— Полковник Фалькирк, лейтенант Хорнер, — приветствовал вошедших часовой, — вы допущены к доктору Беннеллу. Вы, конечно же, знаете, как к нему пройти?

— Безусловно, — бросил Фалькирк.

Слева, на расстоянии десяти футов, мерцали освещенные неоновым светом бронированные ворота, гладкие, как поверхность огромной ледяной глыбы. Но Леланд и лейтенант Хорнер повернули направо и пошли в глубь пещеры, к лифтам.

Хранилище «Скала Громов» было оснащено гидравлическими подъемниками трех видов. Самый крупный из них мог бы соперничать с теми, что установлены на авианосцах для доставки самолета из трюма на взлетную палубу, а в недрах Скалы Громов, помимо всего прочего, имелись и самолеты и вертолеты. В просторных складских помещениях хранилась масса припасов и оборудования на общую сумму 2 миллиарда 400 миллионов долларов: замороженные и обезвоженные продукты питания, медикаменты, тенты для полевых госпиталей, простыни, одеяла, пистолеты, винтовки, гранатометы, минометы, боеприпасы, легкие вездеходы и БМП и даже двадцать ядерных бомб. Самолетов же и вертолетов было множество, и самых разнообразных: тридцать противотанковых вертолетов типа «Сикорский-67» модели «блэкхоук», двадцать «королевских кобр» компании «Белл», восемь англо-французских «пум» и три больших боевых вертолета «мидивак». Имелось также двенадцать самолетов «харриер», изготовленных в Англии, которые благодаря своей способности вертикально взлетать и садиться могли оказаться чрезвычайно полезными в случае ядерной атаки или высадки вражеского десанта: вместе с боевыми вертолетами их достаточно было поднять на верхний этаж и выкатить за стальные ворота.

Теперешний кризис, однако, не был обусловлен какими-то военными действиями и не требовал срочного применения авиации, поэтому Леланд и лейтенант миновали грузовые подъемники и вошли в один из маленьких — размером с обычный гостиничный лифт, который должен был опустить их в чрево Скалы Громов.

Все медицинское оборудование, медикаменты, продукты питания и боеприпасы хранились на самом последнем уровне комплекса, в специально обустроенных помещениях. На среднем этаже находились автомобили и авиационная техника, там же работал и жил обслуживающий персонал.

Леланд и лейтенант Хорнер вышли из кабины лифта именно здесь, на втором этаже, очутившись в ярко освещенном круглом зале диаметром триста футов. Отсюда можно было пройти в четыре другие большие пещеры, в свою очередь, соединяющиеся с множеством пещер поменьше. В больших пещерах хранились самолеты, вертолеты, джипы, БМП и прочая военная техника.

В три из них можно было пройти свободно по коридорам, потому что на этом уровне серьезной опасности пожара или взрыва не было. Вход в четвертую пещеру закрывала дверь: за ней хранился «секрет 6 июля», который Леланд и многие другие были твердо намерены держать в глубокой тайне. Сейчас, выйдя из лифта на середину громадной «втулки», как между собой называли этот зал сотрудники хранилища, полковник остановился в задумчивости перед огромными створками деревянной двери размером двадцать шесть на двадцать четыре фута, связанной на скорую руку скобами из бруса толщиной два на четыре дюйма, поскольку заказывать стальную дверь в той чрезвычайной ситуации просто не было времени. Эти массивные створки напомнили ему огромные деревянные ворота в частоколе, защищавшем до смерти перепуганных туземцев от обитавшего на другой половине их острова Кинг-Конга. Впрочем, по сравнению с тем, что скрывалось за этой дверью, чудовище из фильма ужасов казалось детской забавой, а сама дверь и вовсе не внушала никакого доверия. Полковника охватил озноб.

— Никак не можете привыкнуть? — заметив, как его передернуло, ухмыльнулся Хорнер.

— А вы вполне сжились с этим? — вскинул брови полковник.

— Черта с два, сэр! Черта с два! — враз изменился в лице лейтенант.

В нижней части одной из створок была сделана дополнительная маленькая дверь для прохода имеющих спецдопуск сотрудников, а за ней установлен пост. Вооруженный часовой пропускал в запретную пещеру лишь ограниченный контингент специалистов, составляющий не более десяти процентов всего персонала. Девяносто же процентов людей, работающих в подземелье, не только не могли попасть в секретное отделение, но и вообще не знали, что там находится.

В пространствах между проходами в пещеры вдоль каменных стен «втулки» еще в начале 60-х годов были сооружены различные постройки. Первоначально они служили рабочими помещениями для инженеров, менеджеров и военных, занятых в строительстве и обустройстве хранилища. Со временем в пещерах вырос целый подземный городок с жилыми кварталами, кафетериями, спортивными и оздоровительными залами, лабораториями, магазинами, станциями технического обслуживания, компьютерным центром. В служившие когда-то офисами постройки вселились военные и гражданские служащие, на год или два откомандированные в «Скалу Громов», в связи с чем сюда провели телефонную связь, наладили отопление и водоснабжение, улучшили освещение, оборудовали кухни и ванные, в общем, создали максимальный уют. Эти домики были собраны из металлических щитов, покрытых серой, голубой или белой эмалью, и имели маленькие оконца и узенькие двери. И, хотя стояли эти домики не на колесах, они чем-то напоминали жилые вагончики или трейлеры, а весь этот подземный городок был похож на цыганский табор, укрывшийся от снега в пещерном раю на глубине двести сорок футов.

Леланд наконец повернулся к запертому залу за деревянной дверью спиной и направился через «втулку» к белому строению из металла — офису доктора Майлса Беннелла. Лейтенант Хорнер последовал за ним.

Позапрошлым летом ненавистный полковнику Майлс Беннелл перебрался в «Скалу Громов», чтобы возглавить научное расследование событий той роковой июльской ночи. С тех пор он выбирался из хранилища по разным поводам всего трижды, но ни разу дольше чем на две недели. Он был целиком захвачен своей работой, а может быть, даже хуже чем захвачен.

Около дюжины офицеров, сержантов и гражданских специалистов сновали взад и вперед по «втулке», переходя из одной пещеры в другую или беседуя друг с другом. Леланд окинул их раздраженным взглядом, не в силах понять, что может заставить нормального человека по собственной воле безвылазно торчать месяцами под землей. Правда, за это выплачивалась 35-процентная надбавка, но Леланду такая компенсация казалась несоразмерной Хранилище действовало на него не столь угнетающе, как его кабинет без окон в Шенкфилде, но на душе все равно сразу становилось муторно.

Леланд подозревал у себя клаустрофобию: в подземелье он чувствовал себя заживо погребенным. Как мазохист, он вроде бы должен был получать наслаждение от этого дискомфорта, но от такого рода неприятного ощущения он не испытывал радости.

Вид у доктора Майлса Беннелла был нездоровый. От длительного пребывания в «Скале Громов» у него поблекло лицо, а черные курчавые волосы на голове и борода лишь оттеняли эту болезненную белизну. При свете люминесцентных ламп он походил на призрак. Сухо поздоровавшись с Леландом и лейтенантом Хорнером, он даже не протянул никому из них руку.

Это вполне устраивало полковника. Беннелл не был его другом, и рукопожатие было бы обычным лицемерием с его стороны. К тому же Фалькирк подозревал, что ученый уже давно вовсе и не тот, кем внешне кажется, точнее, что он уже не совсем человек. И, если это его безумное, параноидальное подозрение было правдой, ему не хотелось бы иметь с Беннеллом вообще никаких физических контактов, даже пожимать ему руку.

— Доктор Беннелл, — холодно произнес Леланд, с места переходя на суровый и не терпящий возражений тон, — вы либо опасный глупец, позволяющий себе преступное пренебрежение режимом секретности, либо изменник, которого мы ищем. Слушайте меня внимательно: на этот раз мы твердо намерены найти мерзавца, пославшего эти моментальные фотографии, и на сей раз ему от нас не отвертеться. Мы выясним, кто надоумил Джека Твиста вернуться в мотель, и приложим все усилия, чтобы этот подлый предатель пожалел, что появился на свет человеком, а не навозной мухой, преспокойненько сосущей весь свой век лошадиное дерьмо в конюшне.