— Нет, я предпочитаю толстые романы о реальной жизни.

— Если есть жизнь на небесах, отец мой, — с широкой улыбкой проговорил Брендан, — и нам доведется там с вами встретиться, я сведу вас с Уолтом Диснеем. Попробуйте убедить его, что ему нужно было делать мультфильмы не о приключениях Микки-Мауса, а по романам Достоевского.

Отец Вайцежик расхохотался и, наполнив бокал падшего священника, предложил ему сесть в кресло.

Решив, что сейчас самый подходящий момент, Брендан начал:

— Если вы не будете возражать, я ненадолго уеду, отец. Я бы хотел сделать это в понедельник. Мне нужно в Неваду.

— В Неваду? — переспросил отец Вайцежик таким тоном, словно его помощник намеревался вылететь в Бангкок или в Тимбукту. — Почему в Неваду?

Сделав глоток мятной водки с тоником, Брендан причмокнул языком и, выждав, пока тепло разольется по телу, ответил:

— Именно туда меня призывают. Прошлой ночью, во сне, видя один лишь лучезарный свет, я вдруг осознал, что нахожусь как бы в Неваде, в округе Элко. Именно там я найду объяснение чудесного исцеления Эмми и Уинтона.

— Именно там? Почему вы так думаете? Вы там уже бывали раньше?

— Позапрошлым летом. Как раз перед тем, как приехать сюда.

Брендан прилетел в Сан-Франциско прямо из Рима, выполняя поручение своего ватиканского наставника монсеньора Орбеллы, и две недели пробыл в резиденции его старого друга епископа Джона Сантефьоре: тот писал книгу по истории папства, и Брендан привез ему для его работы материалы, подобранные в Риме. В его задачу входило также и разъяснение этих материалов епископу. Джон Сантефьоре оказался обаятельным человеком с живым умом и мягким юмором, так что время пролетело незаметно.

Выполнив свою миссию, Брендан получил в свое распоряжение две недели и решил провести их, путешествуя по стране на автомобиле.

— Помните, вы гостили у епископа Сантефьоре, — сказал отец Вайцежик, подаваясь всем корпусом вперед в своем кресле. — Вы проезжали через округ Элко штата Невада?

— Я останавливался там в мотеле «Спокойствие». Я хотел только переночевать, но там было действительно так спокойно, так приятно, что я задержался на несколько дней. Теперь я должен туда вернуться.

— Почему? Что там с вами произошло?

— Ничего особенного. Я отдыхал. Дремал, прочел пару книг, смотрел телевизор. Там хороший прием сигнала, потому что на крыше установлена спутниковая антенна...

— Что с вами? — насторожился отец Вайцежик. — Почему вы заговорили каким-то деревянным голосом? Словно рассказываете что-то заученное.

— Я просто рассказываю, как там было.

— Если там с вами ничего не произошло, почему вы так туда стремитесь? Что вы надеетесь там найти? Чего ожидаете?

— Точно не знаю. Но что-то должно случиться... Нечто невероятное.

— Может быть, вас призывает Господь? — спросил отец Вайцежик, немного придя в себя.

— Я не думаю. Но все возможно. Во всяком случае, я этого тоже не исключаю. Я прошу вашего разрешения на эту поездку. Но даже если вы не благословите меня, я все равно туда поеду.

Отец Вайцежик сделал большой глоток.

— Мне думается, вам следует туда ехать, но не одному, — задумчиво произнес он.

— Вы хотите сопровождать меня? — удивленно воскликнул Брендан.

— К сожалению, я не смогу: кому-то ведь нужно служить мессу. Но вам непременно нужен опытный сопровождающий, священник, который разбирался бы в чудесах или чудесных видениях. Он засвидетельствует... — Отец Вайцежик замялся, подбирая слово.

— Вы имеете в виду кого-то из священнослужителей, уполномоченных кардиналом расследовать всякого рода истерические докладные о плачущих статуях Девы Марии, кровоточащих распятиях и прочих божественных проявлениях? — пришел ему на выручку Брендан.

— Именно так, — кивнул в знак согласия отец Вайцежик. — Вам нужен кто-то, знакомый с процедурой засвидетельствования. Например, монсеньор Джанни из епархиального отдела публикаций. Это опытный человек.

— Это никоим образом не связано с христианством, так что нет нужды беспокоить монсеньора Джанни, — перебил его Брендан.

— А кто сказал, что Господь не может проявить себя завуалированно? — спросил отец Вайцежик, уверенный, что приводит несокрушимый довод, и победно улыбнулся.

— Но все это может вполне быть просто психическим явлением, — заметил Брендан.

— Ба! Громкие слова! Это избитый прием: обычно неверующие пытаются именно так объяснить божественные деяния. Взгляните на эти события повнимательнее, Брендан, откройте свое сердце пониманию их подлинного смысла, и вам раскроется истина. Господь призывает вас назад в свое лоно, и я уверен, что в этом смысл этих божественных видений и проявлений.

— В таком случае зачем Он зовет меня в Неваду? Почему чудо должно свершиться в пустыне, а не прямо здесь?

— Может быть, это проверка вашей покорности воле Господа, проверка вашего неосознанного желания снова поверить в Него. И, если это желание достаточно сильное, вы предпримете это утомительное путешествие, а в награду увидите нечто, что вернет вам веру.

— Но почему именно в Неваде? Почему не во Флориде, Техасе или Стамбуле?

— Это одному Богу известно.

— А зачем все это нужно Богу? Что для него сердце заблудшего священника? Зачем ему так утруждаться?

— Для Него, сотворившего землю и звезды, это не составляет никакого труда. А одно сердце столь же важно, как и миллионы сердец.

— В таком случае почему Он позволил мне утратить веру?

— Возможно, Господь подверг вас испытанию, чтобы закалить и упрочить ее.

Брендан улыбнулся и покачал головой в знак своего восхищения:

— Вас невозможно загнать в тупик, святой отец. Вы знаете ответы на все вопросы.

— Это Господь наделил меня острым умом, — с довольным видом откинулся в кресле отец Вайцежик.

Брендан знал, что отец Стефан слывет спасителем оступившихся священников и легко не сдастся. Но лететь в Неваду с монсеньором Джанни он был не намерен.

Удобно устроившись в своем кресле, отец Вайцежик внимательно наблюдал за собеседником, ожидая новых аргументов, чтобы легко опровергнуть их, нового выпада, который он парирует с неизменной иезуитской изворотливостью.

Брендан тяжело вздохнул: предстоял долгий и нелегкий вечер.

Округ Элко, Невада

Выбежав в страхе и смущении из гриль-бара «Спокойствие», Доминик Корвейсис в потемках направился прямо к конторе мотеля. Там он стал свидетелем сцены, сперва показавшейся ему семейной ссорой, но потом быстро смекнул, что дело тут совсем в другом.

Крепко сложенный мужчина в рыжей дубленке и коричневом свитере стоял посередине комнаты недалеко от стойки. Он был лишь дюйма на два выше ростом, чем Доминик, но значительно крупнее, словно вырублен из дубовой колоды. Седина на его подстриженных под бобрик волосах и глубокие морщины на лице свидетельствовали, что ему за пятьдесят, хотя телом он был еще молод и силен.

Этот крупный мужчина трясся, словно от переполняющей его ярости, а стоящая рядом женщина испуганно и растерянно смотрела на него, видимо, не зная, чем ему помочь. Это была блондинка с живыми голубыми глазами, явно моложе мужчины, хотя определить ее возраст было довольно затруднительно. Бледное лицо мужчины блестело от пота. Едва Доминик переступил порог, он понял, что его первое впечатление было ошибочным: человек в рыжей дубленке трясся не от ярости, а от страха.

— Успокойся, — говорила женщина, — дыши глубже и ровнее.

Опустив голову, мужчина судорожно хватал ртом воздух.

— Дыши медленно и глубоко, — успокаивала его женщина. — Помни, чему тебя учил доктор Фонтлейн. Успокоишься, и пойдем на прогулку.

— Нет! — тряс головой крепыш. — Нет!

— Да-да, мы обязательно пойдем, — повторила женщина, сжимая его плечо. — Мы пойдем гулять, Эрни, и ты убедишься, что здешняя темнота ничем не отличается от темноты в Милуоки.

Эрни! Оглушенный этим именем Доминик тотчас же вспомнил четыре плаката в доме Зебедии Ломака, на одном из которых было написано фломастером именно оно.