Клер кивнула.

— Сегодня утром я говорил с ним, — вскользь бросил Мигель.

— С Тейтом? С какой стати он звонил тебе?

Он нахмурился.

— Я же твой отец. С кем, по-твоему, он должен был связаться в первую очередь?

Мало того, что ее с Тейтом сфотографировали, продали снимок алчущим сенсации журналистам, выставив тем самым их отношения на всеобщее обозрение. Так нет же, нужно было еще втянуть и отца в водоворот их потерпевшей крах любви! Для Клер это стало последней каплей.

— Он не имел никакого права… — гневно выпалила она, но отец прервал ее — нежно, но решительно:

— Прежде чем ты позволишь гневу взять над собой верх, выслушай меня. Тебе следует знать, что он беспокоится прежде всего о тебе и о твоей безопасности. И считает, что, несмотря на твое нежелание в данный момент с ним видеться — возможно, это и к лучшему, — ты все равно не должна в одиночку переносить эту пытку.

Мигель Альварес убрал газету с крыши машины и снова сложил ее.

— На мой взгляд, лучше выразиться было невозможно. Тебе также следует знать, что это не первый наш с ним разговор.

— Ради Бога, папа, я же не ребенок!

— Верно, ты не ребенок. Ты женщина, которая живет в доме совершенно одна. Кроме того, ты вызвала жгучую злобу Сантьяго. Я не могу закрыть глаза на то, что мне известно об этом исчадии ада в образе человека. Благодаря Тейту Ричмонду, Клер, я знал, что твоя безопасность находится в руках очень надежных людей, а не зависит только от наших помощников в Майами.

Вся краска мгновенно сбежала с ее лица.

— За мной следили по его приказу?

— По его приказу ты всегда была под присмотром бдительных глаз и поблизости от тебя всегда находились надежные люди — на тот случай, если возникнет неожиданная ситуация.

Клер не знала — визжать ли ей от возмущения предательской натурой всего мужского пола или же хохотать до слез над тем нелепым виражом судьбы, куда занесло ее жизнь с того момента, как судья Бентон назначил ее экспертом по делу Сантьяго.

Она не сделала ни того ни другого. Просто прикусила язык, поскольку здравый смысл вовремя подсказал ей, что нельзя обвинять людей, движимых столь благородными мотивами.

— Может быть, я попрошу Миранду выделить сегодня утром часок для тебя, чтобы вы смогли вдвоем составить заявление для прессы? В одиннадцать тебе подойдет? А после встречи с ней пригласишь меня на ленч, и мы обсудим все детали.

Клер кивнула. Миранда Гонзалес была не только ее личным поверенным, но и сотрудником юридической фирмы отца.

— Да, будь так добр. Как только приеду в офис, я сама ей позвоню и уточню время. И за ленчем я тоже с удовольствием встречусь с тобой, папа. Я угощу тебя ленчем, а ты попотчуешь меня тем, что еще не успел рассказать о разговоре со своим новым приятелем из министерства юстиции. Договорились?

Старший Альварес немного смутился.

— Могу я еще что-нибудь для тебя сделать, малышка? — спросил он, явно не желая останавливаться на последней теме.

В данный момент ей хотелось только одного.

— Ты не обнимешь меня еще разок, папочка? Без этого, боюсь, мне сегодняшний день не пережить.

Мигель Альварес незамедлительно раскрыл дочери объятия.

Клер нырнула под его надежное крылышко.

Несколько минут он крепко прижимал дочь к сердцу.

— Мы с мамой знаем, что ты не совершила ничего предосудительного, но догадываемся также, что тебе придется выдержать мощный натиск с разных сторон. Вполне возможно, что твоя личная жизнь станет для прессы лакомым кусочком. Собери все свое мужество, дочка, и да храни тебя Бог!

Клер поняла, что слова отца относятся к ее разводу и смерти Джейсона. К горлу подкатила тошнота, когда она представила, что все события прошлых лет будут вытащены на свет Божий, но Клер тут же поклялась себе выстоять, сохранив максимум достоинства.

— Спасибо, — сказала она и шагнула назад.

— Занимайся своими пациентами, малышка. Я поговорю с Мирандой сразу же, как приеду на работу, — пообещал отец.

— Я люблю тебя, папочка.

Мигель Альварес проводил дочь до ее машины. Она пристегивала ремень безопасности, когда он обронил:

— Тейт Ричмонд — достойный и честный человек.

— Это правда, но у наших отношений нет будущего. У нас с ним разные интересы в жизни.

Мигель улыбнулся — в первый раз с начала их разговора.

— Твоя мать, когда я ухаживал за ней, сказала то же самое. Вернее, она это говорила много раз, но я ее переубедил.

— У нас все по-другому, папа, — настаивала на своем Клер.

— Твое упорство, мне кажется, лучше оставить на потом, — посоветовал отец. — В данных обстоятельствах неплохо прибегнуть к компромиссу, тем более если двое любят друг друга. Тебе никогда не приходило в голову, что ему могут быть свойственны те же самые страхи, которые мучат и тебя? Ведь жизнь тоже преподносила ему горькие уроки.

Клер вела машину по запруженным утренним улицам, а в ее сознании эхом звучали слова отца. Результатом этих раздумий стало зернышко сомнения — правильно ли она поступила, положив конец их с Тейтом отношениям?

У порога ее офиса Клер дожидались два офицера в форме. Клер молча расписалась в получении повестки на судебное заседание.

Чуть позже она позвонила Миранде, сообщила необходимые подробности своего короткого романа, передала недавний разговор с отцом и договорилась о встрече через пару часов.

В последующие недели средства массовой информации вели себя, как стая голодных хищников. Клер перестала смотреть телевизор и слушать радио — после того, как услышала в вечернем выпуске новостей особенно грязные выпады, порочащие ее репутацию, а также отвратительно бесстыдное изложение ее личной жизни.

Даже Даррен не остался в стороне от поднятой шумихи и дал интервью Си-эн-эн, чем довел Клер до белого каления. Она отказалась с ним разговаривать, когда он позвонил ей в офис, несомненно, готовый лопнуть от утоленного тщеславия.

Очередь адвокатов Сантьяго настала недели две спустя, когда государственные обвинители закончили изложение в суде целого списка преступлений, вменяемых бывшему диктатору. Как ее и предупреждала Миранда, Клер оказалась в числе последних свидетелей, вызванных защитой на открытое заседание. Миранда также объяснила, что Клер, скорее всего, будут использовать в качестве дымовой завесы — чтобы отвлечь внимание присяжных от сути процесса, да еще в качестве подручного средства, с помощью которого адвокаты надеются поставить вопрос о законности суда над их подзащитным.

Во время первого появления Клер перед судом присяжных ей пришлось собрать все свои силы, чтобы перенести тот шок, который она испытала при виде Тейта в окружении ее матери, отца и брата-юриста, устроившихся позади государственного обвинителя. Но в эту самую минуту защитник Сантьяго приступил к допросу с пристрастием, и все внимание Клер переключилось на него.

Она вынесла три бесконечных заседания, заполненных вопросами главного адвоката защиты Биллингса, который использовал все имевшиеся в его арсенале трюки, чтобы заманить ее в ловушку и на законном основании поставить вопрос о ее компетентности как судебного медэксперта.

Клер, слишком упрямая, чтобы сдаться без боя, не позволила Биллингсу запугать, оскорбить или смутить себя — даже когда он разворошил ее личную жизнь, извратил тот факт, что она оставила медицинскую практику после смерти Джейсона, а затем даже высказал предположение, что она сознательно пошла на поводу у своего любовника, и тот, будучи важным свидетелем обвинения, повлиял на ее заключение о психической полноценности Сантьяго.

Постоянное присутствие Тейта в зале суда приносило ей неожиданное для нее самой успокоение, хоть она и не показывала этого, сохраняя бесстрастное выражение всякий раз, когда их взгляды встречались. Он ее не бросил, не оставил одну. Он был рядом — на тот случай, если вдруг понадобится ей.

Защита сложила оружие в борьбе за то, чтобы доказать необъективность, предосудительное поведение Клер или ее профессиональную некомпетентность. Прокурор задал ей несколько дополнительных вопросов, которые должны были смягчить впечатление после допроса защитников, и отпустил.