— Кто? — прошептала Амалия. — Кто?

Сара подтолкнула Тайтуса к двери. Увлеченный шумом и блеском, он шел нехотя, постоянно оглядываясь. Становилось как-то жутко оттого, что музыка продолжала звучать весело и безучастно.

— Портниха, миледи, — ответил Соумс серьезно. — По крайней мере, это должна быть она, потому что, по вашим словам, она украла у вас драгоценности, а на пальце утопленницы… кольцо с бриллиантом.

Невольно Амалия прикрыла рукой свое бриллиантовое ожерелье.

— Я говорила, что она воровка! — крикнула Амалия.

— Амалия, успокойся!

Блейн взял ее за руку. Маска приветливого хозяина слетела с его лица. Сара увидела его таким, каким всегда и представляла: угрюмым, суровым и страшным. Но держался он спокойно.

— Нужно информировать полицию, — добавил он коротко. — Сара, отведите Тайтуса наверх.

Сара поняла, что он назвал ее по имени бессознательно, будто мысленно всегда обращался к ней именно так. Амалия, как видно, не обратила на это внимания. Она, казалось, вот-вот упадет в обморок.

— Остановите музыку! — крикнула она. — Ради всего святого, прекратите играть.

Пусть будет тишина для безжизненного тела, обнаруженного в мрачных водах озера. Для тела загадочной миссис Стоун, питавшей слабость к черным брошам и соломенным капорам, которые она, тем не менее, уходя, не взяла с собой, оставив к тому же на столе еще и неоконченную работу.

Неужели она умерла в течение того получаса, когда Сара ожидала починенное платье? Она помнила каждую минуту злополучного вечера. Амалия легла в постель с головной болью (Действительно ли она легла? Кто видел ее в кровати?), а Блейн пришел в столовую с мокрыми волосами. Потом кто-то прокрался наверх и собрал немногочисленные пожитки миссис Стоун, но в спешке не заметил ее шляпки, которую на другой день быстренько сожгли.

Соответствовали ли эти невероятные и ужасные подозрения истине? Или миссис Стоун, не выдержав трудностей жизни, добровольно рассталась с ней?

Из танцевального зала к ним приблизилась леди Мальвина, держа за руку Тайтуса.

— Мисс Милдмей! Вы что, не в состоянии присмотреть… — она остановилась, разглядывая собравшихся. — В чем дело? Что произошло?

В этот момент, взвизгнув в заключительном аккорде, умолкли скрипки. Последняя нота, задрожав, медленно умерла. Веселье продолжалось недолго. Бал окончился, едва начавшись.

Сара плохо помнила, как довела Тайтуса до детской. К счастью, ребенок так и не понял, что случилось. Он все еще находился в плену впечатлений от освещенной свечами волшебной страны. Сара не слышала, о чем говорил мальчик, не заметила, как в комнату вошла Элиза и что-то спросила.

Элиза схватила ее за руку.

— Мисс Милдмей! Разве вы не видели его внизу, в зале? Это тот самый мистер Броуди. Что он нашел в озере?

— Джеймс Броуди!

— Разве не он, по словам Соумса, что-то обнаружим?

— Что он нашел? — поинтересовался Тайтус, жадно прислушиваясь к разговору.

— Черного лебедя, — сказала Сара в отчаянии первое, что пришло на ум.

Бедная миссис Стоун, конечно же, не была лебедем. И даже гадким утенком. Или, быть может, все-таки была, скрываясь под невзрачной внешностью? Все в этом доме носили ту или иную маску. Все, кроме простодушной Элизы, чье лицо светилось откровенной радостью оттого, что теперь мисс Милдмей сможет наконец получить свое любовное письмо.

Бал прекратился. В усадьбе Маллоу всегда происходили драматические события, когда дома находился Блейн Маллоу, но гости, лишенные возможности как следует повеселиться, все же не были полностью разочарованы. Они узнали ужасную новость. И получили захватывающую тему для салонных пересудов и сплетен. В этом доме уже было одно самоубийство и тоже связанное с прислугой. Неизбежно вновь всплыла история повесившейся Беллы, произошедшая около пятидесяти лет тому назад; обсуждалось и знаменательное совпадение: ведь бедная Миссис Стоун отправилась на встречу со своей смертью прямо из той роковой комнаты.

Наконец, уехал последний экипаж и в полуосвещенном зале остались только шепчущиеся между собой перепуганные слуги. Соумса спешно послали в Ярби за полицией. Амалия заперлась в своей комнате. Но леди Мальвина показала себя человеком благовоспитанным и выдержанным; сохраняя хладнокровие, она учтиво извинилась перед гостями, пожелала им счастливого пути и вообще вела себя так, словно подобные несчастные случаи — сущие пустяки и могут произойти с каждым в любое время.

Незнакомца, назвавшегося Джеймсом Броуди, попросили подождать, чтобы ответить на вопросы полиции и при необходимости объяснить причину появления у озера. Он, безусловно, совершил наказуемый поступок — вторгся в пределы частного владения, — но, возможно, за ним числилось и кое-что похуже.

Однако Блейн обошелся с ним очень любезно, велел накормить в комнате для прислуги. Именно здесь Сара сумела коротко переговорить с ним и унести под шалью долгожданное письмо.

— Вы опоздали, — прошептала Сара. — Я не могла больше ждать.

— Я сбился с дороги и лесу. Потом остался ждать, надеясь, что вы, возможно, еще раз придете в условленное место. И тут я заметил в воде при свете луны…

— А как вы объясните свое появление у озера?

На его морщинистом и обветренном лице появилось ухарское выражение.

— Я скажу, что высматривал, нельзя ли здесь поживиться дичиной.

— Но тогда вас посадят в тюрьму!

— Куда там! Им будет не до меня в этой суматохе. А, судя по виду нового лорда, он не станет строго взыскивать.

Сара чувствовала, как письмо сквозь шелковое платье холодило ей сердце. Она не понимала, чему ей так страшно распечатать послание.

— Вам известно содержание письма?

— Ни единого слова, мисс. Но, наверное, в что-то очень важное: уж больно джентльмену нетерпелось доставить его вам.

Сара чувствовала во всем теле какую-то слабость и ее, как перед тем Амалию, временами бросало в дрожь.

Стараясь пробраться к себе наверх незамеченной, она неожиданно столкнулась с Блейном, выходившим из библиотеки. На его лице резко обозначились глубокие складки, взгляд был жестким и каким-то отрешенным. Сара испугалась: сейчас он спросит, что она прячет под шалью? Но она зря волновалась. Блейн прошел мимо, словно Сара для него была действительно всего лишь одна из служанок. Потрясенная девушка в страхе подумала, что его тревога значительно сильнее той, которая могла бы быть вызвана самоубийством женщины, ему совершенно незнакомой.

Сразу после полуночи прибыли два представителя полиции, и к озеру двинулась небольшая процессия. К тому времени леди Мальвина полностью утратила свою великолепную выдержку, умоляя Сару побыть с ней в ее комнате, где ярко горели свечи, шторы были плотно задернуты и было очень жарко. Пожилая женщина с красным лицом — все еще в бальном наряде — выглядела сильно взволнованной и безмерно несчастной.

— Какой ужасный случай, мисс Милдмей. Что вы думаете по этому поводу?

— Не знаю, что и думать.

Содрогнувшись, леди Мальвина взглянула через плечо.

— Я задернула гардины, чтобы не видеть проклятого озера. Амалия, полагаю, больше не захочет прогуливаться там. Она считает себя виновной в трагедии.

— Что она говорит?

— По ее словам, несчастное создание грозилось покончить с собой. Именно поэтому Амалия ее пожалела и приняла на работу. Женщина была в отчаянии. Очевидно, Полли, встретившая ее, когда та впервые пришла в дом, сможет это подтвердить. Как работница миссис Стоун никуда не годилась, вы это сами знаете, мисс Милдмей, а когда Амалия сделала ей замечание, она ответила грубой бранью. О, какой ужасный человек! Амалии ничего не оставалось, как уволить ее, хотя женщина продолжала угрожать, что утопится, поскольку, мол, не имеет средств к существованию и никому не нужна.

— Но, как я поняла, она украла кое-какие вещи. Никто не станет заниматься этим, намереваясь вскоре покончить с собой.

— Месть, сопровождаемая угрызениями совести, — заявила леди Мальвина уверенно. — Бедняга была человеком с нарушенной психикой. Сама могла в этом убедиться.