Девочки крепко ее обняли. Шарлотта прижалась головой к шее матери. Глаза Эм были широко открыты.

Марти опустился на колени рядом с ними. Он все трогал детей, особенно их лица, как бы не доверяя своим глазам, что их кожа все еще теплая, а глаза живые, изумляясь, что они все еще дышат. Он повторял без остановки:

– Вы в порядке, вы не ранены, вы в порядке? Единственным ранением, которое он смог заметить, была небольшая царапина на левой ладони Шарлотты, полученная, когда она выбиралась из "Бьюика" и приземлилась на четвереньки.

Что действительно внушало тревогу, так это разительная перемена в поведении девочек; они были очень напряжены. Притихшие, они казались вялыми, как будто их только что жестоко наказали. Короткое общение с похитителем напугало их, и они выглядели потерянными. Обычная уверенность в себе на время покинула их и, может, никогда не вернется к ним в полной мере. Одного этого было достаточно, чтобы Пейдж захотела заставить человека в "бьюике" страдать.

Около дома появились люди, вышедшие на улицу посмотреть, что там происходит. Стрельба уже прекратилась. Другие выглядывали из окон.

Вдали завыли сирены.

Поднявшись на ноги, Марти сказал:

– Давайте выбираться отсюда.

– Едет полиция, – сказала Пейдж.

– Именно это я и имею в виду.

– Но они…

– Будут еще хуже, чем в прошлый раз. Он поднял Шарлотту и быстро направился с ней к БМВ. Сирены приближались.

Большая часть прочного ветрового стекла превратилась в вязкую массу. Осколки попали киллеру в левый глаз. При малейшем его движении мелкие частицы стекла впивались все глубже, причиняя нестерпимую боль.

Его глаз дергается, и он невольно моргает, тогда боль становится просто невыносимой.

Чтобы не моргать, он прижимает пальцы левой рук к закрытому глазу, слегка надавливая на веко. Правой же рукой он пытается вести машину.

Иногда ему приходится отнимать руку от дергающегося глаза, потому что ему нужна левая рука, чтобы вести машину. Правой рукой он разрывает обертку шоколадки и засовывает ее в рот, стараясь жевать быстро. Его организм нуждался в заправке.

Рана на лбу, оставленная пулей, находится над глазом. По ширине она примерно с его указательный палец, длиной около дюйма. Почти до кости. Сначала сильно шла кровь. Сейчас свернувшаяся кровь медленно капает со лба на пальцы, которыми он придерживает глаз.

Если бы пуля прошла на дюйм левее, она пробила бы ему висок и попала в мозг, протолкнув осколки височной кости внутрь.

Он боится ранений в голову. Он не уверен, что может оправиться от повреждений мозга так же быстро, как от других ран. Может статься, что он совсем этого не сможет.

Почти вслепую он осторожно ведет машину. Он потерял ощущение пространства, глядя только одним глазом. Залитые дождем улицы таят опасность.

У полиции уже есть описание "бьюика", может быть, даже и его номерные знаки. Они будут его искать, как любую другую угнанную машину, не очень активно, но то, что машина помята со стороны водителя, может скорее привлечь их внимание.

Сейчас он не в состоянии украсть еще одну машину. Он не только ослеп наполовину, но и сильно ослаб от пулевых ран, которые получил три часа назад; Если его поймают за попыткой угнать машину, или ему окажут сопротивление, попытайся он убить еще одного водителя, как он убил того, чей плащ сейчас на нем и кто временно находится в багажнике "бьюика", тогда ему может не поздоровиться и его могут ранить гораздо серьезнее.

Направляясь в северо-западном направлении из Мишн-Виэйо, он быстро минует городскую черту и въезжает в Эль-Торо. Это новый населенный пункт, но он все равно не чувствует себя в безопасности. Если объявлен розыск "бьюика", то его вполне могут искать по всей стране.

Самая большая опасность заключается в том, что, продолжая двигаться по дорогам, он рискует попасться на глаза полицейским. Если бы он нашел укромное местечко, чтобы спрятать "бьюик", где его не смогут найти по крайней мере до завтра, он смог бы свернуться на заднем сиденье и отдохнуть.

Ему необходимо выспаться и дать своему телу возможность восстановиться. Уже две ночи он проводит без сна, с тех пор, как уехал из Канзас-Сити. В обычной ситуации он смог бы провести без сна и третью ночь, может быть, даже четвертую и не чувствовать при этом усталости. Но все вместе: его раны, недосып и чрезмерное физическое напряжение – требует времени для восстановления.

Завтра он вернет обратно свою семью, возьмет реванш. Он так долго был один и в потемках. Один день не сделает погоды.

А он был так близок к успеху. Очень недолго, но его дочери снова принадлежали ему. Его Шарлотта. Его Эмили.

Он заново ощутил радость, которую почувствовал в холле дома Делорио, прижимая к себе хрупкие фигурки девочек. Они были такими чудесными. Нежно поцеловали его в щеку. А их голоса звучали как музыка: "Папочка, папочка", – и были наполнены любовью к нему.

Вспомнив, как близок был к тому, чтобы они навсегда остались с ним, он чуть не расплакался. Но он не должен плакать. Сокращение мышц в его поврежденном глазу только увеличит и без того мучительную боль, а правый глаз от слез будет хуже видеть, и он станет практически слепым.

Поэтому, подъезжая к жилым кварталам Лагуна-Хиллз, где на мокрые улицы из окон лился теплый свет, вызывающий у него картины домашнего уюта, он думал о том, как те же самые дети так внезапно и категорично отказались от него и покинули его. От этих мыслей желание плакать исчезает и появляется злоба. Он не понимает, почему его чудесные маленькие дочурки предпочли самозванца своему настоящему отцу, ведь только несколько минут назад они целовали и любили его. Их предательство не дает ему покоя, терзает его.

В то время как Марти вел машину, Пейдж сидела на заднем сиденье рядом с Шарлоттой и Эмилией, держа их за руки. Она еще не успокоилась настолько, чтобы отпустить их от себя хоть на мгновение.

Марти поехал по боковой улице через Мишн-Ви-эйо, стараясь держаться подальше от главных магистралей, как можно дальше, и ему пока удавалось не повстречаться с полицией. Квартал за кварталом Пейдж продолжала следить за движением вокруг них, опасаясь увидеть помятый "бьюик", который прижмет их к обочине – Дважды она оборачивалась взглянуть в заднее окно, уверенная, что "бьюик" преследует их, но ее страхи не подтвердились.

Когда Марти въехал на Маргерит-Парквей и взял курс на юг, Пейдж наконец спросила:

– Куда мы едем?

Он взглянул на нее в зеркальце заднего обзора.

– Я не знаю. Подальше отсюда. Не могу решить.

– Может быть, на этот раз они бы тебе поверили?

– Безнадежно.

– Там могли быть люди, которые видели "бьюик".

– Может, и так. Но они не видели человека, который был за рулем. Никто из них не смог бы подтвердить мои слова.

– Его могли видеть Вик и Кети.

– И подумать, что он – это я.

– Но сейчас они могли бы понять, что это был не ты.

– Они не видели нас вместе, Пейдж. Вот в чем дело, черт возьми. Нам нужен человек, который видел бы нас вместе, посторонний свидетель.

– Шарлотта и Эмили. Они видели его и тебя в одно и то же время.

Марти покачал головой.

– Не считается. Мне жаль, что это так. Но Лоубок не придаст никакого значения показаниям маленьких детей.

– Не такие мы и маленькие, – Эмили пошевелилась около Пейдж, ее голосок звучал еще тоньше, чем всегда, и совсем по-детски.

Шарлотта оставалась неподвижной и тихой, что совсем было на нее непохоже. Обе девочки продолжали дрожать, но Шарлотта дрожала сильнее, чем Эмили. Она прижималась к матери, стараясь согреться головой уткнувшись в воротник ее пальто.

Марти включил обогреватель на полную мощность. Внутри БМВ должно было быть жарко, но жары не было. Даже Пейдж замерзла.