— Можно взглянуть на него?

— Разумеется, — ответила Донна, принимая у Марии сына и передавая его Сэму.

Он бережно, немного неумело взял малыша на руки и склонился над ним, старательно изучая взглядом каждую черточку крошечного лица. Дерек, казалось, тоже не остался равнодушен к нему.

Сердцем Донны овладела глухая тоска, когда она увидела их вдвоем: отца и сына. В голове шевельнулась отчаянная мысль: а что, если сказать Сэму сейчас всю правду? Но всплывший в памяти образ Антуана удержал ее от такого шага.

Донна забрала Дерека у Сэма, безжалостно разрушая возникшую между ними связь, и сказала:

— Скоро мне придется его кормить, поэтому нам лучше приступить к съемке.

Сэм, как показалось Донне, с легким сожалением расставшийся с малышом, согласно кивнул и принялся за работу.

Для начала он усадил Донну в мягкое кресло, тщательно расправив складки ее одеяния, а затем взял фотоаппарат.

Техническая часть его съемки была хорошо знакома Донне. Щелкая фотокамерой, он беспрестанно разговаривал с ней, стараясь вызвать на ее лице те или иные эмоции. Иногда это были короткие слова: радость, грусть, смех… А иногда целые фразы.

— Представь, что смотришь на Антуана, — просил Сэм, стараясь добиться эффекта влюбленного взгляда, даже не подозревая о том, что для этого ей не нужен муж.

Донна просто открывала ему свою душу, и он запечатлевал увиденное камерой.

— А теперь изобрази разлуку с ним, — продолжал Сэм, и она вновь исполняла желаемое…

Спустя сорок минут все было кончено. Оставив его убирать аппаратуру, Донна в сопровождении Марии поднялась в детскую покормить Дерека и уложить спать, а затем вновь спустилась, чтобы проститься с Сэмом.

Проводив гостя до двери, она долго держала его за руку, не решаясь отпустить. Когда еще произойдет следующая встреча? В голове крутилась масса невысказанных слов, которым так и суждено было остаться в безвестности.

«Пусть уходит», — говорил разум. А сердце умоляло: «Еще немного, еще чуть-чуть. Полвзгляда, полвздоха…»

Настенные часы отсчитывали время, а они стояли у дверей, сохраняя молчание, с каждой минутой становящееся все более тягостным.

Наконец Сэм не выдержал. Осторожно вынув руку из ладони Донны, он произнес:

— Рад был увидеть тебя.

— Я тоже, — словно эхо ответила она.

— У тебя чудесный малыш. Мне он понравился.

— Иначе и быть не могло, — утвердительно кивнула Донна и добавила неизвестно зачем: — Он весь в своего отца.

— Прощай, — произнес Сэм, выходя на улицу.

— Прощай…

Проводив его взглядом почти до самой машины, Донна закрыла дверь и привалилась к ней спиной. Отчего-то хотелось плакать, и она позволила нескольким слезинкам проложить по щекам мокрые дорожки, а затем решительно смахнула их.

Скоро должен вернуться Антуан, ее муж, — человек, которого она любит…

— Дерек, если ты перестанешь истязать меня вопросами, то я куплю тебе… — Донна с высоты своего роста изучающе взглянула на стоящего рядом такого же светловолосого, как сама она, ребенка и задумалась.

Дело было в том, что игрушки, равно как и сладости, совсем не интересовали ее четырехлетнего сына. Он обожал задавать самые сложные вопросы и всегда требовал на них четкие ответы. Взрослому человеку требовалась немалая эрудиция, чтобы угодить мальчугану.

Например, если Дерек спрашивал, почему звезды на небе не видны днем, ни в коем случае не следовало говорить, что они устали и отправились спать. Сказка о маленьком фонарщике, который гасит их рано утром, а вечером зажигает опять, также не подходила. Возможно, другой ребенок и остался бы доволен подобным объяснением, но только не он. В обоих случаях это был верный путь навсегда прослыть в его глазах недалеким человеком.

Поэтому для сохранения авторитета следовало открыть энциклопедию и популярно объяснить ему то, что считается азами астрономии…

Пока Донна напрягала воображение, Дерек терпеливо стоял, задрав голову, и на его личике ясно читалось адресованное ей сочувствие.

— Ладно, — сдалась она. — Я отвечу еще на три твоих вопроса, и ты позволишь мне сделать покупки в сравнительном спокойствии. Идет?

Мальчуган согласно кивнул и тут же спросил:

— А почему именно на три?

Боже, дай мне силы и терпения, мысленно взмолилась Донна. Она уже тысячу раз пожалела о том, что не оставила сына дома с Марией. Но он так умоляюще смотрел на нее, что ей сложно было отказать ему.

Донна вообще находилась в полной зависимости от желаний Дерека, но, следовало отдать ему должное, он пользовался этим лишь в крайних случаях.

Потратив примерно минут двадцать на то, чтобы объяснить сыну, почему она ответит всего на три вопроса, почему у рыбок в аквариуме не слышно голоса, хотя видно, как они открывают рот, и почему у некоторых манекенов в витринах магазина нет рук, Донна смогла облегченно вздохнуть и заняться покупками.

Нынешним летом Антуан собирался взять их с собой во Францию, чтобы они наконец-то смогли увидеть его дом и виноградники.

Со всей ответственностью готовясь к поездке, Донна решила, что ей нужно обновить гардероб. Так, по мелочам: два-три льняных костюма, пару вечерних платьев, еще одно для коктейля, купальник, солнцезащитные очки, яркую индийскую шаль… И еще тридцать два пункта, согласно приготовленному списку.

Она бросила взгляд на часы и с ужасом обнаружила, что ходит по торговому центру уже больше часа, а не купила даже трети из того, что запланировала.

Собираясь наверстать упущенное, Донна покрутила головой по сторонам, а затем, следуя многочисленным указателям, схватила сына за руку и поспешила к эскалатору.

Первым перед ее натиском пал отдел нижнего белья. Потом была галантерея, на память от посещения которой у нее остались тонкие перчатки из лайки, хоть и не указанные в списке, но весьма милые…

Когда Донна обнаружила, а вернее, не обнаружила рядом сына, она с трудом могла вспомнить весь проделанный ею маршрут.

В панике заметавшись между отделами, перепуганная мать принялась выкрикивать его имя, но безуспешно. Дерек как будто испарился.

— Господи, как я скажу Антуану, что потеряла сына? — в отчаянии простонала Донна.

Слезы уже находились где-то на подступах к ее глазам, когда до ее слуха донесся знакомый тоненький голосок, с любопытством спрашивающий кого-то в примерочной кабине отдела мужских сорочек:

— А почему ты не носишь майку? Мой папа всегда носит ее, и я ношу…

— Дерек! — Донна, не раздумывая, резко отдернула шторку, отделяющую ее от сына, и замерла на месте с открытым ртом.

— Донна, почему каждый раз, когда мы встречаемся, у тебя такой удивленный вид? — с улыбкой проговорил Сэм, медленно застегивая на груди рубашку. — В конце концов, как обитателям Голливуда, нам просто предписано судьбой сталкиваться друг с другом хотя бы раз в год.

— О, Сэм! — придя наконец в себя, воскликнула Донна и перевела взгляд на сына, терпеливо дожидающегося ее внимания. — Дерек!

— Так этот малыш и есть твой сын? — поинтересовался Сэм. — Вот уж никогда бы не подумал, что из того молчаливого крохи, которого я когда-то держал на руках, вырастет такой любознательный паренек.

— Иногда я думаю, что была бы гораздо счастливее, если бы он и продолжал оставаться «молчаливым крохой», — со вздохом проговорила Донна и вновь обратилась к сыну: — Дерек, почему ты сбежал от меня? В следующий раз останешься дома с Марией.

— Не стоит ругать его, ведь именно благодаря ему мы снова встретились, — заступился за мальчугана Сэм и предложил: — Что, если в качестве наказания нам заставить его съесть десять тысяч пирожных?

— Десять тысяч! — со священным полувосторгом повторил Дерек, поднимая на взрослых светящуюся счастьем мордашку. — Я столько не съем.

— Съешь, — решительно произнес Сэм и посмотрел на Донну. — Ну так как? Здесь, в центре, на нижнем этаже есть небольшое кафе…