– Принеси мой платок, – в третий раз повторил адорнийский ублюдок.

Грегор обернулся, удостоверился, что платок снова лежит у стены, и ответил:

– Нет.

Новый удар был самым сильным из трех – на этот раз в подбородок снизу. Ударная волна подхватила Грегора и отшвырнула в угол комнаты, прямо к проклятой красно-лиловой тряпке.

– За что… – простонал он, корчась от боли.

– Неси платок, – участливо напомнил калека.

– Но я же выполнил приказ…

– Вот твой первый урок, докт, – ровно, слегка скучающе, объяснил лорд, – ты выполняешь мои приказы. А вот второй урок – я могу бить тебя, когда мне захочется.

– Я не понимаю, – простонал Грегор, с трудом поднимаясь на колени.

– Ты и не должен понимать, ты вещь. Я буду приказывать тебе, а ты подчиняться. Я прикажу тебе выковырять свои глаза ложкой и съесть их, и ты это сделаешь. Я прикажу прибить свою ладонь гвоздем к стене, и ты сделаешь и это. Нас с тобой ждет еще много увлекательных занятий. Ах, да, вот еще что, – картинно спохватился мучитель, – ты не можешь убить себя или попытаться убить меня, ошейник тебе не позволит. Если ты попытаешься, он впустит тебе под кожу яд, ты потеряешь контроль над телом, покроешься волдырями и сможешь только орать, пока не охрипнешь. Кстати, возможно, я прикажу тебе попробовать напасть на меня. Это будет интересно. А еще я превосходно владею искусством врачевания, так что все травмы, которые ты обретешь при нашем общении, не будут беспокоить тебя особенно долго.

– Я… – Грегор сглотнул, – я был рыцарем леди Кобрин. Я знаю ее тайны…

– Ты мне их непременно расскажешь потом, – кивнул лорд Раэль, – у нас еще будет много времени. А пока принеси мне платок.

Грегор не глядя нащупал мягкую, пахнущую сладкими духами ткань и тяжело поднялся на ноги. Он не предполагал, что так быстро согласится выдать секреты своей бывшей госпожи, думал, что сможет некоторое время терпеть, но эта пытка оказалась сильнее его. В ней не было логики, ее невозможно было понять. И разум докта спасовал там, где тело еще было готово держаться.

Как странно иногда распоряжается судьба. Он собирался умереть на площади, но был спасен этой девчонкой из благородных. Позже он снова собирался отправиться домой, на этот раз уже от рук адорнийского лорда, но снова был спасен той же самой девчонкой. Вряд ли она стала бы его «спасать», если бы знала его тайну.

И, тем не менее, Кристэн оценил великодушие благородной девушки, хотя оно, по его мнению, и строилось на глупости и неопытности. Сам бы он ни за что не стал заступаться за пленных адорнийцев, которые иногда гнили в подземельях леди Агаты. А еще эта Рика была единственной, кто не смотрел на него с неприкрытой ненавистью, как остальные.

Оценил и решил пока отложить свое возвращение в Кобрию. В конце концов, когда он еще увидит жизнь адорнийцев, так сказать, изнутри? Не то чтобы было так уж интересно, но Кристэн любил приключения и никогда не отказывался от опасных авантюр. Рано или поздно его тайна раскроется – это сейчас он изо всех сил сдерживает рвущуюся наружу силу прайма, но ведь так не будет продолжаться вечно. Кристэн знал, что в конце концов он допустит оплошность и проявит свои способности. Или же накопленная от бездействия сила сама обнаружит себя. Это было неизбежно, как восход солнца.

«Неизбежно, как победа Империи в будущей войне», – как поговаривали порой докты.

И тогда все узнают, что он герой, но до того момента можно с удовольствием водить врагов за нос, а может, и узнать что-нибудь полезное для леди Кобрин удастся.

Быть же пленником Рики пока что было совсем не сложно. Вот, например, сейчас он нес по парку за своей новой хозяйкой тяжеленный для обычного человека мольберт, раскладной стульчик и саквояжик с красками. Если бы не сила героя, Кристэн бы уже давно надорвался, но сейчас он с трудом сдерживался, чтобы не пойти побыстрее.

Тело героя требовало физических нагрузок. Текущая по венам сила умоляла выпустить наружу накопленную энергию, просила решить вопрос грубой силой, но пока Кристэн держался.

– Поставь сюда, пожалуйста.

Рика остановилась недалеко от реки, служившей задней границей приусадебного парка.

– Пленнику не следует говорить «пожалуйста», – промурлыкала следовавшая за девушкой Алесса.

– Спасибо, я… я постараюсь запомнить.

– И будь более уверенной в себе. В конце концов, это он – твой пленник, а не наоборот.

Раэльская героиня – Алесса, – приставленная к Рике, рьяно взялась за воспитание девушки.

– Мольберт ставь вот сюда, поверни влево, чтобы солнце в глаза не светило, – распоряжалась Кристэном Алесса, – вот так. Краску достань и воды принеси из реки – будешь подавать госпоже, когда ей понадобится. Все готово, госпожа. А что вы, кстати, будете рисовать?

«Дура, – усмехнулся про себя Кристэн, раскрывая саквояжик. – Сейчас выяснится, что рисовать будем вон то дерево с другой стороны, и мольберт придется разворачивать».

Кристэн уже предвкушал управленческое фиаско героини, когда Рика неожиданно ответила:

– Это не важно. Сегодня со мной говорил мастер школы искусств, он хочет, чтобы я нарисовала картину перед тем, как брать меня к себе в ученики. Все равно, что именно. Я начну, а там увидим, что получится.

Докт покачал головой, осуждая адорнийскую непоследовательность, и открыл саквояж. Внутри стояла только одна банка с белой краской – других не было. В недоумении он взял банку в руки.

«А где еще краски? Неужели забыла? Сейчас угадаю с трех раз, кого пошлют обратно за остальными», – подумал Кристэн.

Рика между тем обмакнула кисть в белую краску и провела ей по не менее белому листу бумаги. Коснувшись бумаги, краска неожиданно начала менять свой цвет, превращаясь из белой в красную. Еще мазок – и вот за кистью уже тянется оранжевая полоса.

«Проклятая магия», – мысленно прошептал дуэлянт.

Левая нога затекла, и Кристэн сменил позу. За последние пять минут он менял ее уже в третий раз, что было явным признаком скуки. Прошло уже несколько часов с начала их художественного урока, вокруг решительным образом ничего не происходило. Если не считать подошедшего недавно другого героя лорда Раэля – неповоротливого и громадного рокота, адорнийского аналога их человека-горы.

Новоявленный герой аккуратно подошел сзади, очень стараясь не мешать Рике рисовать, однако земля слегка сотрясалась под каждым его шагом. Он напомнил Кристэну огромного неуклюжего медведя, пытающегося незаметно пробраться сквозь заросли малины, не потревожив свивших там гнездо птиц. Пришедший на ум образ заставил дуэлянта улыбнуться, а рокот тем временем уставился на мольберт, почесал в затылке своей неподъемной боевой перчаткой и отошел в сторонку.

По лицу Рики не было видно, что она заметила героя.

Наконец девушка отложила кисть и сладко потянулась.

– Скажи мне, Алесса, а как люди становятся героями?

«Утомилась и хочет чем-нибудь занять голову», – подумал Кристэн, наблюдая, как неподалеку рокот силой воли достает из земли и ставит один на другой небольшие камни. Толстяк был так увлечен созданием своей нехитрой пирамиды, что даже высунул и прикусил язык.

– Мы принимаем прайм и вместе с этим изменяемся, – сидящей слева от Рики Алессе тоже хотелось поговорить.

– Мне говорили, что будущие герои слышат зов, – направила разговор в интересующее русло Рика.

– Да, зов прайма. Как бы тебе объяснить. Вот представь, что у тебя чешется спина, но ты никак не можешь достать до зудящего места. Зов, он чем-то похож. Он как будто медленно ковыряет тебя изнутри и успокаивается, только когда ты смотришь на прайм в реке, в ручье, в алхимической бутыли – да где угодно. Так ты понимаешь, что он тебя зовет. – Алесса помолчала и продолжила, смотря на реку: – А что потом происходит, уже всем известно. Ты оказываешься в Итералии, где тебя окунают в священную купель с чистым праймом, и ты умираешь от его яда. А ты все это время надеешься, что зов и правда был, что ты его не выдумала и что тебя все-таки воскресят.