— Возможно, — в ее тоне не слышалось уверенности.

Тейт решил, что догадался о причине ее столь внезапной замкнутости.

— Я не женат, Клер, и ни с кем не встречаюсь. Уже довольно давно.

Ее облегчение было очевидно.

— И я. Я хочу сказать — и я не замужем и ни с кем не встречаюсь.

Ее голос и интонация, с которой она произнесла эти слова, навели его на мысль, что в прошлом она замужем все-таки была.

— Всего хорошего, Клер Дункан! — пожелал на прощание он.

— И вам, Тейт Ричмонд. — Казалось, она уже хотела повернуться и уйти, но замешкалась.

— Что такое? — не удержался он.

Тейт был уверен, что она хочет еще что-то сказать, да и ему самому не хотелось с ней расставаться. «Я обязательно встречусь с ней снова, — пообещал он себе, — не знаю как, но я найду способ встретиться».

— Вы никогда ни к кому не обращались по поводу своей боязни высоты?

Тейта как обухом по голове ударили — такой неожиданностью явился для него этот вопрос, особенно учитывая его настроение в последние несколько минут.

— Я не нуждаюсь в услугах психоаналитика, — резко ответил он.

В ее голосе не было обиды, словно она ни капельки не была шокирована его резким отрицанием:

— Но мои услуги вам, кажется, пригодились.

И с этими словами Клер Дункан повернулась и зашагала по коридору.

Двери лифта бесшумно сошлись, и она исчезла из его поля зрения. Чувствуя себя вдвойне идиотом, Тейт хоть и неохотно, но вынужден был признать ее правоту. А вдруг сеансы психотерапии и вправду помогли бы ему избавиться от болезненного страха высоты?

Едва успели двери лифта открыться на его этаже, как он подхватил свои вещи и шагнул из кабины.

Устроившись в гостиничном номере, который, как он предполагал, должен был надолго стать его домом, Тейт Ричмонд начал готовиться к вечерней встрече с федеральным прокурором.

Эта ночь, как, видимо, и еще много ночей в последующие несколько недель, будет долгой. Он знал, что его свидетельские показания были основной составляющей частью государственного обвинения против бывшего диктатора из Центральной Америки Энрике Сантьяго. Тейт возглавлял операцию по поимке этого человека, его аресту и препровождению под усиленным конвоем в Майами — для привлечения к суду по многочисленным обвинениям в распространении наркотиков, отмывании «грязных денег» и растранжиривании миллионных сумм иностранной помощи.

Последние четыре года он посвятил этому делу столько энергии и времени, что с нетерпением ожидал завершения процесса. К тому же его лучший друг был расстрелян по приказу Сантьяго, и Тейт тяжело переживал эту утрату. А потому Тейт твердо решил упечь диктатора за решетку пожизненно.

И никакой другой исход дела его не устраивал.

2

Чуть позднее тем же вечером в дверь номера Клер постучали, и она сначала заглянула в глазок, чтобы увидеть посетителя. Убедившись, что все в порядке, она потянула на себя массивную дверь.

— Входи, па, — пригласила она.

Мигель Альварес прошел вслед за дочерью в гостиную. Выправка выдавала его военное прошлое, а нахмуренный лоб — настроение в данный момент.

— Я вижу, ты расстроен, — тут же отметила Клер. Она даже знала, почему.

— И не безосновательно. — Обычно такой строгий голос он приберегал для зала судебных заседаний.

— Папочка, я знаю, что ты переживаешь за меня, но уверяю, причин для беспокойства нет.

— Испытывать судьбу просто глупо, малышка.

Клер улыбнулась в ответ на такое детское обращение.

— Ты же воспитывал меня не для того, чтобы я вела себя как трусливый заяц, — возразила она. — А кстати, где Тома?

— Твой телохранитель меряет шагами коридор.

— Отошли его домой, па. Сейчас он мне не нужен, а ему, я уверена, приятно будет как следует отоспаться в собственной постели.

Мигель молча обдумывал ее предложение.

Клер добавила:

— Судья Бентон обеспечил мою безопасность. Благодаря ему ни одна душа не знает, что именно я проводила психиатрическую экспертизу Сантьяго.

— Я не хочу, чтобы твоя жизнь подвергалась опасности, — покачал головой Мигель.

Ответ Клер прозвучал очень мягко.

— Мы оба прекрасно знаем, папочка, что жизнь полна опасностей. И уберечься от всех невозможно.

Поведение Мигеля Альвареса мгновенно изменилось. Он шагнул к своей старшей дочери, взял ее руки в свои и с нежностью привлек к себе.

— Не нужно возвращаться в прошлое, дорогая. Это причиняет ненужную боль.

— Не буду, — замерев в его объятиях, шепнула Клер. Она вдыхала такую знакомую, присущую только отцу, ароматную смесь лосьона после бритья и сигар; она наслаждалась этим запахом и находила в нем облегчение. Какая-то частичка боли ушла из ее сердца. — Я научилась понимать, что куда лучше не оглядываться в прошлое и просто жить — жить день за днем.

— Ты всегда делаешь все, что в твоих силах, — напомнил ей отец. Прежде чем отпустить дочь, он еще раз крепко ее обнял.

Клер ответила улыбкой.

— Именно этому вы с мамой нас учили.

Он кивнул.

— Обещай, что позволишь Тома защитить тебя в случае необходимости, — Мигель не сводил с нее пристального взгляда.

Она сдержала недовольство, поскольку прекрасно понимала, что отец не позволит, чтобы жизни близких, любимых людей стали игрушкой в руках судьбы. Недаром за плечами у него суровый опыт кубинской революции. Представить страшно, сколько его родных и друзей попали в тюрьмы и были казнены по приказам людей без чести и совести, шагающих по трупам к власти.

— Постараюсь, па, — нехотя согласилась она. — Сегодня у меня голова была так занята одним пациентом, что я и забыла о Тома, который должен был провожать меня до гостиницы.

— Он мне позвонил вконец расстроенный и пожаловался на твою беспечность. Ты не должна забывать об осторожности.

— И ты проделал весь этот путь специально, чтобы меня отшлепать? — поддразнила она. — Похоже, что твоя цепкая память начинает слабеть. Ты что, забыл, что мне уже тридцать пять и я не новичок в этом мире?

Мигель предпочел ответить на ее первый вопрос. Второй он просто-напросто проигнорировал, впрочем, ни капельки не удивив этим Клер.

— Я был в центре, встречался с клиентом, — пояснил он. — Тома дозвонился мне по автомобильному телефону.

— Папочка, доверься, пожалуйста, моему здравому смыслу.

— Тебе-то я верю. Я не верю таким типам, как Сантьяго. Он порочен и безжалостен. Я не хочу, чтобы этот человек причинил тебе вред.

— Этого не случится, — поспешила успокоить отца Клер. — Судья Бентон опечатал все документы, связанные с предварительными расследованиями по делу Сантьяго, и, таким образом, мое имя осталось неизвестным. Его до сих пор не назвали даже адвокатам, к тому же я, следуя совету судьи, предприняла дополнительные меры предосторожности и во время встреч с Сантьяго всегда надевала парик и темные очки. — Клер отметила удивление и одобрение, мелькнувшие во взгляде отца. — Папочка, ведь судья Бентон твой давний друг. Ты же знаешь, что он не подставит меня под удар.

— Согласен, что он делает все возможное при данных обстоятельствах, — признал Мигель. — Но все его усилия пойдут прахом, если каким-то образом твое имя просочится в прессу или достигнет ушей окружения Сантьяго. Тогда его люди начнут на тебя охоту.

— Все эти возможности я обдумала, прежде чем согласиться составить медицинское заключение о его вменяемости. — Клер, помолчав, добавила: — К тому же после выступления в суде о моем участии в процессе станет известно всем вокруг. Я знала о таком повороте дела, и я к нему готова. Ну а пока, по приказу судьи Натаниэля Бентона, я — анонимный психоаналитик.

— Я горжусь твоим мужеством, малышка, и все же я не перестаю беспокоиться за тебя.

— Будь по-другому, я была бы разочарована, — улыбнулась Клер.

Мигель, сжав губы, долго изучал лицо дочери.

— Каковы твои планы на следующие несколько дней?