Сёмкины посиневшие губы перекосила невольная усмешка – тоже мне, нашла мать поддержку. Легче с чурбаком во дворе поговорить…
– Ничо, мам, ничо, Люша, нормально, – повторил Сёмка, с трудом поднимаясь на ватных ногах. Встал и как-то разом понял, что никому и ничего про серый шар на Петровом Ключе не расскажет. Никому и ничего.
Глава 1. Витёк
Перекинув дужку помойного ведра через локоть, и зажав сигарету между пальцами, Витек нащупал спички в кармане пуховика и прислонился к перилам. Прикурил, затянулся, и тут же в горле запершило, снова подступил знакомый уже кашель. Витек несколько раз быстро и неглубоко вздохнул и решительно зашагал наверх, по пролету, ведущему к чердачной заколоченной двери. Там уж его точно никто не увидит и не услышит.
Когда-то у входа на чердак горела лампочка, но сейчас от нее остался патрон и венчик поблескивающих осколков. Вздохнув еще раз, Витек поставил ведро на ступеньку и аккуратно присел на вытертый коврик, который соседка принесла для беременной кошки, поселившейся весной в их подъезде. Не успев разродиться, кошка куда-то исчезла, а коврик так и остался лежать.
Снова приладив сигарету, Витек осторожно втянул теплый, ароматный дым, и на этот раз ему удалось не закашляться.
– Ага, получилось, – сам себе сказал Витек и тут же почувствовал, что сзади кто-то стоит. Разом вспомнились жуткие бандитские истории, которыми пугали мама, телевизор и одноклассники.
– А вдруг маньяк?! – по спине под свитером потекла неизвестно откуда взявшаяся струйка пота. Почему-то представилось, как он, Витек, уходит от маньяка кувырком вперед, вниз по лестнице. – Ну, тогда-то точно конец, – мелькнула рассудительная мысль.
– Зачем ты куришь, если тебе это не нравится? – прозвучал сзади тоненький девчоночий голосок.
От облегчения и злости Витек едва не выругался, но сдержался. Хотел было обернуться и одновременно вскочить на ноги, как делал кто-то из телевизионных героев. Не получилось. В результате оказался на четвереньках, да еще и проклятое ведро опрокинулось и покатилось по ступенькам вниз.
Стоя на четвереньках и по-собачьи глядя снизу вверх, Витек окинул взглядом тонкую, светлую даже в полумраке фигурку, стоящую сбоку от чердачной двери.
– Как же я ее раньше-то не заметил?! – удивился он, ожидая, почти слыша уже девчоночий язвительный смех. Но девочка не смеялась. И сразу же молоточками застучали в голове вопросы:
– Кто она такая, ведь у нас в парадной она не живет? Что делает здесь одна, в девять часов вечера? Пришла с улицы? Но где ее пальто или хотя бы куртка? На улице всего плюс три градуса… И что это за странный голубой комбинезон на ней надет? Кто так одевается?
Любопытство буквально разрывало Витька изнутри, но вместе с тем он понимал, что ни за что на свете не станет ни о чем расспрашивать странную девочку. Не его это дело, кто она и что здесь забыла. Его дело – быстренько затушить сигарету, подобрать ведро и идти домой, пока мама не хватилась и не позвонила Борьке Антуфьеву, которому он якобы понес тетрадь…
«Так мы сейчас и сделаем, – уговаривал себя Витек. – Вот сигарета, вот ведро, и все – прости-прощай, девочка в голубом комбинезоне…»
– Скажи, пожалуйста, у тебя поесть ничего нет?
Витьку, который уже начал спускаться по второму пролету, словно поддых кто врезал. В Санкт-Петербурге много нищих, и бомжей, и как бы беженцев, и других всяких. Мама иногда бросала им какие-то монетки, папа – никогда, и Витьку не велел, потому что, по его словам, каждый человек сам строит свою судьбу. Витек был с папой, в общем-то, согласен и никогда нищих и бомжей не жалел. Но девочка у чердачной двери не имела ко всему этому никакого отношения.
Витек в несколько прыжков взбежал по лестнице и остановился прямо перед девочкой, стиснув в ладони ручку помойного ведра.
– Что ты здесь делаешь? Откуда ты?
– Не знаю. Я не могу ответить, – девочка виновато пожала узкими плечами.
– Ты… не помнишь? – в голове Витька промелькнули какие-то телевизионные истории про людей, потерявших память.
– Нет. Я помню. Но – не знаю.
– Так не бывает, – решительно возразил Витек. – Вот где ты была вчера, позавчера, неделю назад – помнишь?
– Помню, – сразу же согласилась девочка. – Только не знаю. Неделю – это как?
Витек закусил губу и выругал себя за то, что ввязался в эту историю. На сумасшедшую девочка не похожа, но с другой стороны, откуда ему, Витьку, знать, как настоящие сумасшедшие выглядят. Он же в жизни ни одного не видел. Нет, надо было идти домой и… ну, в крайнем случае «скорую помощь» вызвать. Пусть бы врачи с ней разбирались, что она помнит, а что нет…
– Мне не нужен врач. Я здорова. Только очень есть хочется, – дружелюбно сказала девочка.
Витек чуть не подпрыгнул: она что, мысли читает?! И сразу же как обожгло: да она же инопланетянка!!! Все сходится – появилась неизвестно откуда, и голубой комбинезон, и неделю не знает… Где же ее корабль? И что же ему-то делать? По идее, надо бы сбегать за мамой, и еще кому-то сказать… ну, из Академии Наук, что ли, только как она-то на это посмотрит… возьмет и исчезнет… или Витька с собой заберет (в каком-то журнале про такое писали!)… Что же делать-то?!
– Ты не мог бы чего-нибудь принести из дома? Если тебе не трудно. Может быть, хлеба… – вежливо напомнила о себе девочка.
– Ты… Я догадался! Ты – с другой планеты! – выпалил Витек.
– Ты так думаешь? Нет. Я, наверное, с этой планеты. Но с другой… нет, точно, – нет.
Мысли в голове Витька гонялись друг за другом, как щенки, играющие в дворовой пыли. В конце концов, ему удалось поймать одну, самую обыкновенную:
«Она же есть хочет! Надо ее сначала чем-нибудь покормить, а потом уж дальше расспрашивать. Но как? Позвать домой? Но что скажет мама, если он в девять часов вечера приведет с улицы эту странную девочку? А потом? Ей же, судя по всему, некуда идти…
Знаешь, мама, я тут девочку на лестнице нашел. Пусть она пока у нас поживет… Бред!»
– Подожди здесь, – принял решение Витек. – Я сейчас попробую стырить чего-нибудь пожрать и принесу тебе. Подождешь?
– Конечно, подожду, – согласилась девочка и рассудительно добавила. – Куда ж мне деваться-то?
– Ну как, отдал Боре тетрадку? – спросила мама, поднимая глаза от книги, которую читала.
– Да, да, – ответил Витек, стоя к ней спиной и аккуратно выкладывая в секретер эту самую тетрадь, взятую на улицу для конспирации.
– А чего не раздеваешься?… Витя! Почему ты пошел в кухню в грязных сапогах?! Сколько раз я тебе говорила…
– Я, мам, это… – растерянно забормотал Витек, заглядывая в холодильник и чувствуя, что его затея с треском проваливается. – Я проголодался очень… То есть кота хотел покормить… Котика… Там на лестнице. Жалко его…
Мама вошла на кухню вслед за сыном и остановилась возле стиральной машины, положив на нее раскрытую книгу обложкой вверх (так именно, как Витьку запрещали). На мамином лице застывал вечерний крем и неподдельное удивление – Витек никогда не любил животных и не кормил бродячих котов.
– Все пропало! – подумал Витек и поежился при мысли о голодной девочке в холодном подъезде.
Однако на мамином лице неожиданно появилась педагогическая мысль, и к Витьку вновь вернулась покинувшая его надежда. Он знал, что когда маму посещают педагогические мысли, возможно все. Ему могут простить двойки по русскому и истории, купить абонемент в Филармонию на скучнейшие концерты, запретить видеться с лучшим другом, или позволить одному поехать через весь город на день рождения к дачному приятелю. Все зависело от направления мысли и той психологической книги, которую мама, серьезно занимающаяся воспитанием сына, прочитала последней. Витек искоса взглянул на книгу, лежащую на стиральной машине. На обложке длинноволосый красавец с резиновыми мускулами страстно обнимал пластмассовую блондинку, укутанную волосами и еще чем-то прозрачным. Витек вздохнул и стал ждать развития событий.
