На самом деле на душе журналиста вовсе не было так легко и спокойно. Чего-то подобного он ожидал уже почти месяц, с момента неожиданного самоубийства Владимира Викторовича Алексахина, помощника Президента и куратора их Команды. Попав в поле зрения сотрудников ФСБ во время последнего дела – освобождения своего лучшего друга капитана 2-го ранга Сергея Редина с борта захваченного террористами судна, перевозившего в Россию из Германии по Балтийскому морю груз урановых стержней, – Талеев понимал, что рано или поздно станет объектом пристального внимания спецслужб: слишком известным в стране журналистом он был. К такому повороту сам Гера постарался подготовиться, но надо было спрятать подальше своих друзей, бойцов Команды. Казалось, Талеев сделал все возможное… И вот, пожалуйста, гости долгожданные!

Гера заметил, что покинувшие его дом «строители» не вернулись в свой мини-вэн, а, вероятно, получив новый приказ, направились к входной калитке соседнего коттеджа. Журналист опрометью выскочил из бункера…

Один из чекистов, очевидно, «прораб», сначала аккуратно и вежливо постукивал в калитку костяшками пальцев. Потом кулаком. Затем пинал ее ногами, громко и нехорошо при этом выражаясь. Наконец, минут через пять калитка неожиданно и резко распахнулась, и прямо на «прораба» в облаке свежих алкогольных испарений выскочил здоровенный мужик лет шестидесяти, с всклоченными седыми волосами и бейсбольной битой в руке.

Только отличная физическая подготовка позволила чекисту избежать разящего удара, отскочив в сторону.

– Эй-эй! Ты чего, мужик, на людей бросаешься?!

Совершив один героический прыжок, доблестный страж замер, поводя по сторонам заплывшими мутными глазами. Однако махнул еще пару раз своим грозным оружием, то ли продолжая атаку на ускользающего врага, то ли отмахиваясь от своих внутренних демонов. Наконец, его взгляд сфокусировался на фигуре «строителя», застывшего в боевой стойке метрах в полутора.

– Ты хто, а?!

Еще одна волна сивушного свежака ударила по нежному обонянию чекиста. Он поморщился.

– Мы – строительные рабочие. Геодезисты. Здесь будет проходить федеральная трасса, поэтому необходимо сделать замеры на придомовых участках, чтобы не пришлось потом сносить заборы.

Учитывая состояние собеседника, «прораб» и не стремился сделать свою версию убедительной. Однако мужик со своей пьяной логикой обратил внимание на другое:

– «Мы» – это хто? – Он по-совиному повел головой. – Ты ж один!

«Прораб» коротко свистнул, и на пятачок перед калиткой выступили от забора трое его подчиненных. Мужик удовлетворенно кивнул и поудобнее перехватил биту.

– Ну, опять… Божья мать! Ра-бо-чи-е мы, понятно?! Проводи нас на свой участок, и мы за пять минут все сделаем и уйдем. Под твоим контролем! – добавил «прораб».

– Дом закрыт. Хозяина нет. Пущать не велено!

– Так ты сторож? – Чекист укорил себя за недогадливость. Потом насторожился: – А где же ты сам живешь, если дом закрыт?

Несмотря на только что заявленное «Пущать не велено!», мужик гостеприимным жестом распахнул калитку во всю ширь:

– Во! Гляди. Здесь живу.

Старший шагнул в калитку, настороженно косясь на бейсбольную биту. Но мужик уже сам забыл про нее, прислонив к забору коттеджа с внутренней стороны. Теперь он был радушным хозяином.

– Мои хоромы!

Он гордо выпятил грудь и указал рукой на маленький, но аккуратный и новый сторожевой домик у самых ворот…

…Действительно, «строителям» понадобилось не более пяти минут, чтобы узнать все интересующие их подробности. Хозяин коттеджа – владелец какого-то «бизнеса» в столице – уехал на неделю куда-то за товаром и нанял сторожа-охранника, чтобы «не пущать», – деревенского, из местных. Уже не первый раз, между прочим. Его тут все побаиваются. Никто даже на забор не решается смотреть, если знает, что там – Филипп!

– А, так вы еще соседом интересуетесь? Тьфу, щелкопер малахольный! День и ночь в своей избе сидит, никуда не выходит. Все пишет, пишет… Говорят, писатель. Врут, точно! Как «почему?» Потому что не пьет! Все писатели пьют. А этот – не писатель! «Стольник» для Филиппа пожалел, гад… Что, дома нету? Так уехал с утра на своей колымаге. Не с утра? Так все равно – уехал. Филипп слышал…

Пока «прораб» плодотворно беседовал в сторожке с Филиппом, «рабочие» произвели все нужные замеры, надежно установив три видеокамеры так, что под их постоянным контролем находились ворота и калитка, сторожка и коттедж. Полученная от «прораба» «пятихатка» окончательно размягчила строгое сердце бдительного охранника и убедила его в истинной принадлежности неожиданных гостей к великому классу понимающих чужую боль пролетариев.

Заперев за неожиданными гостями калитку на все засовы, Филипп лишь на минуту заглянул в сторожку. У входа он оставил бейсбольную биту, а в выдвижной ящик под кроватью был засунут порванный и прожженный ватник. Туда же отправился и седой парик.

К неприметному входу в коттедж через узенькую дверцу у гаражных ворот Герман Талеев добирался короткими перебежками кружным путем, скрываясь в густой куще разросшихся кустов малины и смородины…

На крайнем мониторе журналист успел заметить отъезжающий мини-вэн. Он откинулся на пружинящую спинку кресла и прикрыл глаза. С бульдожьей хваткой «органов» Талеев был знаком не понаслышке. Единожды вцепившись, они не упускали свою добычу. Правда, варианты были, но рассматривать их Гера считал преждевременным. За себя он не тревожился, надеясь, что ситуацию удастся «разрулить» на официальном уровне. Но ребята… Талеев сомневался, что сейчас сам сумеет достаточно быстро отыскать их всех. «А эти смогут!» Судя по всему, обкладывали их капитально.

«Что же все-таки у меня искали? Или просто последовательно и целеустремленно добывали любую информацию? Непохоже. Записи о тайных операциях Команды? Только идиот мог предположить, что они у меня хранятся. А там сидят не идиоты. Значит, они предположили, что я мог получить такие записи от Алексахина. Вот куда ушел почти месяц: сначала пришли к выводу, что бывший помощник Президента причастен к организации таких операций, потом попытались отыскать указания на них в бумагах покойного, потом наверняка добрались до его личных сейфов. Небось, даже каким-то образом отработали линию, ведущую к Президенту. Вот тут, пожалуй, одной ФСБ было недостаточно… Высоко летают ребята. Но нам-то от этого не легче. На таком уровне работают не по-детски. Значит, сумеют разгадать мой нехитрый трюк с приобретением на подставное лицо соседнего коттеджа, обнаружат потайной ход между участками и подземную траншею в лес. Это лишь вопрос времени. Вот мы и сыграем на опережение, пока вы с этим ковыряетесь!»

Постоянное местонахождение, по крайней мере, одного человека из Команды и его телефон журналист знал точно. Не знал он пока лишь того, что безнадежно опаздывает…

В сторону Москвы по самой середине дороги уверенно мчался впечатляющих размеров легковой автомобиль. Позади уже осталась большая половина пути от областного центра, и, учитывая практически пустую в этот ранний час трассу и великолепную скорость мощной машины, можно было предположить, что не более чем через час ее пассажиры окажутся в столице.

Пассажиров было трое. На заднем сиденье, завалившись набок, крепко спал розовощекий толстячок, посапывая и пуская слюни. Впереди, рядом с шофером, сидел молодой мужчина в строгом костюме с галстуком. Он сосредоточенно всматривался вперед, лишь изредка ненадолго переводя взгляд на небольшой металлический кейс, покоящийся на его коленях. С помощью тонкой, но чрезвычайно прочной цепочки и наручника чемоданчик был прикован к левому запястью мужчины.

Только что машина миновала город Переславль-Залесский, и впереди обозначился пологий отворот трассы влево. Вот-вот должно было остаться позади большое Плещеево озеро, по берегу которого дорога пролегала уже километра два. Как раз на этом участке трасса суживалась чуть не вдвое: вероятно, подмытое водами озера полотно начало разрушаться и осыпаться, что и потребовало экстренных ремонтных работ. Впрочем, все дорожные правила были соблюдены: выставлены оградительные барьеры, повешены предупреждающие знаки, указан объезд и рекомендуемая скорость движения. На обочине приткнулся большой ковшовый экскаватор. Рабочий день еще не начался, поэтому на месте размыва не было видно ни одного ремонтника.