— Дорогая моя! — Грудной голос старой леди был подобен теплу и солнечному свету. — Вы задохнулись! Сбежали от мистера Уинтера? Я всегда считала его испорченным мальчишкой.

— Его нет дома, а Мимоза заболела. — Крессида чуть не плакала от отчаяния. — О, я надеюсь, Даусон сможет вылечить ее.

— Не сомневаюсь. Бедное животное. Съела небось какую-нибудь гадость?

— Не знаю ни что с ней случилось, ни как она попала в мою комнату? Слишком много случайностей.

Арабиа сжала ее руку.

— Дорогая, чередование неприятностей с приятными событиями делает жизнь волнующей. Но даже неприятности гораздо лучше, чем скука. Вы не согласны? Во всяком случае, я знаю одно существо, которое будет счастливо, если эта ужасная кошка Мимоза исчезнет.

— Кто? — невольно спросила Крессида.

— Ахмет, конечно. Он ненавидит эту хищницу. Каждый раз орет до хрипоты, стоит Мимозе подойти к нашей двери. А теперь настал момент… Остановите меня, дорогая, я несу чепуху. — Ее губы растянулись в широкой ослепительной улыбке, и Арабиа скрылась в своих апартаментах, откуда донеслось: — Мой любимый Ахмет, твой враг повержен. Коварный хищник побежден!

У нее есть повод для очередной игры, подумала Крессида. Ее не беспокоит, что Мимоза, любимая кошка Джереми, может умереть. Не Арабиа ли задумала умертвить Мимозу, потому что кошка пугала и сердила ее любимого попугая?

Миссис Стенхоп высунулась из своей двери и настойчиво поманила Крессиду. Девушка нехотя повиновалась, понимая, что проявленная Арабией бессердечность будет немедленно вменена ей в вину.

— Она сумасшедшая! — возмущенно прошептала миссис Стенхоп. — Вы слышали?

— Она в хорошем настроении, — промямлила Крессида.

— Но получать удовольствие от того, что животное мучается! — Глаза за стеклами очков выражали потрясение и ужас. Миссис Стенхоп деловито написала: «Даусон дал кошке противоядие. Кажется, ей лучше».

В этот момент появился сам Даусон, он был горд и смотрел гоголем.

— Кошке дали какую-то отраву, как я и предполагал. Но мне, кажется, удалось спасти ее.

Миссис Стенхоп написала: «Уверена, что Даусону необходимо изучать медицину. У него способности к естественным наукам».

И вдруг они услышали причитание Арабии:

— Навсегда успокойся… Навсегда… успокойся…

— Что это? Что это было? — встревожено подняв глаза, прошептала миссис Стенхоп.

Даусон не обратил на нее внимания и, подойдя к Крессиде, сказал:

— Не забудьте рассказать мистеру Уинтеру, что случилось. Каждому следовало бы знать… — Он передал завернутую в полотенце Мимозу в руки Крессиды.

Та, не говоря ни слова, медленно повернулась и побрела прочь со своей ношей. То, о чем твердили эти двое, казалось ей отвратительным. Вчера она сердилась, отказываясь верить им, а сегодня…

Нет, такое просто невозможно. Арабиа, с ее теплой улыбкой, с ее необычайно добрым сердцем…

Крессида хотела отнести Мимозу к себе, но решила, что кошке будет лучше в знакомой обстановке, у Джереми, и спустилась в цокольный этаж. Дверь Джереми оказалась незапертой. Крессида вошла и услышала:

— Кого там принесла нелегкая?

Крессида ничего не видела в темноте. Она судорожно пыталась нащупать выключатель, но не находила его.

— Что вы тут делаете без света? — спросила она с подозрением. — Почему не ответили, когда я стучала?

— Я не слышал, что вы стучали. Я спал.

— Спали? — В ее голосе послышалась насмешка. Пока кто-то попытался убить вашу кошку, вы спали.

— Мимозу? Какой дьявол сделал это? Не подходите ко мне, у меня грипп. Быстро зажгите свет и дайте мне посмотреть на мою бедняжку.

Крессида наконец нащупала выключатель, и свет заполнил знакомую длинную, с низким потолком комнату. На диване сидел разгневанный молодой человек с взъерошенными волосами и щурился от яркого света.

— Теперь она уже в порядке, — проворчала Крессида. — Даусон что-то дал ей. Должна сказать, Даусон очень умный, несмотря на то, что выглядит придурковато…

— Возможно, ему нравится вводить людей в заблуждение, — буркнул Джереми. — Положите Мимозу сюда. Где вы ее нашли? Я же сказал, не подходите близко, я болен. — Джереми с беспокойством стал обследовать кошку. Животное гневно протестовало и вырывалось из его рук. — Кажется, она в порядке, хотя немного ослабла. — В его голосе послышалось облегчение. — Ну, что вы молчите? Говорите, что произошло?

Крессида сбивчиво рассказала о последних событиях.

— Интересно, я должен подумать, — задумчиво сказал Джереми.

— Простите, вы больны.

— Не в этом дело. Глупо умереть от гриппа, но я сделал все, чтобы подняться, поскольку…

— Вы как Том, — перебила Крессида. — Он тоже всегда думает, что умрет, когда болеет.

— Не сравнивайте меня с Томом, — раздраженно заявил Джереми. — Я не намерен походить на него ни в малейшей степени. И положите руку мне на лоб. — Он со стоном отвернулся, когда девушка прикоснулась к его лбу.

Крессида насмешливо улыбнулась:

— По-моему, вы чувствуете себя лучше. Почему же утверждаете, что больны?

— Не скажу. С вами слишком много сложностей. Посмотрите на себя! Вы слышите шаги, преследующие вас, вас запирают в комнате, присылают записки с пророчествами о смерти, вам мерещатся отравители…

— Мерещатся?! — возмутилась Крессида, — И вы это говорите, когда я спасла жизнь вашей кошке?!

— Ей девять лет. — Джереми, казалось, перестал беспокоиться о Мимозе. — Думаю, она схватила где-нибудь кусок испорченной рыбы. Ужасная обжора.

— Тогда как она попала в мою комнату?

— Вы сказали, что окно было открыто, не так ли?

— Но я отлично помню, что закрыла его перед уходом.

— Вам нравится перечить мне, видимо, натура у вас такая.

— У меня добрая натура, — улыбнулась Крессида. Хотите, я приготовлю вам что-нибудь поесть. Вы ведь очень голодны?

— Не настолько, чтобы есть вашу стряпню.

— Не спешите с выводами, — добродушно сказала Крессида. — Я приготовлю вам питательное блюдо, которое любит Том.

— Я не хочу ничего, что любит Том! Я хочу только, чтобы вы ушли из комнаты вместе с вашими выдуманными мелодрамами и идиотской преданностью Тому! Вы надоели мне со своими страданиями. Почему вы не уедете домой к своему драгоценному жениху?

— Но, Джереми…

— Никаких «но». Поезжайте домой к Тому, где вы будете в безопасности…

— В безопасности? — повторила Крессида.

— Да вы же ворошите палкой осиное гнездо, неужели вы этого не понимаете? — Казалось, Джереми вот-вот сорвется на крик. — Интересуетесь, умерла девушка или нет, есть ли у нее могила!

— Но я нашла одну могилу, — с гордостью сообщила Крессида. — Могилу Ларри, мужа Люси. И если искать записи о смерти, надо смотреть на букву М, потому что, когда Люси умерла, ее фамилия была Мередит. — Джереми смотрел на нее во все глаза. Крессиде даже показалось, что с восхищением. — Я не могу понять, почему Арабиа не хочет говорить об этом. Она вдруг решила вырвать дочь из памяти, словно ее никогда не существовало. И даже хочет замуровать ее комнату.

— Почему?

— Думаю, потому, что я нашла там больше, чем Арабиа хотела. К примеру, Люси ждала ребенка, который так и не родился. Ох, все это раздирает душу. Я была бы рада помочь ей попытаться забыть эту историю.

— Но могилы Люси все еще нет. — Джереми больше говорил с собой, чем с Крессидой. — Пока не…

— Пока не… — что?

— Пока не нашли ее в этом доме.

Крессида медленно осела на ковер.

— Что вы имеете в виду? — Ее голос дрожал от ужаса. Джереми уже пожалел о сказанном, но повторил тихо:

— Заразился от вас мистикой.

— Вы не представляете, как ужасно было сегодня на кладбище. Густой туман и только несколько слов на памятнике Ларри — «Любимому сыну», никакого упоминания о жене. Но он, должно быть, любил Люси. Об этом свидетельствуют наполненные радостью строки ее дневника — о Ларри, цветах, танцах… Но на памятнике нет упоминаний о былом счастье. Крессида заплакала, слезы ручьями текли по щекам.