегда будет принадлежать только Лео.

Утро расставило все по своим местам. Лео пришел в бешенство, когда узнал, что Кристин все еще намерена выйти за Айсмана. Кристин негодовала из-за глупого упрямства и эгоизма своего любимого, который не понимал, что для нее брак с Эриком — это та жизнь, о которой она мечтала еще в то время, когда одноклассники называли ее заморышем.

Весь день прошел в ссорах, попытках примирения и снова ссорах, еще более бурных, чем предыдущие. Кристин чувствовала себя так, словно ее душу, как тряпку, пытаются разорвать на две части, ни одна из которых никому по-настоящему не нужна.

А потом…

— И откуда в вас, женщинах, столько воды? — Бишоп Крамер присел рядом с Мартой на корточки и по-отечески похлопал ее по колену. — Перестаньте, Марта. Это ведь не вам выпало несчастье быть невестой финансового воротилы, который обещает завалить вас бриллиантами.

— Не болтайте ерунды, Бишоп, — хлюпнула носом Марта. — Какой же вы, ей-богу, бесчувственный…

— Это я-то бесчувственный? Так и знал, не стоило выключать индейку, которую вы чуть было, не спалили в духовке.

— Спасибо, — всхлипнув, Марта поблагодарила Джен за упаковку протянутых одноразовых платочков.

Еще две пришлось вручить Кристин и Пэм. Слезы в гостиной мистера Бриззела текли ручьем. Не хватало лишь колы и попкорна, чтобы полностью насладиться развернувшейся перед глазами мелодрамой.

Джен покосилась на Дако, который все это время молчал. Вряд ли он ожидал увидеть нечто подобное, когда принял приглашение и остался в компании своих гостей. Джен показалось, что из-под густых черных бровей сверкнул колючий взгляд. Что было в нем? Негодование, осуждение, глубоко запрятанная боль — Джен не могла разобрать. Наконец мистеру Бриззелу надоело слушать всхлипы и шуршание носовых платков.

— Какого же рожна, леди, вы морочили головы обоим? — нахмурился он, посмотрев на Кристин, которая извлекла из кармана своего кремового жакета зеркальце и принялась стирать с щек разводы, оставленные тушью.

— Я, кажется, все рассказала. — Кристин оторвала взгляд от своего отражения и недовольно покосилась на Бриззела. — Неужели вы ничего не поняли?

— Представьте себе, не понял. Нет, я, конечно, понял, что у вас было трудное детство, жуткие условия, кретин-отчим, которому и вправду надо было открутить голову. Но, по-моему, все это вас не очень-то оправдывает.

— Хотел бы я знать, как бы запели вы, мистер Бриззел, если бы вам довелось жить в таких условиях! — Габо метнул на Дако Бриззела сердитый взгляд.

— Добился бы сам того, чего смог бы добиться, — спокойно ответил Дако. — А на большее не стал бы претендовать. Мои родители были довольно обеспеченными людьми, но это не помешало мне уйти из дому, чтобы начать жить своей жизнью и самому сколотить свое скромное состояние. Леди хотела усидеть на двух стульях, но это мало у кого получается. Так кто же виноват, кроме нее самой? Уж точно не те идиоты, которых она водила вокруг пальца.

— Вы слишком уж категоричны, мистер Бриззел, — заступилась за Кристин Памела Уитон. — Она понимает, что не права, но сейчас ей сложно разобраться в себе. И потом, какой могла вырасти девочка, у которой было такое детство? Конечно же, прагматичной, жесткой и несколько… циничной.

— Да что вы заладили «детство», «детство», — сердито ответил Бриззел. — Можно подумать, эта леди исключение. Многим людям не повезло с родителями. Но, не все же они живут во лжи и заставляют других вязнуть в этом болоте?

Джен была почти во всем согласна с Бриззелом, но подумала, что меньше всего Кристин Найсер, искренне поделившейся с ними своей историей, хочется выслушивать сейчас слова о том, как подло и низко она поступила.

— Мистер Бриззел, — осторожно начала Джен, — вы не думаете о том, что человек, который рассказал о своих проблемах, нуждается скорее в совете, а не в осуждении?

— В совете, малышка Брауни, нуждаются те, кому еще можно помочь, — довольно резко ответил Бриззел. — А Кристин вряд ли даже понимает, что натворила. Своих мужчин она считает эгоистами, хотя они оба старались, как могли спасти ее грешную душу. Бизнесмен, поверив ей, нанял Кристин психоаналитика, а этот чумной Лео даже примчался в Лайтшроубс, чтобы вытирать ей сопли. Но нет, Кристин убеждена, что именно эти гады виноваты в том, что с ней происходит…

— Выражались бы вы помягче, мистер Бриззел, — процедил сквозь зубы Габо.

— Выражался бы, если бы умел, молодой человек. Но я привык говорить то, что думаю и как думаю.

— Ну, хватит, — с раздражением бросила Кристин, скомкав в руках платочек. — Поплакали и будет. Пусть каждый остается при своем мнении. Мне, если честно, плевать, что кто-то меня осуждает. Но в одном вы не правы, мистер Бриззел. Я понимаю, что натворила, но, как верно заметила Пэм, мне трудно разобраться в себе. Раньше у меня была вполне четкая цель, и все, что я делала, о чем думала, подчинялось этой цели. А теперь внутри меня как будто две Кристин. Одна кричит: «Одумайся, выходи за Лео!», а другая: «Ты что, спятила, детка?! Неужели ты вбухала столько сил, чтобы упустить свой шанс на счастливую жизнь?!».

— Но почему вы решили, что будете счастливы с Эриком Айсманом? — спросила Джен. — Вас ведь даже его привычки бесят. До сих пор вы даже не жили вместе. Я уж не говорю о том, что не были близки. Представьте, что вы будете испытывать к своему мужу через пару-тройку лет…

Кристин посмотрела на нее и беззлобно усмехнулась.

— Вы почти моя ровесница, Джен, а рассуждаете, как дитя. У вас вообще были мужчины? Я имею в виду не только невинные поцелуи в щечку.

Джен густо покраснела, поймав на себе несколько заинтересованных взглядов. Вопрос был задан в лоб, и она обязана была на него ответить.

— У меня были друзья, — выдавила из себя Джен. — Были парни. Было даже предложение руки и сердца. Но я не… я не… — Джен запнулась и почувствовала, как краска стыда окончательно залила ее лицо. — Короче говоря, я ни с кем не была близка настолько, если вы об этом меня спрашиваете.

— Что и требовалось доказать, — хмыкнула Кристин.

Габо тоже хихикнул, но все остальные, молча смотрели на Джен. Она заставила себя поднять голову. В конце концов, ей нечего стыдиться… хотя, конечно, она не каждый день признавалась незнакомым людям в том, что у нее до сих пор не было мужчины.