– На меня напал труп! – выпалила она.

– Где? – мрачно поинтересовался Григорьев.

Было слышно, как он чиркает зажигалкой.

– На моей новой работе.

– Да? И где же ты нынче работаешь – в морге?

– В медицинском центре.

– Там по коридорам ходят трупы?

И тут Инга все-таки заплакала.

– Борис! – прорыдала она. – Я не понимаю – ты хочешь на мне жениться?

– Что за вопрос? – удивился он, позвякивая пряжкой ремня. Вероятно, натягивал брюки. – Намекаешь, что трупы вступили со мной в конкуренцию?

Инга вспомнила, как тип с белой физиономией вывалил язык, и содрогнулась всем телом.

– Откуда тебя забрать? Где ты? Можешь посмотреть название улицы? – настойчиво спрашивал Григорьев.

Она сбивчиво объяснила, где находится, и обхватила себя двумя руками за плечи. Тут к ней подошла собака, которую она утром кормила сарделькой, села и уставилась ей в лицо. Она была довольно большой и лохматой, но страшно тощей. На грязно-желтой морде сверкали умные глаза. Услышав, как Инга рыдает, дворняга принялась поскуливать, потом лизнула ей руку. Обливаясь слезами, которые теперь текли бурным потоком, Инга полезла в сумку, достала оттуда конфету «Стратосфера» и, развернув бумажку, протянула псине.

Собака подышала ей в ладонь, потом слизнула угощение, подвигала челюстью и, зажмурившись, проглотила.

– Тебе еще хуже, чем мне, – посочувствовала ей Инга, утираясь платком.. – Я сейчас пойду домой, а ты останешься на улице. Где ты ночуешь, а?

Как тебя зовут? Тяпа? Жучка?

Собака вильнула хвостом. Они еще некоторое время пообщались друг с другом и остановились на том, что ее зовут Аза, – Кажется, Аза, у меня есть еще одна конфета, – сообщила Инга, и тут появился Григорьев.

Он вылез из машины и, засунув руки в карманы куртки, подошел к остановке. Хмуро поглядел на собаку и прикрикнул на нее. Та отскочила в сторону, а он присел перед Ингой на корточки и ласково спросил:

– Ну, что с тобой такое? Что тебе померещилось?

– Я видела в коридоре медицинского центра двух умерших людей, – ответила Инга, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не броситься к нему на шею и не зарыдать с удвоенной силой. – Они меня сильно напугали.

– Что такое «умершие люди»? – осторожно уточнил Борис, продолжая сидеть на корточках и смотреть на нее снизу вверх. – С чего ты взяла, что они умершие?

– Ну... Один был совсем белый – как вампир.

С синюшными губами. А второй уже много лет назад умер.

– Как ты это определила? – все тем же ласковым тоном спросил Григорьев. – Почему он умер много лет назад? Он что – разлагался у тебя на глазах?

– Об этом писали в журналах! – запальчиво ответила Инга. – Знаешь Гладышевского? Игоря?

– Актера? Но он погиб во время дорожной аварии. Давно.

– Вот я и говорю: он погиб, но все еще функционирует. Может быть, это какой-нибудь эксперимент по оживлению? Кто знает, что они там делают, в этом медицинском центре, правда?

– Правда-правда, – пробормотал Григорьев.

Поднялся на ноги и потянул за собой Ингу. Она послушно пошла за ним и села в машину. Когда автомобиль тронулся с места, собака Аза вышла на дорогу и проводила его долгим взглядом.

Инга проснулась на рассвете и несколько Минут лежала с открытыми глазами, пытаясь восстановить в памяти вчерашние события. Чувствовала она себя хорошо отбитой цыплячьей тушкой. Чтобы принять душ, ей пришлось волевым усилием перебросить себя через бортик ванны.

За окнами тоже не было ничего веселого. Ветер с упорством гнул к земле деревья, а солнце лежало на пропитанных кровью облаках, словно отрубленная голова.

– Ты как? – спросил Григорьев, появляясь на кухне в халате.

Вероятно, он волновался и поэтому встал так рано.

– Ничего, – проскрипела Инга.

Голос у нее сегодня был точно как у Бумекого.

Боже мой, неужели вчерашний кошмар – явь, а не сон?.

– Хочешь, я поеду с тобой в этот твой медицинский центр? – предложил Григорьев, усевшись напротив и подперев щеку кулаком.

– Нет, – ответила она. – Лучше я сама.

– Не думаю, что ты одна сможешь во всем как следует разобраться.

– Послушай, Борис, – совершенно неожиданно спросила его Инга. – Скажи мне: за что Надя так сильно не любила твою тетку?

– Как ты сказала? – Григорьев так удивился, что лицо у него сразу стало в два раза длиннее. – Надя? Хомутова?

– У нее ведь был мотив для убийства.

– Да ты с ума сошла! – закричал он и вскочил на ноги. – Надя и Илья – мои лучшие друзья! Мы вместе ходили в детский сад! Я знаю их как облупленных! А ты... Ты подумала, что Надя...

– Или Илья, – спокойно подтвердила Инга. – Я подумала, что кто-то из них мог отравить твою тетку.

– Я ведь тебе объяснил, что милиция рассматривает это дело как несчастный случай!

– Ну и пусть себе рассматривает. Я всего лишь задала тебе вопрос. Что это ты так... вскипел?

– Если бы я обвинил в убийстве Анфисы твою драгоценную Таисию, ты бы тоже вскипела.

– Вот уж у Таисии действительно не было мотива!

– Да?! – закричал Григорьев, подбоченясь. – А что, если это ты ее подговорила? У нее мотива нет, а у тебя есть!

– У меня? – Инга даже рассмеялась. – Намекаешь, что я мечтаю расширить жилплощадь и ради этого пошла на убийство? Какая глупость.

– Ничего глупого! – запальчиво продолжал Григорьев. – Сейчас у людей самое ценное – их квартиры. Что еще у тебя есть за душой? Дешевая машина, на которой ты так и не научилась ездить?!

– Борис! – ахнула Инга, и он тут же пришел в себя.

Сел и, отдышавшись, закрыл лицо руками.

– Господи, извини, – сказал он через минуту и взглянул на нее больными глазами. – Я не знаю, что со мной творится в последнее время. Мне очень тяжело...

– Ладно, проехали, – пробормотала Инга, а про себя подумала, что ей, в общем, тоже нелегко.

Посмотрела бы она на него, если бы он вдруг вот так потерял работу... И если бы его душили в темном переулке непонятно с какой целью... И еще бы трупы ходили за ним по пятам...

– Хочешь, я тебя подвезу, – предложил Григорьев, наливая себе чашку кофе и избегая глядеть ей в глаза.

– Не стоит, – ответила Инга, делая все возможное, чтобы ее голос звучал как обычно. – У тебя и так забот выше крыши.

Всю дорогу до нового места работы Ингу мутило от волнения. Что она вчера там натворила? Запомнил ли ее охранник? И если да, то как она будет оправдываться? «Скажу, что это была не я, – решила она. – Пусть попробуют доказать обратное».

Худшие ее опасения подтвердились – возле здания центра, словно усталая лошадь, дремала грязная милицейская машина и группками стояли возбужденные медицинские работники. Знакомый охранник с муравьиной суетливостью сновал с крыльца в холл и обратно.

– Что это у нас тут? – спросила у него Инга, высоко подняв брови.

– У нас тут ЧП, – с удовольствием пустился тот в объяснения. – Вчера ночью какой-то сумасшедший ворвался в здание и напал на моего сменщика.

– Убил? – звенящим голосом уточнила Инга.

– Сотрясение мозга., Инга незаметно выдохнула.

– И еще кучу народу покалечил! – продолжал живописать охранник. – Профессора Выгоцкого уложил и Пущина Тихона Петровича, врача из пятнадцатой лаборатории. Они и пикнуть не успели!

У него какое-то оружие было эдакое. Такая тарелка, – ,он руками очертил круг, – а в центре вот такая блямба, – показал пальцами. – И из этой блямбы шел какой-то луч. Лазерный, наверное! И еще эта штука завывала, как сто сигнализаций.

Инга проглотила комок в горле и трусливо спросила:

– А мне можно на рабочее место пройти?

– Ну конечно! А вы вчера во сколько отсюда ушли?

– Рано, – поспешно ответила она. – Часов в восемь.

– А-а... – разочарованно протянул охранник. – Жалко. А то бы вас в свидетели записали. Там, в холле, всех опрашивают: кто что слышал или видел...

В холле действительно шли разборки. Выгоцкий стоял в центре большой группы людей и жестикулировал так активно, будто ему не хватало слов.