Не веря своим ушам, Эви растерянно уставилась на горничную.

— Она не сказала почему?

— Сказала, но не мне. Я услышала, как она говорила миссис Саммерс, что ей немного не по себе при мысли о том, что вы будете находиться внизу поздно вечером.

— И ты, конечно же, совершенно случайно оказалась в нужный момент в малой гостиной?

— Нет, на этот раз я подслушивала.

Эви презрительно фыркнула:

— Какой абсурд! Не могу поверить в то, что она действительно так думает.

Стук в дверь и появление на пороге служанки с подносом, уставленным тарелками, продемонстрировали ей всю серьезность намерений леди Терстон. Не зная, плакать ей или смеяться, оттого что ужинать теперь придется в спальне, Эви распорядилась поставить поднос на кровать. Когда служанка вышла, она присела на краешек постели и потянулась за булочной.

— Повторяю, это абсурд.

— В этом доме ужасно много окон и дверей, — многозначительно заметила Лиззи.

— Помнится, ты давеча говорила, что чрезмерный шум и суета поднялись из-за какой-то жалкой писульки.

— На мой взгляд, ужин в постель — не такая уж и суета.

Рука Эви с булочкой замерла на полпути ко рту.

— Что-то в этом есть, — задумчиво протянула она. — Пожалуй, ты права.

Действительно, подумала Эви, а почему, собственно, она возмущается? Мысль о том, чтобы спуститься вниз к ужину, теперь уже не казалась ей такой привлекательной. Кроме того, она никогда не показывалась за общим столом, если в доме были гости. Наличие гостей за обеденным столом подразумевало любопытные взгляды и назойливое сочувствие, а также необходимость отвечать на вопросы и вообще поддерживать разговор. Когда же в качестве одного из гостей выступал Мак-Алистер, любопытные взгляды и сочувствие представлялись ей невыносимыми. Во всяком случае, любопытные взгляды.

Интересно, а не означает ли чувство облегчения, которое она испытала, осознав, что не увидит его сидящим напротив себя за столом, что она — трусиха? Вонзив зубы в булочку, она вновь обдумала свою реакцию и решила, что переживать из-за этого не стоит. Она такая, какая есть. Вероятно, в некоторых ситуациях она не проявляла должной твердости духа, зато с лихвой компенсировала это храбростью в других.

— Ну вот, по-моему, все готово.

Эви проглотила откушенный кусочек, встряхнулась, мысленно приказав себе вернуться с небес на землю, и подняла голову. Лиззи стояла над двумя уложенными и закрытыми саквояжами.

— Прошу прощения, ты что-то сказала?

— Все ваши вещи уложены, — повторила Лиззи. — Если только мы не забыли чего-нибудь.

Зви мысленно перебрала все, что они уложили в дорожные сундуки.

— Кажется, я взяла все, что может мне понадобиться. И потом, я уезжаю всего на две недели.

Лиззи ободряюще затрясла головой:

— Вот именно. Не расстраивайтесь. Вы еще не успеете доехать до Норфолка, как лорд Терстон уладит все проблемы.

Эви пробормотала себе под нос нечто невнятное. Уладится эта нелепая проблема или нет, но ровно через две недели она вернется в Халдон. Ведь через две недели миссис Нэнси Ярд из Лондона будет ожидать, что кто-нибудь встретит ее за таверной Мавера в соседней деревушке Бентон. Работа Эви как раз и заключалась в том, чтобы оказаться этим самым «кем-нибудь», а заодно и побеспокоиться, чтобы женщина получила инструкции и деньги, необходимые для следующего отрезка ее путешествия. Точнее, бегства. Если все пройдет хорошо, то миссис Ярд начнет новую жизнь в Ирландии, вне досягаемости своего супруга с его дикими выходками.

Итак, у Уильяма Флетчера есть ровно две недели, чтобы успокоить свою совесть, и ни днем больше.

Лиззи обвела взглядом спальню, в которой вновь воцарился образцовый порядок.

— Мисс, если вам больше ничего не нужно, то я бы хотела пойти поужинать, а потом пораньше лечь спать.

Эви кивнула, отпуская горничную, после чего вернулась к еде, пытаясь пробудить в себе аппетит. Собственно говоря, есть Эви не хотелось, но более заняться ей все равно было нечем — из доступных развлечений оставался лишь поднос с ужином. Она съела еще кусочек булочки, отщипнула крылышко цыпленка, поковырялась в моркови — словом, превратила блюдо на тарелке в неаппетитное месиво. Встав с кровати, она перенесла поднос на туалетный столик и, решив, что не стоит беспокоить Лиззи по пустякам, переоделась в пеньюар самостоятельно.

Если есть ей не хочется, то, по крайней мере, она может заснуть. Да, конечно, было лишь начало десятого, но день сегодня выдался долгий и утомительный, а с учетом того, что вставать ей предстояло еще до рассвета, решение лечь спать пораньше выглядело вполне разумным. Откровенно говоря, она была бы рада любому занятию, которое позволило бы ей отвлечься от мыслей об одном из гостей поместья.

Она тихонько легла и укрылась одеялом до подбородка, постаравшись не думать ни о чем. Все, решено — она не вспоминает о нем. Не вспоминает! И сделает все, чтобы образ симпатичного и таинственного мистера Мак-Алистера не потревожил ее покой. И не станет заново переживать тот поцелуй, не станет ворошить воспоминания о том, как он стоял совершенно неподвижно в то мгновение, когда их губы слились. И о том, как бешено застучало у нее в груди сердце и перехватило дыхание, когда он вперил в нее взгляд своих немигающих глаз, она тоже не будет вспоминать. Как не станет гадать, где он будет спать сегодня ночью, или чем он сейчас занимается, или…

— Проклятье, проклятье, ПРОКЛЯТЬЕ!

Эви перевернулась на живот, несколько раз стукнула кулаком по ни в чем не повинной подушке, после чего устало легла на спину и тяжело вздохнула.

Пожалуй, и ночь ей предстоит не из легких.

Впрочем, Эви и сама не заметила, как заснула — на целых два часа. Она, наверное, проспала бы беспробудно всю ночь, если бы ее покой не потревожила Лиззи, которая, споткнувшись о порог, ввалилась к ней из соседней комнаты. Как и давеча, глаза у нее округлились от изумления, правда, сейчас на ней была ночная рубашка, а к груди горничная прижимала скомканное постельное белье.

Эви села на кровати, мгновенно проснувшись, и уставилась на Лиззи затуманенным ото сна взором.

— В чем дело? Что случилось?

— Он в моей комнате. Он выгнал меня из моей собственной комнаты.

Эви соскочила с кровати.

— Он? Кто он?

— Отшельник, — выдохнула Лиззи. — Мак-Алистер.

— В твоей комнате?

Эви схватила со стула пеньюар и набросила его на плечи.

Лиззи утвердительно затрясла головой и перевела дух.

— Он просто взял и вошел ко мне, красавчик этакий, правда, предварительно постучав, — сообщила она. — Но потом он потребовал, чтобы я собрала свои вещи и отправилась спать сюда, к вам.

— Но это же просто невероятно! Не могу поверить,что он вломился к тебе в комнату.

Или он думает, что может обращаться с Лиззи, как ему заблагорассудится, только потому, что она служит в особняке горничной?

—  А я досих пор не могу поверить, что видела его во плоти, — задыхаясь, выпалила Лиззи. — Весь день я безуспешно искала его, а он вдруг взял и…

— Вломился к тебе в комнату, — закончила вместо нее Эви. Она решительно поправила на себе пеньюар, закутавшись в него поплотнее. — Но это мы еще посмотрим, чья возьмет.

— Быть может, лучше послать за лордом Терстоном или…

— Я и сама вполне способна управиться с Мак-Алистером и ему подобными.

Эви решительно шагнула к двери, намереваясь исполнить задуманное.

Эви никогда не считала себя ханжой или недотрогой. Скорее, напротив. В четырнадцать лет она первой из своих подруг изведала, что такое поцелуй. В девятнадцать она встретила свою первую подопечную проститутку, а в двадцать ей самой сделала предложение сначала содержательница притона, затем сутенер, а позже и дюжина подвыпивших матросов. Таким образом, она восполнила пробелы в своем образовании, побывав в самых бедных районах Лондона, которые правильнее было бы назвать трущобами.