Через три мили началась зона залегания снега: сперва он лишь тонким слоем окаймлял дорогу, потом, мили через две, пошел уже толстый, местами до восьми дюймов, сплошной белый покров — память о недавних первых снегопадах, предвестниках неминуемых грядущих вьюг и метелей, налетающих на эти края в начале декабря, чтобы прогнать суховей, царствующий здесь с сентября, и похоронить под сугробами сердито ощетинившиеся на морозе кустики вечнозеленых растений.

Само же окружное шоссе было на удивление чистым, лишь местами под колесами хрустел тонкий лед.

— Дорога до Скалы Громов круглый год содержится в полном порядке, — пояснил Эрни, — даже в самую скверную погоду. А вот после хранилища такого порядка на шоссе нет, там чистят лишь время от времени.

Десять миль они проехали на удивление быстро, все время вдоль вздымающихся на западе гор и гребня долины на востоке. Миновав несколько щебеночных и гравийных ответвлений дороги, ведущих к одиноким домам и ранчо, которые можно было разглядеть вдалеке на восточном склоне справа от шоссе, они наконец достигли поворота на охраняемый подъезд к подземному хранилищу, расположенному тоже по правую руку.

— Давненько я не бывал здесь, — сбавляя скорость, заметил Эрни. — Раньше все тут выглядело поскромнее, не так грозно, как теперь.

По обе стороны узкой асфальтированной дорожки, начинающейся от предупредительного щита, упирались вершинами в мглистое небо темно-зеленые, почти черные, сосны. В пятнадцати футах от поворота проезд блокировали длинные металлические шипы, торчащие как раз под таким углом, чтобы проткнуть шины любому автомобилю, который рискнул бы проехать дальше. Футов через двадцать от выдвижных шипов виднелись массивные стальные ворота, увенчанные выкрашенными красной краской пиками. Бетонный контрольный пост размером двадцать на десять футов с черной бронированной дверью, способной выдержать обстрел из гранатомета, напоминал неприступную крепость.

Прижавшись к обочине, Эрни сбросил скорость почти до нуля и указал на квадратный металлический блокпост возле кромки шипов:

— Похоже, у них там не только видеомонитор, позволяющий разглядеть сидящих в машине, но и пулеметы с дистанционным управлением на случай, если часовой почует какой-то подвох, уже опустив шипы и открыв ворота. Подобная система применяется для охраны банковских хранилищ. Не успеешь и глазом моргнуть, как машину разнесет в пух и прах.

Доминик тяжело вздохнул.

По обе стороны от ворот тянулась, теряясь за деревьями, металлическая сетка высотой восемь футов с протянутой по верхней кромке колючей проволокой и белой предупредительной табличкой, на которой красными буквами было написано: «НЕ ПРИКАСАТЬСЯ! ВЫСОКОЕ НАПРЯЖЕНИЕ!» И, хотя изгородь и уходила в лес, по обе стороны вдоль нее была вырублена контрольная просека шириной двадцать футов.

Настроение у Доминика испортилось. Он не думал, что подходы к хранилищу так бдительно охраняются. В конце концов, сам вход в подземелье наверняка и без того закрыт бронированными дверями, так к чему эти излишние меры предосторожности? Тем не менее они были приняты, что говорило лишь об исключительной важности охраняемого объекта, скрытого за воротами повышенной прочности в толще известняка.

— Шипы на дороге появились недавно, — отметил Эрни, — да и ворота они поменяли, старые были послабее. Изгородь с колючей проволокой была, но не под током.

— Не стоит и мечтать пробраться внутрь, — заключил Доминик, имея в виду, конечно же, не подземный склад, а прилегающую к нему территорию, в особенности земли, отнятые у скотоводов Бруста и Дэрксона, где они надеялись наткнуться на случайно сохранившиеся следы интересующего их таинственного происшествия. Проникнуть же за ворота самого хранилища нечего было и думать, это абсолютно неосуществимо, фантазии же заговорщиков, строивших свои грандиозные планы в уютном мотеле, ограничивались лишь реальной, на их взгляд, задачей. Но теперь стало ясно, что и она им не под силу.

Мимолетную мысль применить свои телекинетические способности Доминик тотчас же прогнал, вспомнив, что не умеет ими управлять, а потеряв контроль над этой необъяснимой силой, можно стать виновником колоссальных разрушений и даже гибели людей.

— Не стоит отчаиваться, — сказал Эрни, словно прочитав его мысли, — лучше попробуем отыскать лазейку где-нибудь в ограде. Мы ведь и не собирались ломиться в ворота. Между прочим, за нами «хвост», — добавил он, нажимая на газ.

Вздрогнув от удивления, Доминик обернулся и взглянул сквозь заднее стекло «Чероки»: в ста ярдах от них катил на специальных, вдвое шире и выше обыкновенных, шинах грузовой пикап со снегоуборочным щитом, приподнятым на шоссе, и потушенной мигалкой на крыше. Лица сидевших в кабине скрывали тонированные стекла.

— Вы уверены, что они едут именно за нами? — встревоженно спросил Доминик. — Когда они появились?

— Вскоре после того, как мы выехали из мотеля. Они все время следовали за нами: мы притормаживали, и они замедляли скорость, мы ехали быстрее — и они старались не отставать.

— Полагаете, могут возникнуть неприятности?

— Неприятности скорее возникнут у них, если станут напрашиваться, — ухмыльнулся Эрни. — Не обращайте внимания на этих армейских щенков.

— Эрни, умоляю, не затевайте войну лишь для того, чтобы доказать превосходство морских пехотинцев над солдатами! Я готов поверить вам на слово, — рассмеялся Доминик.

Дорога становилась все круче, серое небо спускалось все ниже, темные деревья все ближе подступали к шоссе с обеих сторон. Пикап не отставал.

Миссис Халбург, мать Эмми, распахнула входную дверь, выпустив на озябшую чикагскую улицу волну теплого воздуха.

— Прошу меня простить за внезапный визит, — сказал отец Вайцежик, — но сегодня с самого утра происходит нечто невероятное, и мне захотелось узнать, как обстоят дела у Эмми...

Отец Вайцежик запнулся, заметив, что миссис Халбург крайне удручена и смотрит на него с каким-то мистическим страхом, явно не понимая, что он ей пытается объяснить. Но, прежде чем он успел спросить ее, что же стряслось, она обрадованно воскликнула:

— Боже мой! Это вы, святой отец! Я прекрасно вас помню, вы навещали Эмми в больнице. Но как вы догадались прийти? Мы же никому еще не звонили! Как же это вы сами догадались?

— Да в чем дело, объясните же мне, ради бога!

Вместо ответа миссис Халбург схватила отца Вайцежика за руку и, оглянувшись испуганно по сторонам, втянула его в дом и потащила за собой по лестнице наверх.

— Идите сюда, скорее!

После увиденного в квартире семейства Мендоза отец Вайцежик предчувствовал, что и у Халбургов его ждет какой-нибудь диковинный сюрприз, но никак не ожидал найти их в таком смятении. В коридоре второго этажа Стефан увидел отца Эмми и ее старшую сестру: они стояли возле открытой двери одной из комнат и, словно завороженные, смотрели внутрь, с выражением одновременно и удивления, и ужаса на лицах. Из комнаты слышались какие-то странные звуки: глухие тяжелые удары, грохот, снова удары и взрывы звонкого девичьего смеха.

Мистер Халбург, с бледным, искаженным смертельным ужасом лицом, обернулся на отца Стефана и, заморгав от изумления, воскликнул:

— Слава богу, святой отец, что вы пришли! Мы не знали, что нам делать! Мы боялись оказаться в дурацком положении, если позовем на помощь и потом это не повторится. Но, раз уже вы здесь, дело сделано, и я наконец вздохну спокойно.

Отец Стефан осторожно заглянул в комнату и увидел там набор предметов, обычный для спальни девочки переходного возраста, почти простившейся с детством и вступающей в пору юности, как-то: полдюжины плюшевых медведей, плакаты с портретов современных молодежных кумиров, совершенно неизвестных отцу Стефану, деревянную вешалку для шляпок, увешанную коллекцией головных уборов неимоверных расцветок и фасонов, роликовые коньки, магнитолу, флейту в раскрытом футляре. Еще одна сестра Эмми, одетая в белый свитер, юбку-шотландку и гольфы, замерла в глубине комнаты, бледная и едва живая от страха. Сама же Эмми стояла в пижаме на кровати и выглядела даже лучше, чем на Рождество. Прижимая к груди подушку, она с улыбкой наблюдала то же поразительное действо — явление полтергейста, которое парализовало ее сестру и напугало остальных родственников.