А огорчать ее он никак не хотел.

— Вояка!

— Ммм, — промычала Джиллиан. Она открыла на секунду глаза и тут же зажмурилась от ослепительного солнца. Прикрыв лицо рукой, Джил перевернулась на бок и взглянула на Теда. — Тед, я что, уснула? Я никогда еще не засыпала на пляже. Хорошо, что мы намазались противозагарным кремом, не то превратились бы в головешки. Который час?

Тед улыбнулся ей, любуясь плавным изгибом ее стана.

— Боюсь, тот самый, когда Золушке пора уходить с бала, — сказал он, затем, уступив соблазну, перекатил Джиллиан на спину и жадно приник к ее розовым влажным губам. Джил, обвив мужа руками, притянула его к себе.

Но Тед не шутил — пора было уходить. До самолета оставалось меньше четырех часов. Медленно, скрепя сердце Тед отпустил Джил, и они принялись собирать вещи, чтобы отправиться на ближайшую стоянку, где их ждала машина Стива.

Вернувшись домой, они помылись вместе под душем — у обоих в волосах было много песку, — затем совершили с большим удовольствием заход в спальню и спешно помчались в аэропорт, ибо Джил вдруг заволновалась, что опоздает к отлету и попадет домой слишком поздно, а значит, не успеет как следует подготовиться к первому учебному дню.

— Спорим, я буду единственной учительницей, которая зевает во весь рот, глядя в план, — сказала Джил, подвигаясь поближе к Теду на переднем сиденье. — Слава Богу, завтра еще не будет серьезных занятий. И если я не усну на собрании преподавателей, которое будет проведено днем, то, возможно, не потеряю работу.

Тед поставил машину на служебной стоянке и выключил зажигание.

— Ты случайно не хочешь сказать, будто я не давал тебе лечь в постель в течение этих трех суток? — с улыбкой спросил он.

— Нет, конечно, — ответила Джиллиан, целуя его в щеку, прежде чем взять сумочку. — Я хочу сказать, что ты не давал мне встать с постели в течение этих дивных трех суток. А вот спать, когда я была в постели, ты мне действительно мешал. Как я буду смотреть в лицо невинным второклассникам после такого аморального уик-энда?

— Как? С веселой улыбкой, — посоветовал Тед, помогая ей выйти из машины и улыбаясь во весь рот. Но неожиданно его настроение изменилось, и он серьезно произнес: — Ты лучше скажи, Вояка, как мне возвращаться сегодня вечером в пустую квартиру, где не будет тебя?

На глаза Джил, эти прекрасные, выразительные, ярко-зеленые на фоне золотистого калифорнийского загара глаза, навернулись слезы.

— Наверное, так же, как и мне, когда я возвращаюсь в свой пустой дом после того, как провожу тебя в аэропорт. Тебе будет тяжело, Тед. Очень тяжело.

Тед нахмурился. Ему и в голову не приходило, каково тому, кто остается, по сравнению с тем, кто улетает.

— Господи, Вояка, прости меня. Я не подумал…

Улыбка Джиллиан была грустной, а слова еще грустней:

— Я понимаю, дорогой. Ты не подумал о том, каково бывает мне возвращаться в пустой дом, где все говорит о тебе: рубашка, брошенная в корзину для грязного белья, пустой шезлонг… Каково это — включить стерео и услышать твой любимый компакт-диск… — Джиллиан вздохнула, печально глядя на Теда. — Ты и не представляешь, каково это — ложиться в пустую постель, где простыни все еще пахнут твоим лосьоном. Я тоже не представляла… до того, как ты уехал в первый раз.

Эти слова не выходили у Теда из головы. Он снова и снова вспоминал их, после того как поцеловал Джил на прощанье.

…И после того, как самолет поднялся в воздух, унося ее с собой.

…И после того, как он вернулся в свою пустую квартиру и увидел забытую Джил на столе головную повязку.

…И после того, как съел в одиночестве свой обед, желая, чтобы поскорее вернулся Стив и в квартире не было — или не казалось? — так чертовски пусто.

Но громче всего звучали ее слова и больней всего ранили, когда Тед забрался уже после полуночи в свою одинокую постель и зарылся лицом в подушку Джиллиан, вдыхая слабый аромат ее духов.

— Вы с ним сражались? Ты с Тедом? Почему? Что он не так сделал — неправильно завинтил крышечку на тюбике зубной пасты? Я хочу сказать, вы настолько недавно женаты, что у вас еще не может быть серьезных поводов для ссор.

Джиллиан прижала пальцы к пульсирующим вискам и стала их массировать, чтобы унять боль.

Не успела она войти в дом и приготовить себе пару бутербродов с тунцом, чтобы перекусить с дороги, как раздался стук в дверь и на пороге возникла Барбара. И, в точности как в прежние времена, они сидели сейчас друг против друга за кухонным столом и беседовали по душам.

Джиллиан хотя и обрадовалась приходу подруги, но что-то мешало ей отдаться этому чувству до конца. Ее смущало, что теперь, когда она стала замужней женщиной, жизнь ее ну ни капельки не изменилась… Все оставалось прежним. Взять хотя бы этот дом — каким он был в детстве Джил, таким и остался. Совершенно не походит на жилище молодой супружеской пары.

— Но нам все-таки пришлось немного поспорить, — объяснила Джиллиан Барбаре. — Правда, через несколько минут мы уже помирились… — При воспоминании об этом улыбка приподняла уголки ее губ, зеленые глаза стали мечтательными. Разве могла она забыть их ночи, объятия Теда, то, как они любили друг друга?.. — Еще как помирились.

Барбара, улыбаясь, наклонилась вперед.

— Подробности, Джил. Я требую подробности — чем пикантнее, тем лучше.

— Нет, не могу. — Улыбка исчезла с лица Джил, она поняла, что ей не следует быть столь откровенной. — Есть некоторые вещи… как бы это выразиться?.. Ну, они касаются только нас с Тедом, и все. Мы же не в школе, Барб. — Поспешно схватив тарелку из-под бутербродов, Джиллиан направилась к раковине. — Это… это слишком интимно, пойми.

— Слишком интимно? Чепуха. А помнишь, как я рассказала тебе про Бобби Игера и куда мы пошли после выпускного бала в школе? А тот случай, когда ты рыдала у меня на груди, так как Джо Петерсон бросил тебя ради этой фанатки на первом курсе колледжа? Разве тогда было недостаточно интимно?

— Верно, — отозвалась Джиллиан, услышав в голосе подруги обиду и разочарование. — Верно, Барб, когда ты права — ты права. Конечно, это были наши глубочайшие тайны… в то время. Но сейчас иное дело. Тед не очередной «друг». Тед — мой муж.

— Ты попала в самую точку, Джил. Ты теперь замужем. Скоро у вас будет свой дом. А там и детишки пойдут. И наши с тобой дорожки разбегутся. Конечно, ты будешь звонить мне время от времени и я стану изредка выбираться из центра в ваш пригородный дом в колониальном стиле, с четырьмя спальнями, чтобы посмотреть на Теда-младшего, но это уже будет совсем не то, что сейчас.

— Полно, Барб, ты сгущаешь краски, — шутливо сказала Джиллиан. — Мы всегда будем подругами. Ты сама это знаешь.

Но Барбара, словно не слыша ни единого слова Джил, продолжала:

— Хорошенькое дело! Мы играли в одном и том же манеже. Пошли вместе в детский сад, ходили вдвоем на свидания, когда нам стукнуло пятнадцать, окончили один и тот же колледж. А теперь все кончено, точка, финиш, капут. — Она отпила большой глоток лимонада, и вдруг губы ее дрогнули. — Тебе не жалко меня, Джил? Я хочу сказать, за такое представление можно получить Оскара. Тебе следовало бы хоть слезинку уронить из сочувствия к своей закадычной подружке.

Джиллиан тяжело вздохнула и вынула из кармана бумажный носовой платок, чтобы с драматичным видом прижать его к сухим глазам.

— Этого достаточно, Барб? Что еще сделать, чтобы ты меня простила? Дать домашнего печенья? Но, серьезно, неужели ты на самом деле думаешь, что я не хочу тебя видеть и прочее в таком духе? — Конечно, Барбара ее дразнит, но доля правды в том, что она говорила, была, и Джиллиан чувствовала себя немного виноватой.

Барбара отрицательно покачала головой, но, отвечая Джиллиан, отвела от нее глаза.

— Нет, Джилли, ты ни в чем не виновата. Ты вышла замуж, перемены неизбежны. Если их не будет, значит, что-то не в порядке. Забудь то, что я говорила… Все прекрасно… Честное слово.