Известие о том, что она действительно уезжает из Халдона, настолько поразило Эви, что прошла целая минута, прежде чем она сообразила, что осталась наедине с Мак-Алистером.

А он снова рассматривал ее в упор.

Она отчаянно пыталась найти какие-нибудь слова. Желательно, такие, которые заставили бы его моргнуть. Ей было очень неуютно под немигающим взглядом его темных глаз, и она готова была поклясться, что чувствует, как сердце вот-вот выскочит у нее из груди.

— Я… Вы… — Она запнулась, но потом собралась с силами и пробормотала: — Надеюсь, с вами в-все в п-порядке?

Мак-Алистер лишь коротко кивнул в ответ и даже не удосужился, как она машинально отметила, поинтересоваться ее здоровьем. Невежа.

— Что ж, очень рада слышать, — выпалила она и шагнула вперед, намереваясь обойти его.

Он поймал ее за руку, когда она проходила мимо.

— Вы сердитесь.

Собственно, она не просто злилась, она была в ярости, но все-таки сохранила достаточно здравого смысла, чтобы понимать, что гнев ее отчасти… неуместен. Девушка уже открыла рот, но, прежде чем она успела объяснить что-либо, он вдруг отпустил ее руку и вновь коротко кивнул:

— Хорошо.

Она непонимающе уставилась на него, совершенно сбитая с толку.

— Хорошо? — Вот, значит, как он отреагировал на то, что она была готова обрушить на него свой гнев? — Хорошо? Вы хотите,ч-чтобы я злилась на в-вас?

— Ради вашего же блага.

— Что ж, не смею разочаровывать дорогого гостя, — бросила она и проскользнула мимо него к двери.

Неудобство хромоты заключалось в том, что с этим недугом практически невозможно было сердито топнуть ногой. Разумеется, это был не единственныйи отнюдь не главный недостаток, но в данный момент именно это обстоятельство досаждало Эви сильнее всего.

Стиснув зубы, она двинулась по коридору неторопливыми мелкими шажками, которые одни только и позволяли ей сохранять ровную походку. После того как она серьезно повредила ногу — карета, в которой она ехала, перевернулась, — быстрая ходьба стала ей заказана. Но если специально не присматриваться и не вслушиваться в звук ее шагов, то было практически незаметно, что она слегка припадает на одну ногу. Все это, конечно, было очень хорошо и даже замечательно, но сейчас ее увечная нога не дала ей возможности хлопнуть дверью и выскочить вон из комнаты с выражением высокомерного презрения на лице, как того недвусмысленно требовала ситуация.

Нет, вы только подумайте, он сказал «хорошо»!

Перешагнув порог своей комнаты, Эви с грохотом захлопнула за собой дверь, что доставило ей хоть какое-то удовлетворение.

Она попыталась собраться с мыслями и упорядочить свои расстроенные чувства. Она была в ярости, это само собой разумеется, но отнюдь не весь ее гнев был направлен на Мак-Алистера. Изрядное его количество она приберегала для собственной персоны.

Какой дьявол в нее вселился, что все эти месяцы она, как последняя идиотка, надеялась, что Мак-Алистер вернется в Халдон и припадет к ее ногам с букетом цветов и сборником лирических стихов собственного сочинения? Неужели она ожидала нежных признаний в любви, открытого ухаживания и даже — о Боже! — предложения руки и сердца? Глаза девушки метали молнии, она была готова обвинить во всех смертных грехах ни в чем не повинную дверь, так что едва не принялась пинать ее носком туфельки. Остановило ее лишь соображение, что больно станет ей самой, а отнюдь не двери. Это будет уже слишком, решила Эви и, постаравшись взять себя в руки, упала со вздохом в мягкое глубокое кресло.

Я же не хочу выходить замуж, напомнила она себе. Тем более что на память мне остался всего лишь поцелуй. Один-единственный поцелуй мужчины, которого она едва знала. Совершенно очевидно, он не питал на сей счет никаких иллюзий и вовремя заметил, что она позволила себе увлечься и выстроить воздушные замки на ровном месте, то есть из ничего. Вот почему он предпочел вызвать ее гнев, а не иметь дело с влюбленной коровой.

Но ведь это же просто ужасно!

По крайней мере, он мог бы проявить больше такта, мрачно подумала Эви, но ведь Мак-Алистер — всего лишь отшельник, а не записной придворный шаркун. И уж, конечно, он не виноват в том, что она воспылала к нему странной привязанностью с того самого дня, когда много лет назад впервые увидела его: он сидел на невысоком каменистом утесе и свежевал кролика. До того момента он оставался для нее лишь вымышленным героем, неким мифическим персонажем, которого выдумал Уит, чтобы напугать и развлечь молодых леди из поместья Халдон-Холл. Таинственный воин, обитавший в окрестных лесах, темноволосый и опасный дикарь, скрывающийся от большого мира. Кузен рассказывал сестрам, что они должны не бояться его, а уважать и стараться не попадаться ему на пути.

Поскольку она была единственной представительницей слабого пола, предпочитавшей бродить по лесу в потемках — и это притом что в светлое время дня затащить ее туда было решительно невозможно, — Уит регулярно повторял ей свои предостережения.

Впрочем, Эви не верила ни единому его слову… до тех пор, пока собственными глазами не увидела Мак-Алистера на утесе, когда лучи заходящего солнца обливали золотом его сухощавую и мускулистую фигуру. Он предстал ее взору всего лишь на мгновение, а потом исчез в темной чаще леса, А Эви долго смотрела ему вслед, лей казалось, что она видела нечто сверхъестественное, не принадлежащее этому миру. Нечто чудесное и замечательное. И всякий раз, вступая под сень вековых деревьев, она надеялась вновь увидеть его и ощутить волшебную магию его присутствия.

Нет, ну надо же придумать такое, с горечью говорила себе Эви сейчас. Ее воображение сыграло с ней злую шутку, хотя и вполне объяснимую, учитывая обстоятельства — лучи закатного солнца и величественный антураж дикой природы. Нет, в самом-то деле! Почему же, дьявол ее раздери, она не понимала этого раньше? Ей следовало рассказать подругам о том, что она видела его, а не бережно хранить воспоминания об этой встрече все эти годы. Они лишь посмеялись бы, посудачили немножко, превратив то случайное столкновение в лесу в самое обычное и не заслуживающее внимания событие, каковым оно на самом деле и являлось.

И впрямь, чего это я так разнервничалась, спросила себя Эви. В конце концов, его поцелуй не стал для нее первым. Кстати, интересно, что сказал бы по этому поводу сам Мак-Алистер, узнай он об этом? Да ничего, решила она и капризно надула губки. Скорее всего, он одарил бы ее своим холодным и равнодушным взглядом, от которого, впрочем, сердце ее начинало учащенно биться, а по коже бегали мурашки.

Взглянув на свое рассерженное отражение в маленьком зеркальце на туалетном столике, Эви лишь горестно вздохнула. И тут же охнула еще раз, обратив внимание на свое простое платье кремового цвета. Если бы она заранее знала о приходе Мак-Алистера, то непременно переоделась бы, выбрав что-нибудь не такое удобное, зато выгодно подчеркивающее достоинства ее фигуры. Не то чтобы ее теперешний наряд был неудачным или недостойным ее, нет, совсем напротив, но леди Терстон не раз указывала ей на то, что платья бывают милыми и оченьмилыми. Пусть даже она навоображала себе невесть что из-за случайного, в общем-то, поцелуя, это ведь не значит, что она не может постараться выглядеть как можно лучше, чтобы напомнить Мак-Алистеру, почемуон поцеловал ее. Кроме того, она уже заметила, как взгляды мужчин, оказавшихся в ее обществе, неизменно соскальзывают с ее лица чуточку ниже и задерживаются там весьма продолжительное время. Эви не без оснований полагала, что виной тому — ее пышная грудь.

Встав с кресла, она подошла к зеркальцу и принялась внимательно изучать свое лицо. Без всякого тщеславия она в который раз подумала, что выглядит оно милым и симпатичным — строгой овальной формы с большими карими глазами, тонким носом и полными губками, — но отнюдь не красивым. Красивой она не станет уже никогда. Девушка провела пальчиком по длинному белому шраму, который тянулся от виска до подбородка, — еще одно напоминание о страшном несчастье, произошедшем с ней в детстве.